Страница 6 из 153
День шел за днем. Рой не торопился. Цистерна со сгущенной водой оставалась на Латоне. Энергетики жаловались, что ресурсы ядерных аккумуляторов на пределе. Биологи ворчали на слишком жесткий энергетический лимит. О нашем институте и говорить не приходилось, любой эксперимент со временем требовал бездны энергии — девять десятых мощностей Энергосистемы работали на нас. Однако хронисты вели себя сдержанней энергетиков и биологов. Гипотеза Чарли, что причина аварии в неполадках с атомным временем, пугала всех.
Никто не требовал немедленной доставки с Латоны заветной цистерны, ибо каждый опасался вопроса: а как вы предотвратите новую аварию, если причины ее в ваших работах, но что за причины, сами толком не знаете?
Рой, повторяю, не торопился. До него, казалось, не доходили сетования энергетиков и биологов. Он безмятежно гулял по Урании. Его видели на берегах неширокой Уры, он карабкался по сопкам и спускался в долины, осматривал дома и заводские здания, облетел на авиетке южные леса и саванны. Он держал себя как турист, а не как дознаватель. И когда заговаривал с кем-либо, то лишь для того, чтобы выказать свое восхищение обликом планеты, выбранной людьми для самых опасных экспериментов. «Он, кажется, считает Уранию космическим домом отдыха», — с недоумением говорили те, кого он удостаивал своими пейзажными беседами, а иных он пока не вел.
Когда же он непосредственно приступил к выполнению задания, то и его повел иначе, чем ожидали. Он начал с биологов — посетил их лаборатории, вызывал биологов к себе. Но расспрашивал о том, что не имело отношения к взрыву. Его занимало, как ведут себя синтезированные животные, рыбы, птицы, растения, какая от них польза, будут ли биологические искусственники вывезены на Землю и другие планеты для расселения там, или жизнь их ограничится лишь индивидуальным, а не видовым существованием.
Затем пришла очередь энергетиков. Их-то несчастье на энергоскладе касалось непосредственно. Теперь в разговорах посланца Земли послышались словечки «взрыв, катастрофа, трагедия, меры предосторожности».
Чарли уверял, что ни один энергетик не способен дать толкового объяснения происшедшего, для них сгущенная вода была тем же, что для древних энергетиков уголь или нефть, — они использовали готовый продукт, не задумываясь над тем, как он получен.
— Пока Рой не поставит себе вопроса, как производится сгущенная вода, он не приблизится к раскрытию загадки, — утверждал Чарли. — А технологию сгущения воды надо было изучать на Земле. По-видимому, он этого не сделал.
Последним из энергетиков Рой пригласил Антона Чиршке.
Повелитель Демонов так торопился предстать перед дознавателем, что забыл известить нас о вызове. Чарли, узнав об его уходе к Рою, предложил мне и Жанне срочно прибыть в лабораторию Антона.
— Ужасно хочу спать, — пожаловалась Жанна. — Если засну, не будите до появления Антона.
— Сон — это здоровая реакция на нездоровую действительность, — объявил Чарли. — Любое выздоровление начинается с позыва ко сну.
Я хотел было напомнить Чарли, что недавно он доказывал невозможность излечения, если не ликвидируют основное заболевание, а основное заболевание Жанны — тот факт, что она живет, но я вовремя сообразил, что парадоксы такого рода не для слуха Жанны. Тут ворвался Антон Чиршке и с порога закричал:
— Вы у меня? Я каждого вызывал, никто не откликнулся. Куда вы все подевались? Нет, этот Рой — штучка, можете мне поверить!
— Садись! — приказал Чарли. — Не топай ногами и не размахивай руками. Постарайся говорить связно. Точно передать разговор ты, конечно, не сможешь, но хоть не мекай.
Не сомневаюсь, Чарли хотел, чтобы Антон обиделся, потому что в таком случае Антон начинает следить за собой и тогда с ним все проще. Чарли добился большего — Повелитель Демонов вознегодовал. Он обругал Чарли и взял себя в руки. Это позволило ему десять минут изъясняться вполне толково.
