Страница 84 из 93
нужны снаряды, нужны мины.
СТАЛИН. Да, да.
ВОРОНОВ. И патроны нужны обязательно. Надо об этом думать и запасаться. Вся промышленность – и военная, и гражданская должна быть к этому делу подготовлена, чтобы в любой момент все это повернуть на массовое производство снарядов, мин и патронов.
СТАЛИН. Правильно.
ШТЕРН. Причем снаряды нужны и на запад, и на восток.
СТАЛИН. У вас на четыре месяца снарядов минимум.
ШТЕРН. Тов. Сталин, вам неправильно доложили.
СТАЛИН. Как доложили? Я же знаю, что на четыре месяца.
ШТЕРН. У нас другие цифры.
СТАЛИН. Может быть у вас нормы другие.
ШТЕРН. Нам уже больше полгода ни одного снаряда не везли, а вам наверное доложили, что план по снарядам выполнен.
ГОЛОС. Это по голодной норме штаба план выполнен, но эти нормы опровергнуты давно.
ВОРОНОВ. Нужно учесть, что нам придется воевать против противника, который имеет много артиллерии и много авиации. Здесь многие говорили, что темп наступления был в зависимости от зимы. Правда, зима, морозы, леса сильно влияли, но мы будем иметь противника, у которого будет артиллерия и авиация. Мы должны учесть это при наших расчетах. Артиллерия и авиация противника часто будет влиять не меньше зимы на наши темпы продвижения вперед.
МЕРЕЦКОВ. Приходили проверять, на каком основании расходовали тяжелые бомбы.
ГОЛОС. Это неверно. Приезжали из наркомата, чтобы выяснить,
что за причина, почему так много расходуется тяжелых бомб, но не проверяли.
ВОРОНОВ. Нужно нам, товарищи, учесть еще одно положение, что всего разрушить и уничтожить артиллерия не может. Поэтому все не
разрушенное и уцелевшие в живых отдельные очаги должны поражаться собственными средствами пехоты. У нас в загоне был миномет, у нас в загоне были полковые орудия, у нас в загоне пулеметы. Просто приходится удивляться, почему мы в мирное время готовили столько пулеметчиков, учили их стрелять и с открытых и закрытых позиций, а началась война – растеряли пулеметчиков.
СТАЛИН. Пулеметчиков растеряли?
ВОРОНОВ. Да.
СТАЛИН. Как же это получилось?
ЩАДЕНКО. Пулеметчиков не готовили. Их готовили раньше, потом школы закрыли. В этом году мы добивались, чтобы училище открыть для подготовки пулеметчиков. Два месяца бьемся и не можем открыть.
СТАЛИН. Кто мешает?
ЩАДЕНКО. Не знаю, он должен был Военному совету доложить.
ВОРОНОВ. О пулеметных училищах у меня был поставлен вопрос в прошлом году. Прошел год, я официально доложил тов. наркому и Вам, тов. Щаденко, что в армии нужно открыть пулеметные училища и учить командиров, пулеметчиков, организовать культуру среди пулеметчиков, учить пулеметному делу командиров и бойцов серьезно. Теперь, кажется, училища уже открываются.
ГОЛОС. Недостаточное количество.
ВОРОНОВ. Я считаю, что наша артиллерия сильная, что наши минометы и пулеметы сделают нашу армию непобедимой. Нужно обратить особое внимание на комплектование пулеметчиков и минометчиков, сюда должны идти лучшие бойцы и командиры.
Следующий вопрос, относительно артиллерийской подготовки. Об этом уже говорили, как подготавливать атаку. Нам рассказывали пленные, как противник организовывал огонь пулеметов против нас. Кончается наша артиллерийская подготовка, огонь переносится в глубину, противник знает, что нашей пехоте нужно пройти 200 м, пехота идет медленно, противник стремится остановить ее продвижение пулеметным огнем. Установлено от пленных финнов-пулеметчиков. Пулеметная рота имеет у них всего 12 пулеметов, 2 пулемета сидят в ходах сообщения в тех местах, куда обычно артиллерийский огонь не ведется, 10 пулеметов укрыты в земле в глубоких убежищах, сидят и ждут. Сразу с переносом нашего артиллерийского огня в глубину, они вытаскивали сначала два пулемета из ходов сообщения, открывают из них огонь, независимо от того, идет наша пехота или нет. Под прикрытием этих двух пулеметов, вылезают остальные 10 пулеметов из убежищ и встречают организованным огнем нашу атакующую пехоту.
