Адам и Ева

Прервав работу, мечтал на ходу. Фантазия моя разыгралась. Я представлял себе Еву и как-то вплетал ее образ не только во всякие томительные видения, но и в свои занятия. Словно она уже стала их частью. А Олдржих? Не знаю отчего, но как соперник он ничуть мне не мешал. Я это ощущал всем своим нутром.

Захваченный страстью, этот бедолага тоже помолодел. Словно ему было не двадцать восемь, а восемнадцать лет! И вел себя соответственно возрасту. Так глупо, неловко и неумело, что Ева все чаще обращалась за поддержкой ко мне. Мне ничего не оставалось, как принимать его нечаянную помощь. Олдржих довольно долго не мог взять в толк, что происходит. Настолько ослеплен был спесивый петушок. Естественно, когда-то этой игре должен был наступить конец.

С утра сыпал мелкий дождь. Мы в очередной раз ехали к Еве. Олдржих вез ей розы. Огромный букет прекрасных, с капельками росы, свежесрезанных цветов.

— Розы! — обрадованно воскликнула Ева. — Когда же мне дарили розы в последний раз?

Вздохнув, она с наслаждением погрузилась лицом в цветы. И я тоже, точно склонясь с нею вместе, вдыхал густой, сладко дурманящий и нежный, тонкий аромат. Ева ласкала взглядом полученный букет. И глаза у нее просияли и засветились.

Олдржих, торжествуя, оглянулся на меня. Он снова заважничал, задрал нос. Словно уже преподнес Еве свадебный подарок. И тут мне пришла на ум легенда, услышанная в давние времена.

— Ева, хотите, я расскажу вам о судьбе трех прекрасных влюбленных роз? — спросил я.

Нимало не смущаясь, она согласно кивнула. И поглядела на меня с любопытством.

Я улыбнулся — словно позволил себе взять ее за руку. И повел рассказ.

— Высоко-высоко в горах расцвели три розы. Желтая, красная и черная. Это были свежие розы, они только-только раскрыли свои бархатистые лепестки. Расцветая, они слышали, как птицы, пролетавшие в голубой лазури, щебечут о прекрасном и могучем, мужественном и величественном Океане, как восхваляют они его великолепие, красоту и силу.

И все три розы влюбились в этот Океан, и все собрались в путь-дорогу.

Первой отправилась желтая роза. Золотистая, как ослепительное солнце, исполненная молодой силы, она светилась любовью и гордо, легко шагала по ущелью. Только стремительная, бурная горная речка, грозившая опасными водоворотами и с громом влекшая каменья, остановила ее. «Ах, роза, ты так прелестна! — вздохнула река. — Подари мне один-единственный лепесток, и я перенесу тебя на другую сторону, словно легкое перышко». Не раздумывая, роза подарила речке свой золотистый лепесток и, даже не замочив ног, переправилась на противоположный берег. Но там дорогу ей преградила гора. И гора тоже поставила свое условие и не скупилась на посулы. «Ты так прекрасна, золотая роза. Подари мне один-единственный лепесточек, и я перенесу тебя, как перышко, через высокую вершину». Роза, гордясь красотой и молодостью, улыбнулась и, не раздумывая, подарила горе еще один лепесток. Не успела она оглянуться, как гора осталась позади… Однако на пути ее ждало множество речек и множество горных вершин. И всякий раз желтая роза расплачивалась с ними лепестками. Ведь она спешила на свиданье с любимым Океаном. Она не задерживалась в пути, но при этом и не желала себя чересчур изнурять, не расходовала силы. И вот наконец добралась до Океана. И не могла надивиться. Упивалась блаженством. Как красив ее возлюбленный Океан! От каждого вздоха его могучей груди рождалась волна и с силой ударяла в берег…

— Я тут! — в любовном восторге воскликнула роза, — Погляди, я добралась до тебя. Теперь ты мой, Океан!

Тут Океан, набрав воздуху, глубоко вздохнул:

— Ах, роза! Наверное, ты была прекрасна. Но что с тобой сталось? Ты попусту растратила свою красоту. Не сердись, но я не смогу тебя полюбить.

И только тут ошеломленная, опечаленная роза увидела себя и ужаснулась. В прозрачных, чистых водах Океана отражалась ее оголенная сердцевина.

