Страница 27 из 176
Исторический парадокс, ирония истории в том, что позже Жуков еще раз сумел «подать» себя подобным же образом. После публикации его «Воспоминаний и… сочинений » в пропагандистском вакууме, образовавшемся из-за отсутствия объективных оценок роли в войне Сталина, его заместитель стал восприниматься чуть ли не единственным полноценным военачальником победы над Германией.
Увы, это совершено не соответствует действительности. Даже это сочинение в публикуемом виде не принадлежало перу тщеславного автора. Услужливые люди снова помогли предприимчивому Жукову предстать в роли, которой он не соответствовал ни заслугами, ни трудами, ни талантами.
В. Суворов так оценивает маршала: «Ничего гениального в Жукове не было. Не было ни одной ситуации, в которой он победил бы противника меньшими силами. У него всегда было больше боеприпасов, больше людей, которых он мог бы гнать на смерть совершенно спокойно, не задумываясь о последствиях и ценностях человеческой жизни».
В своих «Воспоминаниях и… сочинениях » Жуков пишет, что, вступив должность, он «вместе с Н.Ф. Ватутиным (начальником Оперативного управления и замначальника Генштаба. – К. Р. ) подробно доложил наркому обороны… о состоянии мобилизационных запасов, особенно по снарядам и авиационным бомбам. Кроме того, было отмечено, что промышленность не успевает выполнять наши заказы на боевую технику.
– Все это хорошо известно руководству, – сказал С.К. Тимошенко. – Думаю, в данное время страна не в состоянии дать нам что-либо большее».
Что же предпринял после этого здравого объяснения «талантливый полководец»? Приход Жукова на должность начальника Генерального штаба совершенно ничего не изменил в положительную сторону. Ровным счетом ничего! Во всяком случае, он ничего не пишет в своих «…сочинениях» о каких-либо конкретных собственных успехах, а «тщеславный маршал» не упускал случая похвалиться своими мыслями.
Жуков продолжает: «Однажды он (Тимошенко) вызвал меня и сказал:
– Вчера был у товарища Сталина по вопросам реактивных минометов. Он интересовался, принял ли ты дела от Мерецкова, как чувствуешь себя на новой работе, и приказал явиться к нему с докладом.
– К чему надо быть готовым? – спросил я.
– Ко всему, – ответил нарком. – Но имей в виду, что он не будет слушать длинный доклад. То, что ты расскажешь мне за несколько часов, ему нужно доложить минут за десять… То, что ты собираешься ему сообщить, он знает, так что постарайся остановиться на узловых проблемах».
Сталин действительно не только знал о проблемах оснащения армии боевой техникой, он каждодневно решал вопросы обеспечения ее конструирования и ускорения производства. Наркоматы страны работали в напряженном темпе. Шахурин пишет: «Мы не уходили из своих кабинетов до 2—3, а то и до 4—5 часов утра. Так было заведено. …Тот, кто был непосредственно связан со Сталиным, работал именно так потому, что именно так работал и сам Сталин».
Может показаться, что такой распорядок стал некой прихотью Вождя, но практически он «спрессовал» время. Страна, ее руководство работали все 24 часа. Решения, принятые правительством ночью, уже днем осуществлялись исполнителями.
Шла ускоренная модернизация и освоение выпуска техники нового поколения. Благодаря организующей и направляющей роли Сталина Красная Армия уже получала новые самолеты, тяжелые танки, корабли, торпеды, решалось множество других важных вопросов и задач, которые обеспечат победу в надвигавшейся войне. Станут залогом ее перелома.
В феврале прошло испытание серийных образцов реактивных минометов – знаменитых «катюш», грозного оружия, которое на фронте немцы назвали «сталинскими органами». В стране продолжалось и наращивание промышленного потенциала; так, 24 февраля был введен в эксплуатацию Краматорский завод тяжелого машиностроения. Накануне войны было построено 2900 предприятий-дублеров, которые позже заменят мощности заводов, потерянных на оккупированной территории.
