Седьмой грешник

— И у меня тоже, — отозвался Майкл, который снова что-то чертил в своем блокноте, даже глаз от него не поднял.

Жаклин непонимающе посмотрела на него:

— Что ты хочешь сказать?

— Да только то, что насчет последнего послания Альберта я тоже сразу догадался. — Майкл поднял голову и одарил всех ангельской улыбкой. — Мне самому римские цифры никогда в голову не приходят.

— Для чего же я тратила столько красноречия, разъясняя вам?.. Что же ты молчал?

— А что мне сказать? Меня и так все считают психом, особенно легавые, простите, полиция. И потом, не забудьте, во всей этой научной возне я ничего не смыслю и о работе Альберта ничего не знал. Я просто думал, что он полез к Энни, а она взвилась. Энни мне всегда нравилась.

Все смотрели на Майкла в немом изумлении. Потом ди Кавалло проговорил тихим, но рокочущим голосом:

— Молодой человек, значит, вы хотите сказать...

— Правда, я не знал, куда пришить несчастные случаи с Джин, — невозмутимо продолжал Майкл. — Я не мог поверить, что Энни способна напасть на Джин, но с другой стороны... тут я не мог разобраться.

— А об Энди ты думал? — спросила Жаклин.

— Конечно. Подумал сразу, как только Альберт обвинил его в краже какого-то сокровища. Тут сразу запахло Толкином... а Альберт же типичный Голлум[43]. — Майкл только сейчас заметил напряженное молчание. Подняв голову, он всмотрелся в завороженные его признаниями лица и слегка покраснел. — Ну как же, с чего вдруг Альберт явился прямо к Сковилам, когда обнаружил пропажу? О вечеринке ему никто не говорил, мы же не хотели, чтобы он всех там занудил. Значит, ему срочно понадобились либо Энн, либо Энди. Я не очень-то знаю французский, но разобрал, что слово «вор» он сказал в мужском роде.

— Voleur! — воскликнула Джин. — Какие же мы тупицы!

— И потом, — продолжал Майкл, — помните, как Энди сразу насел на Альберта, боялся, как бы тот не сказал лишнего? А Энди ведь любого может... то есть мог уговорить, наверное, он что-то наплел Альберту — обещал выследить вора, или объяснил, что взял его работу на время, или еще что... Потом Энди пошел в уборную, а Альберт вскоре отключился. Уж слишком это быстро произошло, и такое совпадение не похоже на случайность. Энн когда-то говорила, что у них есть снотворное. Но и тогда я не был уверен насчет Энди. Я ведь считал, что у Альберта пропала какая-то семейная реликвия или что-то в этом роде, и мне невдомек было, зачем такая вещь понадобилась Энди.

Жаклин открыла сумку и вынула из нее лист бумаги.

— Майкл говорит, что я могу взять его рисунок себе. Ты не возражаешь, Джин?

— Пожалуйста, берите. — Джин узнала вереницу святых. При виде Энди в благородном облике святого Георгия ей стало слегка не по себе.

Жаклин разгладила лист на столике.

— Вот графическое разъяснение того, что случилось. Когда я увидела этот рисунок, меня словно громом поразило.

В сосредоточенном молчании компания разглядывала святых, большинство видело рисунок впервые.

— А кого это я, черт побери, тут изображаю? А-а!.. — протянула Дейна. — Марию Магдалину! Мне не очень-то нравится, как ты меня представил, Майкл!

— А мне как меня, — поддержал ее Хосе. — Берегись, Майкл, ты скоро дождешься, что тебе пошлют бомбу по почте.

— А я, значит, святой Стефан, — проговорил Тед. — Что ж! Готов признать: это в какой-то мере справедливо, хотя никто об этом не догадывается.

— Ну, я-то догадываюсь, — сказал Майкл. — Я же знаю, кто твоя новая подруга. Что уж там говорить о комплексе мученика?.. Если твой старик не убьет тебя, то уж она точно прикончит...

— Ах, значит, вам все известно, — покорно сказал Тед. — Выходит, только отец не знает... Но скоро узнает. Я отправил ему письмо.

— Я-то ничего не знаю, — заявила Дейна. — Ты что, бросил свою невесту? Ну и свиньи же вы, мужчины!

— Там не было любви, это наши семьи затеяли, — обиделся Тед. — Она не будет переживать, я ей безразличен.

— Допустим, — согласился Майкл. — Но затеять роман с арабкой...

