Страница 9 из 51
Дополняя картину разгула формализма, Яковлев указал, что «из 20000 постановлений», принятых Западным крайисполкомом с начала 1936 года, «только 500 рассматривались на заседаниях президиума, а остальные были приняты либо опросом, либо в порядке подписи председателем и секретарем». Критикуя стиль работы «бюрократов, мнящих себя стоящими выше ответственности перед Советами», Яковлев говорил: «Все наши работники должны понять, что нет людей, которые могли бы претендовать на бесконтрольность в работе, что подконтрольность любого работника вытекает из основ советской власти, что только с помощью контроля снизу, дополняющего контроль сверху, можно улучшить работу Советов». Он не ограничился назиданием и назвал фамилии председателей исполкомов, обвиняя их в беззакониях, от которых страдало население, особенно в сельской местности. Речь шла и о тех же партфункционерах: Лаврентьеве, Шеболдаеве, Вегнере, Голодеде и др., уже выведенных из состава ЦК.
Критическую часть выступления докладчик усилил многозначительным выводом: «Само собой разумеется, что практика подмены законов усмотрением той или иной группы бюрократов является делом антисоветским. Крестьянин ведь судит о власти не только по тому, каков закон — будь он великолепен. Но если исполнитель извращает его в своей деятельности, крестьянин будет судить о власти в первую очередь на основании действий исполнителя».
Мысли, высказанные Яковлевым, продолжил выступивший в прениях Молотов. Приводя примеры бюрократизма и неспособности «профессиональных революционеров» выполнять должностные обязанности, Молотов назвал главу правительства РСФСР Сулимова и наркома здравоохранения Каминского. Они не справились с решением проблемы материнства: строительством родильных домов, яслей, обеспечением их необходимым оборудованием. Тоже со ссылкой на Сталина он отметил, что в кадровой практике недостаточно использовать «старые оценки»: «имеет дореволюционный партийный стаж», «участвовал в Октябрьской революции, имел заслуги в гражданской войне… неплохо дрался против троцкистов и правых». Вывод председателя СНК был предельно резок: необходимо «на место устаревшего хламья, обюрократившейся или очиновничившейся группы работников выдвигать новых людей… которые твердо, последовательно, разумно, со знанием дела будут проводить политику партии на своем месте».
Установка на демократию и ограничение власти партократов обозначилась еще острее, когда в ходе прений зашла речь о подсчете голосов в момент избирательной кампании. Сталин заметил, что на Западе такой проблемы не существует вследствие многопартийной системы, и бросил весьма прозрачную реплику: «У нас различных партий нет. К счастью или к несчастью, у нас одна партия». Для беспристрастного контроля за выборами он предложил использовать не партийные комитеты, а представителей общественных организаций.
В последний день работы пленума его участники заслушали доклад наркома внутренних дел о результатах следствия по выявлению преступных группировок в аппарате некоторых отраслевых ведомств. Это был третий доклад, сделанный Ежовым с декабрьского пленума 1936 года, свидетельствующий о преступной хозяйственной и финансовой деятельности в органах управления. Обсуждение этого вопроса завершилось 29 июня делом «трех ленинградцев»: председателя Всекопромсовета Чудова, начальника Свердловского областного управления совхозов Струппе и начальника главка легкого машиностроения НКТП Кодацкого. Одновременно из ЦК вывели начальника мобилизационного отдела наркомата тяжелой промышленности Павлуновского.
Эту тему подытожил Сталин: «Я должен сообщить, товарищи, что ввиду поступивших неопровержимых данных, касающихся членов ЦК Кодацкого и Чудова и кандидата в члены ЦК Павлуновского, причастных к преступным действиям заговорщиков, их пришлось арестовать. Соответствующие показания Комарова имеются, они будут розданы вам. Придется этих бывших членов ЦК и одного кандидата в члены ЦК вывести из ЦК.
Голоса с мест: Правильно.
Андреев (председательствующий на заседании): Есть предложение принять это предложение т. Сталина. Кто за то, чтобы одобрить это предложение? Кто против? Нет. Принято, и порядок дня пленума исчерпан. Объявляю заседание пленума ЦК закрытым».
Весь этот текст зачеркнут в протоколе жирной чертой, а на странице от руки приписано: «Это сообщение сделано т. Сталиным в конце июньского (29 VI 1937 года) Пленума ЦК ВКП(б). Вычеркнуто т. Сталиным, т. к. не должно было войти в стенограмму».[10] То есть стенограмма пленума была, но в тексте постановления пленума, разосланном на места, не говорилось об исключении трех названных Сталиным лиц: Кодацкого, Чудова, Павлуновского, к которым была прибавлена фамилия кандидата в члены ЦК Струппе.