Являвшийся в рассматриваемое время наркомом авиационной промышленности А.И. Шахурин пишет: «Сталин почти ежедневно занимался авиационными делами. К началу 1941 года, когда авиационные части стали пополняться новыми самолетами, остро встал вопрос о скорейшем их освоении.
В феврале 1941 года в Свердловском зале Кремля открылось очередное большое совещание. Кроме военных летчиков, командиров звеньев, летчиков-испытателей НИИ ВВС и авиационной промышленности, на нем присутствовали руководство наркомата, конструкторы.
Открывая его, Молотов сказал, что Центральный Комитет хочет знать мнение военных летчиков о новых самолетах. Мнения были разные. Одним нравились новые скоростные машины, с мощным вооружением. Другие находили их не такими маневренными, как старые, более сложными и строгими в управлении. Некоторым не нравился даже внешний вид: заостренные щукообразные носы вместо широкого лба. Не перебивая и не поправляя выступающих, как обычно, с трубкой в руке Сталин ходил за столом президиума. Он попросил слова, когда все уже выговорились.
Сталин остановился на основных типах боевых самолетов военно-воздушных сил Германии, Англии, Франции и США. Говоря об их тактико-технических данных, он по памяти перечислял скорости, называл особенности вооружения, боевой нагрузки, скороподъемности, высоты, что вызвало удивление присутствующих на совещании специалистов.
Он сказал, что старых машин промышленность больше не производит и тот, кто надеется продержаться на них, пусть откажется от этой мысли. На старых самолетах легче летать, но на них и легче погибнуть во время войны. Выступление он закончил словами:
– Изучайте новые самолеты. Учитесь в совершенстве владеть ими, использовать в бою их преимущества перед старыми; в скорости и вооружении. Это единственный путь» [21] .
Решая вопросы повышения обороноспособности, Сталин твердо опирался на партийные организации и их руководителей. Партийные организации на местах фактически выполняли функции контролирующей системы и одновременно координирующего привода в государственном механизме. С 15 по 20 февраля прошла XVIII Всесоюзная конференция ВКП(б).
Ее результатом стало решение «О форсировании темпов роста оборонной промышленности». На оборону было выделено почти половина государственного бюджета – 43, 3%. Особое внимание уделялось ускорению развития тяжелой и химической промышленности, производству танков и самолетов, боеприпасов, образованию запасов сырья, материалов и продовольствия.
Но, что самое главное, еще до этой конференции велась подготовка производственной базы, способной «принять» предприятия из европейской части страны, которые с началом войны будут эвакуированы на восток. До войны здесь, в глубине страны, было возведено 2900 новых предприятий-дублеров.
12 февраля 1941 года Совет Народных Комиссаров принял постановление «О Мобилизационном плане СССР на 1941г.». Фактически этот документ означал объявление готовности армии к отражению ожидавшейся агрессии по вооружению, боевой технике и численности боевых частей.
В постановлении указывалось: «Мобплану 1941 г. присвоить наименования: по Красной Армии – «Мобплан № 23», по гражданским наркоматам – «Мобплан № 9».
Все мобилизационные разработки по новому Мобплану начать немедленно с расчетом окончания всех работ, как в центре, так и на местах, к 1 июня 1941 г. …
При проведении общей мобилизации всех военных округов численность Красной Армии… установить: военнослужащих – 8 628 827 чел.
Штатную численность вооружения и боевой техники установить: орудий – 61 226, танков – 36 879, бронеавтомобилей – 10 679, самолетов – 32 628…»
Причем проведение мобилизации предусматривалось в двух вариантах: «а) …скрытным порядком, в порядке так называемых Больших учебных сборов (БУС)…»; «б) … открытым порядком, т. е. когда мобилизация объявляется Указом Президиума Верховного Совета СССР…»
Но для ведения войны требовались не только военная техника и оружие, бомбы и торпеды, артиллерия и минометы. В марте на совещании у Сталина рассматривался вопрос о положении дел на Ярославском резинокомбинате. За длинным столом его рабочего кабинета сидели резинщики, химики: нарком, его заместитель, руководители предприятий, руководители шинного завода.