— Не просто с арабкой, — уточнил Тед. — Она еще входит в отряд палестинских боевиков.

Все почтительно замолчали и уставились на Теда.

Вспомнив гордую, похожую на сокола девушку в кафе, Джин поняла, что чувствует Тед. Видимо, Майкл прибег к своим связям среди студентов, чтобы узнать, кто она.

— Да, конечно, — начал ди Кавалло, заинтригованный не меньше остальных. — Ситуация немножко сложная...

— Немножко! Да отец просто откажется от меня, — сказал Тед. Однако, хотя его голос звучал уныло, глаза так пылали, что он стал еще больше похож на рисунок Майкла. — Но чувства ведь с политикой не считаются. И потом, далеко не вся молодежь моего поколения чувствует себя такой же ни в чем не виноватой, как наши отцы, которых волнует только одна навязчивая идея — вернуть Eretz Israel — Землю Израилеву. Мы лишили родины полмиллиона человек. Неужели многовековые страдания миллионов евреев оправдывают страдания, причиненные ими другим? После того как я побывал на войне, я на многое стал смотреть иначе. Я спорил с отцом, теперь спорю с Сальвой. Я не верю, что насилие, которое она проповедует, исправит теперешнее зло, так же как наше насилие против ее народа не исправило зло, причиненное нам в древности. Я надеюсь, мне удастся — ну не заставить ее изменить убеждения, но хотя бы отказаться от методов, которыми она действует. Должен же когда-нибудь найтись путь к миру.

— Исмаил и Исаак — оба были сыновьями Авраама, — тихонько проговорила Жаклин. — Я восхищаюсь твоими принципами, Тед, надеюсь, что ты победишь. Только не забывай — умеренных обычно забрасывают камнями с обеих сторон.

— Ничего, я знаю, как убеждать Сальву, — действует безотказно, — скромно сказал Тед. — Если я и погибну под камнями, то погибну сражаясь. А прежде чем паду в бою, — внезапно усмехнулся он, — сумею хорошо провести время.

— А мы ведь подумали, что ты — шпион, — сказала Джин и, увидев, как изменился в лице Тед, рассмеялась. — Да ты даже не представляешь, чего мы только не думали. Но Энди я никогда не подозревала, во всяком случае, не больше, чем остальных.

— А вот Майкл, как выясняется, подозревал, — сказала Жаклин и показала на рисунок. — Его характеристики — уж ты прости меня, Дейна, пугающе точны. Все изображенные им святые — миротворцы, кроме одного только святого Георгия — этот героический убийца вершил расправу. Недаром он был покровителем крестоносцев. А они, если вы помните, причинили арабам немало бед.

— Об этом я не думал, — пробормотал Майкл.

— Тем-то ты и страшен, — внушительно проговорила Жаклин. — Тебе и не надо думать — достаточно протянуть руку, и ты вынимаешь из человека душу. А почему ты изобразил Энн в виде святой Варвары?

— Просто нужна была какая-нибудь святая девственница.

— Но почему-то ты выбрал святую с подходящей легендой. Ведь если ты помнишь, отец заточил ее в башне, а потом предал.

— Да уж, сходство прямо глаза режет, как рекламный щит, — злобно прорычал Майкл. — Будь он проклят, этот подонок Сковил, все из-за него.

— Нечего винить мое поколение, — возразила Жаклин. — Мы тоже жертвы — наших генов, нашей среды и наших родителей, так же как и вы.

— Какой смысл кого-то винить, — угрюмо проговорил Хосе. — Все мы жертвы... Я чувствую это особенно сильно. И предпочел бы, чтобы ты лучше изобразил меня Вельзевулом[44], чем таким святым Августином, как на твоем рисунке.

— До меня все-таки не доходит, — проговорила Дейна, недоуменно тараща глаза на святых Майкла. — Ни один из этих портретов мне ничего не говорит, разве что Джин в виде ягненка... А вот образ Джеки прямо-таки богохульный.

— Да нет, какое там богохульство, просто Майкл хотел меня обидеть, — сказала Жаклин. — Может, я и нерадивая мать, Майкл, но только нимб на мне не покосился, он большой, сидит прямо и сияет вовсю. А заслужила я его более чем двадцатью годами честного и упорного труда.

43

Голлум — один из персонажей его эпопеи «Властелин колец».

44

Вельзевул — в Новом Завете: глава демонов.