Узнав это, мы перестроились. Между рубежами огневого вала установили рубежи "прочесывания", стали незаметно для противника переходить к сопровождению атаки пехоты, путем постепенного перемещения огня в глубину с переднего края. Стали вводить в заблуждение ложными переносами и т.д.
В наших уставах записано, что к концу артиллерийской подготовки нужно огонь усиливать, и что последнее усиление огня означает сигнал для атаки пехоты. Это нужно делать совершенно по другому.
СТАЛИН. И минометы могли бы быть.
ВОРОНОВ. И минометы и отдельные орудия.
Чтобы иметь успех для прорыва УР, на километр фронта нужно иметь минимум 48 орудий дивизионной артиллерии, из них 70% гаубиц, корпусной артиллерии – 12-20 орудий и большой мощности – 8-10 орудий, кроме батальонной, полковой артиллерии и минометов. Нормальным насыщением ударной дивизии артиллерией на 1 км фронта следует считать 60 орудий дивизионной артиллерии, корпусной артиллерии – 20 орудий, большой мощности – 10-12 орудий. Итого будет в первом случае 60-80 орудий на 1 км, во втором – 90-92. При большем насыщении ДОТ в УР противника, при большей его глубине и сильно развитом полевом усилении траншеями, каменно-деревоземляными сооружениями, большем применении брони, потребуется еще большее насыщение артиллерии – от 100 орудий на 1 км фронта и более.
Я читал донесения от присутствовавших на войне и изучающих опыт войны, от руководителей и пр., причем многие пишут, что артиллерия ведет огонь по площадям, расходует снаряды и не дает результатов. Огонь может быть по видимым целям и невидимым. Конечно, когда видишь – стреляй и уничтожай видимую цель, когда же не видишь, или когда действует много артиллерии, приходится подавлять и уничтожать все мертвое и живое на определенной площади с рассчитанной плотностью огня. Такой огонь всегда дает результаты, только нужно атакующим умело использовать эффект артиллерийского огня.
Я хотел остановиться на подготовке командира. Нужно здесь откровенно, правдиво доложить, что нашему командиру пехоты, командиру роты, батальона, полка не хватает знания боевой техники и в первую очередь артиллерии. Это серьезнейший пробел. Причем здесь надо отметить, что, к сожалению, у многих командиров, как только он получает батальон, полк и выше, зазнайства много, гонору тоже. Часто берутся решать, приказывать, применять в бою мощную технику, не выслушав специалиста своего дела – артиллериста, танкиста и т.д.
ГОЛОСА. Неправильно это.
ВОРОНОВ. Можно привести много примеров безграмотного использования боевой техники, просто стыдно слушать, когда командиры не знают до сих пор элементарных боевых свойств орудий и т.д. Ведь случались на войне почти анекдоты, когда командир дивизии из 11-дюймовой гаубицы приказывает ночью вести беспокоящий огонь по перекрестку дорог и с трудом удается отменить этот приказ. Если не знаешь, прямо скажи – не знаю этого дела, нужно учиться.
У нас много разговоров о тактике, причем командиры пехотные почему-то стали считать, что общевойсковую тактику должны и могут знать только они одни. Это устарело, смотрите, как бы вас тут не обогнали, ведь уж не такая премудрая наука общая тактика, чтобы она могла оказаться не под силу командирам не из пехоты. Ведь это из старой царской армии к нам перешло, что артиллерист – отсталый человек. У нас есть много артиллеристов, которые кончили общевойсковую академию, много учатся и работают над собой. Старшие командиры артиллеристы не плохо понимают общевойсковой бой и в нем разбираются. Могут принять правильное решение и быть всегда "правой рукой" в деле боевого применения артиллерии, организации взаимодействия родов войск и т.д.
Чванливость есть и у некоторой части артиллеристов, ее надо выколачивать и заставить, чтобы кроме артиллерии, артиллерист учил и знал общевойсковое дело. Командир-артиллерист должен хорошо знать тактику пехоты, конницы и танков. Командир батареи должен хорошо разбираться в масштабе батальона, а командир дивизиона в масштабе стрелкового полка. Плохо выглядели на войне общевойсковые штабы.