Обвинения

— Если ты знаешь что-нибудь…

— Я не знаю не о каких опасностях для станции. Сейчас я могу сказать только это.

— А о незаконных проникновениях? О поддельных удостоверениях?

Ник покачал головой, отодвинул кружку с пивом и поднялся, собираясь уходить.

— Я порасспрошу. Хотя сейчас и не подходящее время для этого. "Можно подумать, что когда-то есть подходящее", подумал Гарибальди.

Это было паршивое время. И он чувствовал, что скоро будет еще хуже, совсем скоро.

Глава 8

Беседа началась не с приятной ноты. Лейтенант Мийоши лишь мельком взглянула на Иванову когда та вошла в комнату совещаний.

Иванова, помедлив секунду, произнесла:

— Лейтенант, судя по числу сообщений, которые вы послали, пока я была сегодня на дежурстве, я предположила, что вы имеете ко мне какие то вопросы. Но если вы заняты, я могу, конечно, прийти попозже.

Когда Мийоши всё-таки взглянула на неё, её выражение лица, слишком поздно напомнило Ивановой, предостережение Гарибальди, сделанное им сегодня утром.

— Вовсе нет, Командор. Я рада, что вы, наконец, уделили время, чтобы помочь нам в расследовании.

Иванова, без приглашения, села напротив неё.

— Я уверенна, Лейтенант, что вы сможете понять, что моё дежурство на этой станции не всегда может быть прервано в момент поступления сообщений. Я — должностное лицо. У нас здесь вышедшая недавно из строя зона перехода, и множество других неотложных дел, с которыми я должна иметь дело.

— Да, я понимаю, вы были вовлечены в этот… несчастный случай. Однако, тем временем, у меня было время, чтобы просмотреть ваш файл — в частности, ваши отношения с беглым террористом Джей Ди Ортегой.

Отношения? Иванова нахмурилась. Ей это не понравилось.

— Вы имели в виду "предполагаемого террориста"?

— Если вам угодно. Так как долго вы знали этого "предполагаемого террориста", Командор?

— Около десяти лет. Сразу вскоре после начала войны. Он был моим лётным инструктором, когда я проходила обучение.

— Вы были близки?

— Не более близки, чем обычно кадет и его инструктор.

Мийоши с сомнением подняла бровь.

— А после войны, вы поддерживали отношения?

— Эпизодически, а после того как он улетел на Марс, и вовсе нет.

— В самом деле? А что бы вы ответили, если бы я сказала, что у нас есть письма, за вашей подписью, написанные вашей рукой и адресованные ему. "Ловко",

— Если вы хотите назвать пару поздравительных открыток "отношениями", то я думаю да, у нас они были, год или два.

— И вы можете предъявить все письма, которые он вам послал?

— Я кадровый офицер, Лейтенант. Я получаю по пол дюжине различного рода писем в год. Я не храню поздравительные открытки от всех моих старых приятелей.

— То есть, с последней известной вашей встречи с подозреваемым террористом, вы избавились от всех письменных записей из вашей переписки с ним.

Взбешенная, Иванова вскочила на ноги.

— Я не обязана седеть здесь и выслушивать всякую…

Но Мийоши, как будто ждала этой вспышки. Улыбка расползлась по её широкому лицу.

— Нет, Командор, вы обязаны. Позвольте напомнить вам, что мы имеем здесь исключительные полномочия для проведения этого расследования. Исключительные полномочия, Командор. И я могу, в любой момент, взять вас под арест пока вы не ответите на мои вопросы.

Пристально посмотрев на неё, Иванова села обратно.

— Итак, продолжим. — Сказала Мийоши, которая теперь, обозначив свое видение ситуации (отстояв свою точку зрения), задавала оставшиеся вопросы уже ближе к делу. — Вы заявили, что когда Ортега вошел с вами в контакт, вы не догадывались, что он подозревается в терроризме и находится в розыске?

— Верно.

— Но ведь здесь была тревога высшего приоритета, посланная с Земли.

