Страница 53 из 176
Правительство призывает вас, граждане и гражданки Советского Союза, еще теснее сплотить свои ряды вокруг нашей большевистской партии, вокруг нашего Советского правительства, вокруг нашего Великого вождя товарища Сталина. Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами».
После возвращения Молотова в Кремль, вспоминал Чадаев, Сталин вошел в его кабинет. «Ну и волновался ты, – произнес Сталин, обращаясь к Молотову, – но выступил хорошо». «А мне показалось, что я сказал не очень хорошо», – ответил тот».
Зазвонил кремлевский телефон. Молотов взял трубку и посмотрел на Сталина: «Тебя разыскивает Тимошенко. Будешь говорить?»
Сталин подошел к телефону, немного послушал наркома обороны, потом заявил: «Внезапность нападения, разумеется, имеет важное значение в войне. Она дает инициативу и, следовательно, большое военное преимущество напавшей стороне.
Но Вы прикрываетесь внезапностью. Кстати, имейте в виду – немцы внезапностью рассчитывают вызвать панику в частях нашей армии. Надо строго-настрого предупредить командующих о недопустимости какой-либо паники. В директиве об этом скажите… Если проект директивы готов, рассмотрим вместе с последней сводкой… (Имеется в виду директива № 3. – К. Р. )
Свяжитесь еще раз с командующими, выясните обстановку и приезжайте. Сколько потребуется Вам времени? Ну, хорошо, два часа, не больше… А какова обстановка у Павлова?»
Выслушав Тимошенко, Сталин нахмурил брови… положил трубку на аппарат и сказал: «Павлов ничего конкретно не знает, что происходит на границе! Не имеет связи даже со штабами армий! Ссылается на то, что опоздала директива…
Почему опоздала? А если бы мы вообще не успели дать директиву? Разве без директивы армия не должна находиться в боевой готовности? Разве я должен приказывать своим часам, чтобы они шли?»
Речь шла о действиях командующего Западным фронтом генерала армии Павлова и его штаба. Участник Гражданской войны, Павлов сделал достойную армейскую карьеру. В 1928 году он окончил Академию имени М.В. Фрунзе, в 31-м – курсы Военно-технической академии. После чего два года он командовал бригадой. За его плечами была война в Испании, где он находился в качестве советника по применению танковых и механизированных соединений, Халхин-Гол и финская война.
Отмеченный Звездой Героя Советского Союза, после возвращения из Испании он получил звание комкора, стал начальником Автобронетанкового управления РККА и членом Главного Военного совета. Вследствие признания заслуг в 1940 году Павлов был назначен командующим Белорусским особым военным округом. Казалось бы, это был опытный командир, и Сталин был вправе рассчитывать на уверенные, решительные действия Павлова.
Растерянность командующего удивила и встревожила его. «Через какое-то мгновение Сталин добавил: «Надо направить к Павлову Шапошникова. …Он поможет организовать управление войсками, укрепить их оборонительные позиции. Но наши войска, видимо, не могут справиться с задачей прикрытия западной границы…»
Приведенное свидетельство Чадаева опровергает утверждение Жукова, что о переданной войскам в этот день «директиве № 3» он узнал только по прибытии на Юго-Западный фронт. Именно начальник Генштаба готовил эту директиву. Но сошлемся на факты.
В 12.25 вместе Молотовым Сталин вернулся в свой кабинет. Через пять минут к нему зашли Ворошилов и Микоян. Сталина не оставляла тревога за положение на белорусском участке обороны. Он снова позвонил Пономаренко: «Что Вы можете сказать о военной обстановке? Что делает и как себя чувствует Павлов?»
Первый секретарь ЦК КП(б) Белоруссии Пантелеймон Пономаренко писал, что на вопрос Сталина он ответил: «(Павлов) несмотря на свои положительные качества… под давлением тяжелой обстановки, особенно из-за утери связи со штабами фронтовых войск… потерял возможность правильно оценивать обстановку и руководить сражающимися частями, проявляет некоторую растерянность, …не сосредотачивается на главных проблемах руководства.