— Знаете, с чего начал этот белобрысый, этот медведь средней руки, как ты его определил, Чарли? Пожал полутонным усилием мою руку, как будто не пожимал, а выжимал. И вопросил, почему я ношу кличку Повелителя Демонов. Я, естественно, поправил: не Повелитель Демонов, а Повелитель Демонов Максвелла. Он деловито осведомился, есть ли в названиях разница. Я заверил, что разница весьма существенная и ее должен знать каждый культурный человек, в особенности физик по образованию. У Роя железная выдержка, он и глазом не моргнул.
«Если это вас не затруднит, — сказал он и так улыбнулся, словно я его одарил, а не высмеял, — то я бы хотел узнать подробней различия разных демонов».
«Общеизвестные демоны, — сказал я тогда, — это нечто вроде злых или там не очень добрых духов, непрерывно общающихся с людьми, то есть чаще всего вредящих людям, — всякие черти с рогами и хвостами, домовые в лохмотьях, заросшие шерстью крысообразные бесы, безрогие и бесхвостые гномы и кобольды, эльфы и сильфиды в развевающихся одеждах, а также прекрасные юные феи, уродливые старухи ведьмы, лесные бродяги лешие, коварные речные русалки, прожорливые горные драконы, глуповатые джинны в бутылках и прочие в том же роде. Объединяет всех этих многообразных демонов то, что все они — сверхъестественные существа, каждое со своим именем, обликом и норовом. И что эти сверхъестественные существа реально — в смысле физически — не существуют. Они — плод воображения.
«Понятно, — сказал он. — Общеизвестные демоны имеют свои особые лица, носят особые имена, по-особому общаются с людьми, а реально их нет. Этими красочными субъектами вы не командуете. Насколько я помню, такими демонами повелевали в древности некий царь Соломон и два-три арабских халифа. В общем, с ними просто. Ну а демоны Максвелла? Они тоже имеют имена и телесный облик? И существуют физически?
«Нет, — сказал я. — Демоны Максвелла — это научное понятие. Им не присвоили телесного образа, их не наделили именами. Великий физик прошлого Джеймс Кларк Максвелл предположил, что если бы существовал демон размером с молекулу, и если бы этот демон стоял у забора с отверстием, прикрытым дверкой, и если бы к отверстию подлетали молекулы, то он смог бы их распределить по скоростям: открывал дверцу перед быстрой молекулой, закрывал перед медленной. В результате быстрые пролетали бы по другую сторону забора — и там бы повышалась температура, а медленные оставались по эту сторону — и здесь температура падала.
Мне удалось реально осуществить идею Максвелла».
«Поэтому вас и назвали Повелителем Демонов Максвелла?»
«Совершенно верно».
«И эти демоны, не имеющие ни имен, ни облика, у вас приняли вид…»
«…пористых перегородок, которые я изобрел еще на Земле и которые поставляет здесь, на Урании, лаборатория Жанны Зориной. Быстрые молекулы пролетают сквозь них, не теряя скорости, медленные отталкиваются. Вроде бега с препятствиями: хороший бегун легко перепрыгивает через поставленный на пути барьер, плохой задевает его ногами и падает…»
«Я слышал, все отопление на Урании производится вашими демонами, то есть сепараторами молекул?»
«Холодильные установки тоже работают ст них. Технически все очень просто. Особые насосы вдувают в сепараторы воздух под давлением. Быстрые молекулы проскакивают через перегородку и отводятся по горячей трубе, медленные рушатся в холодную трубу. Просто, не правда ли?»
Так я ему растолковал конструкцию моих сепараторов. Он кивал, улыбался — демонстрировал, что его восхищает простота объяснений. А потом задал стандартный вопрос: не опровергают ли мои демоны, принявшие телесную форму пористых перегородок, второе начало термодинамики? Вот, мол, есть такое понятие — энтропия, мера вырождения энергии, мера хаотичности движения молекул. Он затвердил еще в восьмом классе, что энтропия во всех физических процессах растет, увеличивая общий хаос, — как у меня с этим священным понятием термодинамики? Не ополчились ли мои демоны на фундаментальные законы физики? Я не постеснялся сказать, что хороший физик не должен ограничиваться знаниями в объеме восьмого класса. И популярно растолковал, что и в моих установках энтропия растет. И что если снова соединить горячий и холодный потоки, то воздух возвратится к прежней температуре — повышение ее в одной трубе компенсируется понижением в другой, а к этому еще добавляется потеря энергии на работу насосов, весьма немаловажная величина, доложил я ему.