— Эта тревога была отослана на все военные и гражданские сооружения Земного Содружества. Их офицерам безопасности. Не было никакого особенного указания на то, что он мог быть на Вавилоне 5.

— Но мистер Гарибальди знал это имя.

— Мистер Гарибальди глава службы безопасности станции. Это его работа — не моя.

— И когда вам стало известно, что он является объектом розыска, вы немедленно вошли в контакт со службой безопасности, это верно?

— Да. Я позвонила мистеру Гарибальди.

— Но почему задержка? Почему вы ждали, если Ортега был мёртв уже два часа? — произнесла Мийоши, глядя в пустоту, рассуждая, как бы сама с собой.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что мы имеем здесь некоторое количество фактов. Ортега предполагал встретиться с вами в комнате для дежурств в 20:00. Согласно данным доктора Франклина, чья компетентность не вызывает сомнения, он был убит примерно в это же время, возможно в комнате отдыха по соседству. Компьютерный журнал станции определяет ваше местоположение периодически с 20:04 до 22:06. И по вашему собственному признанию, вы были вблизи тела более двух часов.

— Это верно.

— Спустя двадцать три часа после убийства, тело Ортеги было найдено в контейнере для инструментов на площадке технического обслуживания кораблей, в одном уровне от места его убийства. Его тело было раздето, и его одежда и личные вещи так и не найдены.

— Всё верно. Только к чему вы ведёте?

— Я оглашаю факты, Командор. Эти факты можно интерпретировать по разному. Давайте рассмотрим еще кое-какие факты. Со времени смерти Ортеги, до вашей встречи с мистером Гарибальди, у вас нет свидетелей подтверждающих ваше присутствие в помещении для дежурств. Никто не видел вас там — исключая некоего мужчины, которого, как вы утверждаете, вы видели, покидающим помещение, сразу, после того как вы пришли. Но вы не в состоянии идентифицировать этого человека, я права? вы никогда не видели его прежде, вы не встречались с ним после. По сути, нет причин предполагать существование этой таинственной фигуры, не так ли? За исключением ваших показаний.

Иванова была слишком ошеломлена, чтобы отвечать.

— Далее, мы имеет одну небольшую улику, Командор. Записку, адресованную "С.И.". Мы все знаем, кто такая С.И., не так ли? Сьюзен Иванова. В этой записке адресованной вам, Командор Иванова, говорится "hardwir". Вы утверждаете, что вы не знаете, что вы не имеете представления, что это может означать. "Hardwir".

Мийоши наклонилась немного вперёд со стулом, ближе к Ивановой. Её чёрные волосы, отступившие от лица, и блестели так, что казалось, были покрыты чем-то маслянистым.

— Эта записка, одна из очень немногих наших вещественных улик, Командор. Она, безусловно, связана с Ортегой — наша собственная судебная экспертиза подтвердила это так же, как и сканирование, проведённое вашей Службой Безопасности. И я не вижу каких-либо ещё аргументов, опровергающих идентификацию инициалов С.И.

Она наклонилась еще ближе.

— Он писал это вам, Командор Иванова. Он думал, что вы поймёте это. Вы по прежнему утверждаете, что вы не знаете, что это означает?

Иванова не могла сейчас думать о значении слов, настолько, она была взбешена и одновременно смущена. Наконец она сухо произнесла:

— У вас уже есть мои показания.

— Да, они у нас есть.

Мийоши снова села прямо, помедлила несколько секунд, поглядывая на экран напротив неё, а затем произнесла:

— Было бы очень хорошо, Командор, если бы вы сумели воспроизвести значение этой записки. Очень хорошо для вас и для нас всех.

— У меня все на сегодня.

Иванова встала, всё еще слишком потрясённая, чтобы говорить, и осторожно направилась вон из комнаты для совещаний. Её бросало то в жар то в холод — раздражение, недоверие, и отголоски настоящего страха боролись за контроль над её состоянием.

Что происходит? В чём дело? Реальность уходила у неё из-под ног.

Они действительно могли так поступать с ней?

Гарибальди. Он предупреждал меня. Он пытался предупредить меня.