Страница 13 из 94
Достав из сумки путеводитель, я устремилась к углу ограждения, где громоздились массивные основания известняковых стен. Но обрести одиночество здесь было невозможно: всюду, словно мухи на горстках сахара, роились вокруг своих гидов члены по меньшей мере дюжины туристских групп. Я отразила атаки нескольких назойливых продавцов сувениров и услуг и нашла сравнительно спокойное местечко и валун, чтобы посидеть.
Было раннее утро; на светлом песке лежали серые прохладные тени. Небо сияло ослепительной синевой. На его фоне возвышалась знаменитая, золотистая в солнечных лучах, Ступенчатая пирамида — самый ранний образец монументальной каменной архитектуры, ей более четырех тысяч лет. Повидавшая виды и истертая настолько, что камни, из которых она сложена, производили впечатление совсем не обработанных, она потрясала воображение не только почтенным возрастом. В ней было нечто правильное: угол наклона граней, пропорции и прежде всего — местоположение. Любой из обожаемых мною средневековых европейских соборов потерялся бы в такой бесконечности неба и песка. Это действительно было сказочное путешествие, путешествие моей мечты. К тому же вместо обычной туристской экскурсии я получила круиз в роскошной каюте и с изысканной едой. И как же тут сконцентрировать внимание на пирамидах и фресках, если желудок мой бурлит, а нервы звенят словно струны дедушкиной гитары, подумала я, переводя взгляд с вырезанных в форме лотоса колонн Южной колоннады на людей, обступивших Фейсала.
Я заставила себя обратиться к путеводителю и прочла длинную главу о празднике в честь бога Сета, но если мне хотелось действительно узнать, что это такое, то нужно было бы это увидеть, потому что я не помнила ничего, кроме имени бога. Многие рухнувшие колонны и стены уже восстановлены, причем с помощью подлинных материалов, так что теперь можно составить представление о том, сколь впечатляющим было в свое время это сооружение. Стройные колонны с каннелюрами и изящные изогнутые карнизы поражали классической строгостью и элегантностью. Я мечтательно разглядывала их, когда вдруг заметила, что ко мне приближается Джен.
Я поспешно склонилась над книгой в надежде, что она не подойдет. Мне не нужно было общество, тем более ее. Через пару минут я имела основание похвалить себя за сообразительность: Джен прошла очень близко от меня, но не остановилась. Роясь в сумке, она исчезла за невысокой стеной.
Что ей там нужно? Это было так не похоже на нее — оторваться от группы. И выглядела она не такой энергичной, как всегда, шла медленно, волоча ноги.
Я встала и последовала за ней.
Здесь, за стеной, лежала прохладная тень. Джен сидела на земле, открытая сумка валялась позади нее.
— Джен, — неуверенно позвала я, — с вами все...
Она повернула ко мне серое, лишенное всякого выражения лицо и завалилась набок.
Глава третья
Я закричала. Мой голос достоин любой вагнеровской сопрановой партии, если не по красоте, то уж, во всяком случае, по мощи. На зов о помощи откликнулись быстрее, чем я могла рассчитывать; вероятно, не я одна обратила внимание на болезненный вид Джен. Первым на подмостках появился ее преданный сын, наступая ему на пятки, бежала Мэри.
Джен воспротивилась моей попытке поднять ее, она свернулась клубочком, подтянула колени к животу и обхватила себя руками, но, увидев Джона, сделала героическую попытку улыбнуться.
— Это просто мой глупый старый животик, — всхлипнула она. — Не волнуйся, милый. Через минуту я буду в полном порядке.
Теперь лицо у нее было не серым, а зеленым и влажным от пота. Мэри с сочувственным вздохом опустилась подле нее на колени.
— Матушка Тригарт!
— С дороги! — грубо крикнул Джон. Я не поняла, к кому это относилось — ко мне или к его жене. Мэри сочла, что ко мне. Когда она нежно склонилась над Джен, ту резко и обильно вырвало. Мэри вскочила на ноги и отпрянула, ее лицо исказила гримаса отвращения.
Джон поднял мать на руки и снова опустил на землю в нескольких футах от прежнего места. Рассматривая пятна на своем новеньком, с иголочки, костюме, я выругалась в сердцах, достала из кармана пачку бумажных носовых платков и начала обтирать лицо Джен.