Вскоре пустилась в путь и красная роза. Свежий прекрасный цветок будто полыхал алой кровью. Она тоже пылала страстью к Океану. И эта роза тоже услыхала манящие и завлекательные, льстивые посулы дикой горной быстрины. «Нет, — шептала про себя роза, — моя краса — только для любимого Океана». Бросилась она в быстрые, бушующие воды. Теченьем подхватило ее, швырнуло на каменья, но роза не уступала, упорно преодолевая преграды, пока не очутилась на другом берегу. Тогда перед нею возникла гора, но и ей не отдала роза свой лепесток. Отважно начала она подъем в гору: одолевала скалы, брела по снегу, мокла под проливными дождями, пока, наконец, окоченев и зачахнув, не оставила гору позади. Не успела перевести дух, а там — целая горная цепь, а в ущельях — бурные горные реки. Долго страдала роза и мучилась, пока, совсем выбившись из сил, не добралась до Океана. Любовь переполняла ее. Но Океан, с шумом вздохнув, пророкотал:

— Ах, роза! Как же тяжко тебе пришлось! Честь тебе и хвала. Без сомненья, ты была прекрасна. Не сердись, но полюбить тебя я не смогу.

Ужаснувшись, роза оглядела себя. Воспаленные ее глаза слезились от усталости, в прозрачной воде отражалось избитое, изломанное тело. Беспомощно поникли редкие, помятые, рваные лепестки. Пламя, снедавшее ее в пути, померкло. Она стояла, совершенно лишившись сил. Словно и не жила никогда…

На пути третьей, черной розы, тоже встречались бесчисленные стремнины и горные пики. И тоже молили подарить один-единственный лепесток из ее освещенного любовью темного цветка. И она, так же как и красная роза, ее сестра, мужественно встречала их лицом к лицу. Храбро бросалась в бурлящие водовороты и проплывала между камнями. Безбоязненно поднималась по скалистым отрогам гор, брела, спотыкаясь, по снегу, мокла под проливными дождями, дрожала под порывами студеного ветра. Падала, но поднималась снова и снова. Одолевала преграды, громоздившиеся у нее на пути. И только когда верх горы оказывался непомерно высоким и неприступным, а поток настолько бурлив и неистов, что в его водах легко можно было погибнуть, только когда роза выбивалась из сил и усталость и изнеможение грозили смертью, она с болью в сердце отрывала лепесток, отдавая его горе или стремнине… Наконец и она очутилась перед желанным своим Океаном.

— Вот и я рядом с тобой, — прошептала роза.

— Я вижу тебя, — отозвался Океан. — Значит, ты все-таки добралась! Как же ты хороша, моя драгоценная черная роза! Не так уж ты молода, жизнь оставила след на твоем лице. Немало пришлось тебе выстрадать. Прелесть твоя не в холеной, но пустой красоте. Есть в тебе упорство и отвага, изящество и сила. Полнота и аромат жизни. Как радостно смотреть на тебя! Сердце мое раскрывается; я ждал тебя, самой судьбою назначено мне полюбить тебя. Приди же в мои объятья, черная роза!

Грудь Океана поднялась. Вздыбившейся волной он крепко и ласково подхватил розу и прижал к себе. И с того мгновенья не может насытиться ею. Ласкает и легонько покачивает в объятиях. А роза согревает его пламенем своего сердца и одаряет счастьем…

Ева, опершись локтями о доску стола, не спускала с меня глаз. Выражение их было мне непривычно. Она словно пыталась проникнуть в мое сердце, заглянуть мне в душу… Я выдержал этот долгий пристальный взгляд. Она первой опустила глаза. И, словно вдруг очнувшись, отвернулась и принялась за работу. И я, и Олдржих для нее больше не существовали.

Такого никогда раньше не случалось. И тут мне припомнилось… Однажды, прощаясь, я положил руку Еве на плечо. Легонько, чуть заметно стиснул его. Но чувство осталось такое, словно я привлек ее к себе. У меня перехватило дыханье… Мы онемели оба. Лишились дара речи. Но каким коротким было это мгновение…

Олдржих, которому сказка моя не слишком пришлась по душе, разговорился, остановившись в дверях. На меня Ева даже не глядела. Так же, как и тогда.

Мы вышли.

— Все-таки мои розы ей понравились! — ворчал разъяренный Олдржих. — Ну, Адам, ты даешь. Черт бы тебя побрал. Ты надоел Еве. Неужели не видишь?