В постановлении пленума говорилось: «За измену партии и Родине и активную контрреволюционную деятельность исключить:
— из состава членов ЦК ВКП(б) и из партии: Антипова, Балицкого, Жукова, Кнорина, Лаврентьева, Лобова, Разумова, Румянцева, Шеболдаева;
— из состава кандидатов: Благонравова, Вегнера, Колмановича, Комарова, Кубяка, Михайлова В., Полонского, Попова П.П., Уншлихта;
— из состава Центрального ревизионного комитета и из партии: Крутова. Передать дело о перечисленных выше лицах в Наркомвнудел».[11] Это были не первые чистки номенклатуры. Еще на февральско-мартовском пленуме ЦК председатель В.М. Молотов сообщил, что с 1936 года по 1 марта 1937 года за экономические, хозяйственные и должностные преступления (приписки, финансовые махинации, хищения, взятки, аварии, пожары и т. д.) к ответственности было привлечено свыше двух с лишним тысяч чиновников. В том числе:
В центральном и местном аппарате наркоматов: тяжелой и оборонной промышленности — 585 человек, в НКПС — 137, внутренней торговли — 82, здравоохранения — 64; в Наркомлесе — 64, местной промышленности — 60, связи — 54. В наркоматах: финансов — 35, Наркомхозе — 38, водного транспорта — 88, совхозов — 35. В Главморпути — 5, внешней торговли — 4, Наркомсобезе — 2. В Академии наук и вузах арестовали 77 человек, редакциях и издательствах — 68, в суде и прокуратуре — 17, в советском аппарате — 65. И то, что эти преступления, наносящие вред государству, назывались контрреволюционными, определялось лишь терминологией Уголовного кодекса.
Одной из особенностей Большой чистки стало то, что уже после декабрьского пленума ЦК (1936 год) НКВД усилил меры для пресечения экономических преступлений, в первую очередь связанных с хищением, разбазариванием финансовых средств и должностными преступлениями на предприятиях, в наркоматах и учреждениях. Одновременно после февральско-мартовского пленума 1937 года органы госбезопасности взяли под особый контроль и расследование катастроф на железнодорожном транспорте, аварий и взрывов на предприятиях и шахтах, пожаров, порчу государственного и колхозного имущества и продукции.
В соответствии со сложившейся лексической практикой на бытовом уровне такие преступления характеризовались как «вредительство», подразумевающее «тайно проводимый саботаж». Так, статья 58–14 гласила: «Контрреволюционный саботаж, то есть сознательное неисполнение кем-либо определенных обязанностей или умышленное небрежное их исполнение со специальной целью ослабления власти правительства и деятельности государственного аппарата» и «при особо отягчающих обстоятельствах» предусматривала высшую меру социальной защиты.
В целом к этому времени члены ЦК утвердили исключение из своего состава 31 человека. И одним из исключенных из кандидатов в члены ЦК был бывший председатель СНК Белоруссии Голодед. Арестованный НКВД 24 мая, он находился под следствием в самой республике. 25 мая арестовали наркома земледелия БССР поляка Казимира Бенека. Основным обвинением являлся развал в народном хозяйстве БССР, который органы госбезопасности расценили как вредительские.
Позже были проведены аресты и руководителей различных отраслей БССР: начальника «Белторфа» Кузнецова, директора «Белшвейтреста» Карасика, наркома внутренней торговли Гуревича. В Наркомате здравоохранения — Сурта и Бурачевского, в местной промышленности — председателя Госплана БССР Лебовича и работника Госплана Айзенсона. В области сельского хозяйства — секретаря ЦИК БССР Левкова, в области свиноводства — Стрелле, наркома финансов Куделько, руководителя налоговой системы Лехерзага, руководителей Наркомата коммунального хозяйства — Амбражунаса и Вассермана. Так, «вредительство в землеустройстве заключалось и в том, что нарезаемые поля севооборотов в колхозах умышленно отрывались от агрономической части, в результате чего получалось, что нарезаемые поля землеустроителями оставались только на плане, не имея полей севооборота с указанием культур чередования, и фактически колхозы оставались без введенных севооборотов и сеяли по-прежнему где попало».[12]
10
РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 622. Л. 220.
11
АП РФ. Ф. 3. Оп. 24. Д. 310. Л. 122.
12
НАРБ. Ф. 4. Оп. 21. Д. 1097. Л. 43.