— Обожаю женщин с обширным словарным запасом, — сказал Джон, задыхаясь. — Нечего здесь распластываться, приведите врача.
— Я сбегаю, — быстро вызвалась Мэри. — Прости, дорогой, я... Я иду!
Она вернулась в сопровождении доктора и нескольких пассажиров, движимых то ли искренним участием, то ли нездоровым любопытством. Я замечала: порой очень трудно отличить одно от другого. Что касается Сьюзи, то ее, несомненно, воодушевляло последнее, относительно Бленкайрона мне хотелось тешить себя сомнениями.
— Что случилось? — спросил он.
Джен продемонстрировала. Я очень надеялась, что на сей раз попадет на Джона, но ему удалось увернуться, хотя он и поддерживал матери голову и плечи, чтобы она не захлебнулась. Ее, бедняжку, продолжало мутить, несмотря на то что в желудке явно ничего уже не оставалось.
Накануне вечером, когда нам представили доктора Картера, я не обратила на него особого внимания, только искренне пожелала, чтобы мне не понадобились его услуги. Он был какой-то особенно неприметный: средних лет, средних габаритов — ив высоту и в ширину, с невзрачным розовым лицом.
— Это просто приступ фараоновой болезни, — заявил он с приводящей в бешенство смесью снисходительности и бодрячества. Некоторые доктора порой путают ее с действительно утешительным тоном, в котором нуждаются больные. — Расслабьтесь, миссис Тригарт, мы отвезем вас на теплоход и...
— Нет, — отрезал Джон, не поднимая головы, — я хочу, чтобы ее доставили в больницу. Теплоход далеко, а мы близко, во всяком случае ближе к Каиру.
— Послушай, сынок, не стоит беспокоиться. Это обычное недомогание и слабость...
— Кроме всего прочего, нам предстоит путь на юг, — продолжал Джон своим неприязненно-надменным тоном, растягивая слова, — а моя мать — немолодая женщина, доктор, и с ней уже случались подобные приступы.
Картер засуетился, а Бленкайрон негромко произнес:
— Мистер Тригарт прав, Бен. Было бы глупо рисковать. Быть может, автобус отвезет ее в Каир, а потом вернется за нами?
Он говорил тихо и словно бы нерешительно, но когда ты так богат, нет необходимости вопить, чтобы тебя услышали.
— Как раз это я и собирался предложить! — воскликнул Картер.
Джен была слишком слаба, чтобы возражать. Выглядела она ужасно — закрытые глаза ввалились.
— А не лучше ли вызвать машину «Скорой помощи»? — с тревогой спросила я.
Бленкайрон улыбнулся куда-то в пространство, однако в том направлении, откуда донесся мой голос:
— Задние сиденья в автобусе раскладываются и превращаются в кровать, Вики. Миссис Тригарт там будет гораздо удобнее, а к тому времени, когда сюда могла бы прибыть «скорая», дама будет благополучно доставлена в Каир.
Джон легко подхватил мать и зашагал к автобусу в сопровождении Мэри и Картера.
— Вот это да! — воскликнула Сьюзи, не отрывая от него взгляда. — Он сильнее, чем кажется, не правда ли? Старуха, должно быть, весит не меньше ста шестидесяти фунтов, а он почти бежит.
Поскольку я точно знала, о чем она думает, то решила проигнорировать ее замечание. Ответил Бленкайрон, который этого не знал:
— Можно понять его тревогу, хотя, полагаю, для нее нет оснований. У многих путешественников случаются неприятности с желудком. Однако очень приятно видеть молодого человека, столь преданного матери.
— Не так уж он и молод, — не удержалась я.
— Вы знали его прежде?
Я спохватилась. Бленкайрон ничего не имел в виду, а вот любопытство, блеснувшее в глазах Сьюзи, было предупреждением: она из тех, кто знает толк в скандалах.
— Нет, — ответила я, — просто мне так кажется.
— Полагаю, поскольку обстановка у нас здесь неофициальная, — сказал Бленкайрон, — будет приятнее и проще называть друг друга просто по именам. Меня зовут Лэрри.