Я хотел бы просить Вас, товарищ Сталин, прислать в штаб фронта одного из авторитетных маршалов Советского Союза, который… изучил бы внимательно обстановку, продумывал бы неотложные мероприятия и подсказывал их командующему.
– Я сам уже думал об этом, – сказал Сталин, – и сегодня же к вам выезжает маршал Борис Михайлович Шапошников. …Это опытнейший военный специалист. Будьте к нему поближе и прислушивайтесь к его советам».
В 13.05 в кабинете Вождя снова появился заместитель Председателя СНК Вышинский. Он спешил доложить Сталину о завершившейся несколько минут назад встрече с временным поверенным в делах Великобритании Гербертом Лейси Баггаллеем. Сталин дал Вышинскому инструкции по дальнейшей политической линии в контактах с англичанами. Они должны были превратиться в союзников.
Но главными были военные вопросы. И в 13.15 к Председателю Совнаркома был приглашен заместитель наркома обороны Шапошников. Участник Первой мировой войны, выпускник Московского военного училища и Николаевской военной академии, полковник царской армии, Борис Михайлович пользовался особым уважением у Сталина.
Талантливый военный маршал Шапошников до августа 1940 года возглавлял Генштаб, и это он разрабатывал предвоенные планы армии. Направляя маршала на Западный фронт, перед совещанием с руководством армии Сталин обсудил с ним положение на фронтах и возможные дальнейшие действия.
Совещание с военными началось в 14.00. Кроме Молотова, Вышинского, Ворошилова и Шапошникова, в нем участвовали вошедшие в этот час в кабинет Вождя Тимошенко, Жуков и начальник оперативного управления Ватутин.
Я.Е. Чадаев вспоминал, что в первый день войны ему «довелось присутствовать на двух заседаниях у Сталина и вести протокольные записи этих заседаний. Что особенно запомнилось, это острота обсуждаемых вопросов на фоне отсутствия точных и конкретных данных у нашего высшего политического и военного руководства о действительном положении на фронтах войны. Несмотря на это, решения были приняты важные и неотложные».
Н. Ватутин доложил оперативную обстановку на фронтах, которой располагал Генеральный штаб. На Юго-Западном фронте противник особого успеха не имел. Шел тяжелый бой за Перемышль, но город держался. Хуже обстояли дела на Западном и Северо-Западном фронтах.
Уже в первые часы войны на Западном фронте 4-я армия Коробкова сдала Брест. С Северо-Западного фронта доносили о тяжелом положении левофланговой 11-й армии генерала Морозова и соседней с ней 8-й армии Собенникова.
Из рассмотрения документов первого периода войны очевидно, что на всех уровнях войсковой иерархии ахиллесовой пятой Красной Армии в эти дни стала и связь и объективная информация. Это проходит лейтмотивом многих публикаций. И дело даже не в том, что командующие армиями и фронтами не владели сведениями о противнике. Эту слепоту еще можно как-то объяснить. Но иначе как преступным нельзя охарактеризовать положение, при котором командующие, имея в частях радиостанции, осуществляли управление войсками с помощью посыльных с пакетами. Меду тем на вооружении армии были общевойсковые радиостанции РАТ, РАФ-КВ и РСБ-Ф и РБ, а также авиационные и танковые радиостанции.
Примечательно и то, что, по собственному признанию Жукова, именно он « лично отвечал за связь с войсками ». Однако в первые дни войны Генеральный штаб не только не владел достаточной информацией о положении своих войск и действиях противника, он вообще не осознавал реальной боевой обстановки.
Поэтому когда на совещании военных руководителей у Сталина после полудня была обсуждена третья директива , то ее замысел исходил не из учета реальной обстановки, а целиком основывался на планах и тех представлениях, которые существовали у начальника Генштаба и наркома обороны на осуществление «операции вторжения».
При этом «упреждающий удар» эклектически трансформировался в «ответный удар». Этот документ, уже являвшийся мертворожденным до его оглашения, ставил перед армиями всех фронтов задачу нанесения контрударов. В директиве, написанной Жуковым, указывалось: