Страница 155 из 176
23 сентября немцы ликвидировали плацдарм Войска Польского за Вислой, а 28-го предприняли в городе общее наступление. Через день польские участники варшавского мятежа приняли немецкие условия капитуляции и «добровольно сложили оружие, гитлеровцы согнали их в концентрационный лагерь в Прушкове, а Бур-Комаровскому был предоставлен самолет, и он вылетел сначала в Швейцарию, а затем в Лондон» [105] .
Казалось бы, все ясно… Стремясь не допустить утраты перспектив на приобретение власти в случае освобождения польской столицы советскими войсками, антисоветские круги по приказу польских эмигрантов из Лондона толкнули варшавян на неоправданно рискованный шаг. Сталин великолепно понимал значение и суть надменной самоуверенности организаторов акции.
Но в оценках некоторых сочинителей причины варшавской трагедии выворачиваются наизнанку, и получается, будто бы Сталин чуть ли не умышленно дал немцам расколотить варшавян. Все это обычная пропагандистская ложь, и, конечно, Сталин был прав, когда, не желая оплачивать англо-польскую авантюру русской кровью, на совместное послание Черчилля и Рузвельта 22 августа сухо ответил: «Рано или поздно правда о группе преступников, затеявших варшавскую авантюру ради захвата власти, станет известна всем».
Само собой разумеется, что он не был тем человеком, которого можно было заставить «таскать каштаны из огня» для политических авантюристов. Но Сталин не лицемерил, утверждая, что «не может быть сомнений, что Красная Армия не пожалеет усилий, чтобы разбить немцев под Варшавой и освободить Варшаву для поляков. Это будет лучшая и действительная помощь полякам-антинацистам». Варшава была освобождена, но позже – 17 января 1945 года, а в этот период в свете его ближайших целей были более важные решения.
Между тем, боясь упустить свои интересы, Черчилль уже суетился. Впрочем, еще в послании от 12 июля 1944 года он напоминал Сталину о предложении, сделанном Молотову Иденом, «чтобы Советское правительство взяло на себя инициативу в Румынии и чтобы британцы сделали то же самое в Греции». Английский премьер-министр подчеркивал, что его предложение не означает раздел Европы, а определяется желанием «обеспечить политику на каждом театре действий», и предлагал испробовать этот план в течение «трех месяцев».
Конечно, у Сталина были более серьезные заботы, чем возня союзников с поляками. Еще в момент осуществления операции «Багратион» он приказал командованию 1-го Украинского фронта завершить освобождение Западной Украины и развернуть наступление в юго-восточной Польше.
На западе Украины советским войскам противостояла группа «Северная Украина». В ее армиях насчитывалось свыше 600 тыс. человек. Здесь немцы построили три полосы обороны глубиной до 50 километров. Стойкости обороны, особенно в районе Львова, способствовал и сам пересеченный рельеф местности с реками Западный Буг, Днестр, Сан и Висла, с густыми лесами и болотами.
Уточняя план наступления, в письме командующему фронтом Коневу 10 июля Сталин указывал: «1. Танковые армии и конно-механизированные группы использовать не для прорыва, а для развития успеха после прорыва. Танковые армии в случае успешного прорыва ввести через день после начала операции, а конно-механизированные группы через два дня после начала операции вслед за танковыми армиями.
2. На первый день операции поставить пехоте посильные задачи, так как поставленные Вами задачи, безусловно, завышенные».
Наступление 1-го Украинского фронта на Рава-Русском направлении началось 13 июля. На шестой его день войска фронта прорвали оборону противника на 200 километров по ширине и до 80 километров по глубине. В районе Броды в котле оказалось 8 вражеских дивизий. Они были уничтожены за четыре дня. 38 тыс. немецких солдат и офицеров погибло, 17 175 человек попало в плен, в их числе 3 генерала.
Пока шел разгром окруженных частей, войска правого фланга фронта подавили сопротивление немцев на Западном Буге и форсировали реку Сан. Однако противник упорно оборонял Львов. В письме Сталина Коневу от 24 июля говорилось, что Ставка считает «Ваш план использования танковых армий и кав. корпусов преждевременным и опасным в данный момент, поскольку такая операция не может быть сейчас материально обеспечена и приведет только к ослаблению и распылению наших ударных группировок».
Исходя из этого заключения, он приказал: «В первую очередь разгромить львовскую группировку противника и не допустить ее отхода за реку Сан или на Самбор». В директиве он дал конкретные указания по использованию каждой из танковых и общевойсковых армий и кавалерийских корпусов.
Выполняя этот приказ, 3-я гвардейская танковая армия начала наступление на Львов с запада и на Перемышль с востока. Одновременно 4-я танковая армия вышла на южную окраину города; 27-го Львов и город Станислав были освобождены.
Вглядываясь в карты Генерального штаба, Верховный главнокомандующий мгновенно реагировал на изменения обстановки театра боевых действий. Уже в день освобождения Львова он приказал 1-му Украинскому фронту продолжать быстрое наступление и не дать противнику создать оборону на Висле. Захватить плацдарм в районе города Сандомир и с него двигаться в ченстоховском и краковском направлении. Левому крылу фронта предписывалось через карпатские перевалы выйти в Средне-Дунайскую низменность.
Командование Вермахта делало все возможное, чтобы остановить советское наступление; оно перебрасывало войска с других участков и предпринимало контрудары. Однако, участвуя в упорных боях, действуя в холмистой и лесной местности, форсируя реки и обходя болота, неся постоянные потери, советские войска неуклонно продвигались вперед.
6 августа они взяли город Дрогобыч, а на следующий день – Самбор и Борислав. Утрата Дрогобычско-Бориславского нефтяного района была ощутимой потерей для немцев. После освобождения Западной Украины 15 августа Сталин приказал войскам 4-го Украинского фронта временно перейти к обороне, 29-го встали в оборону и армии 1-го Украинского фронта.
Сменив всем знакомый до войны серый френч на маршальский мундир, советский вождь не утратил остроты восприятия нюансов в политической атмосфере. Наоборот, он еще внимательнее читал ноты мировой политики. Особый политический акцент прозвучал и при обсуждении плана Ясско-Кишиневской операции. Германские стратеги собирались с особым упорством защищать подходы к границам Румынии. За спиной их армий была румынская нефть, эта черная кровь, питавшая моторы войны.
К августу 1944 года немцы создали в Молдавии и Румынии глубокую оборону с развитыми фортификационными сооружениями. В случае прорыва первых двух полос тактической зоны противник предусматривал организованный отход на линию «Траян». В группе армий генерал-полковника Г. Фриснера «Южная Украина» было 47 немецко-румынских дивизий. 43 тысячи солдат и офицеров с 76 188 орудиями и минометами, 404 танками и штурмовыми орудиями и 810 самолетами [106] должны были сдержать удар советских армий.
Совещание по подготовке наступления 2-го и 3-го Украинских фронтов Сталин провел 31 июля с участием командующих фронтами Малиновского и Толбухина и представителя Ставки маршала С.К. Тимошенко и работников Генштаба.
Еще на стадии разработки плана операции Сталин указал командующему 2-м Украинским фронтом Малиновскому на ее особое политическое значение. Он считал, что мощные удары по обороне союзника гитлеровцев должны были повлиять на политику королевской Румынии для вывода ее из войны. Условиями успешности быстрого наступления он считал внезапность и высокие темпы.
Для того чтобы обеспечить быстрый прорыв обороны противника войсками 3-го Украинского фронта, было принято решение «оголить второстепенные участки». Генеральный штаб подсчитал, что перевес сил на главном направлении над противником должен был составить: в людях – 6:1, в орудиях – 5,5:1, в танках – 5,4:1, пулеметах – 4,3:1, минометах – 6,7:1, самолетах – 3:1 [107] .
Когда командующий фронтом Р.Я. Малиновский доложил, что на каждом из 22 километров зоны прорыва будет по 220 орудий, Сталин сказал, что этого мало. Было решено сократить ширину прорыва до 16 километров. К операции привлекались суда Черноморского флота и Дунайской флотилии. Наступление началось 20 августа. Уже в первый день было разгромлено шесть дивизий противника, и советские войска вышли к третьей оборонительной полосе, расположенной по лесистому хребту Маре.