Страница 8 из 43
Съев миску овсянки, я расчесал волосы пальцами и кое-как привел их в порядок. Разорвав несколько колтунов, я разделил волосы на три пряди и заплел короткую косу. Держа конец косы в руке, я в поисках вдохновения оглядел комнату. За прилавком стояла молодая женщина. Я улыбнулся ей и покрутил пальцем вокруг кончика косы, показывая, что мне нужно. Она улыбнулась и кивнула в ответ, тогда я повернулся к столу и наткнулся на свирепый взгляд Никчемного Старшего, которого, как я вспомнил, звали Амбиадесом.
Я не понял, что именно его разозлило, поэтому переадресовал свое удивление миске с кашей. Через некоторое время девушка подошла к нам с новой порцией завтрака для всех и куском шпагата для меня. Уходя, она взглянула на Никчемного Старшего и неуважительно фыркнула, так что мне уже не надо было объяснять причину его злости. Ни один из них не смог добиться внимания, которое получил я, но я не собирался сочувствовать никому из этой компании, тем более, что этот молокосос слишком часто усмехался. Я заметил, что люди, усмехающиеся слишком часто, как правило смеются надо мной.
Пол, халдей и Никчемный Младший, Софос, трудолюбиво копались ложками в своих мисках.
— Кажется, она славная девушка, — сказал я и получил в ответ сердитые взгляды от Амбиадеса и его хозяина. Вряд ли халдей пытался приударить за служанкой, поэтому я предположил, что он не желает, чтобы я ссорился с его учеником. — Очень дружелюбная, — добавил я и потянулся за второй миской овсянки.
Она немного остыла, но на ее поверхности лежал приличный кусок масла и немного меда. Нам также подали миску цацики,[4] густого и свежего, так что я ел с большим аппетитом. Перед Софосом еще стояла полупустая миска каши, и, когда халдей отвернулся, я выдернул ее у него из-под ложки и поставил взамен свою пустую. Софос выглядел ошеломленным, а Амбиадес издал приглушенный смешок, но ни один из них не пожаловался халдею.
Посреди стола стояла большая миска с апельсинами, я потянулся к ним и заметил сердитый взгляд халдея.
— Я есть хочу, — защищаясь, сказал я и взял три штуки.
Два оказались в карманах куртки, а третий я очистил и ел, когда к нашему столу подошла хозяйка. Она подошла спросить, не надо ли нам собрать обед с собой, но в удивлении замерла, увидев меня. Я наградил ее моей самой ослепительной мальчишеской улыбкой.
— Я хорошо вымылся, не правда ли? — спросил я.
Она ласково улыбнулась в ответ.
— Да уж. Где ты так перепачкался?
— В тюрьме, — ответил я.
— Ах, — сказала она. Люди часто попадали в тюрьму. — Ты, наверное, рад-радешенек, что выбрался оттуда?
— Да, особенно потому, что на свободе так хорошо кормят.
Она рассмеялась и повернулась к мрачному халдею.
— Вам еще что-нибудь нужно?
— Нет, мы пообедаем в Эвизе, спасибо.
Все, кроме нас с халдеем вышли седлать лошадей. Мы все еще сидели за столом, когда Пол прислал Софоса сказать, что все готово. Во дворе стояла скамейка, так что я почти без труда смог залезть в седло, хотя Пол повернулся и внимательно наблюдал за процессом, а Софос держал стремя и давал мне советы.
— Не торопись, — сказал он. — Она не собирается убегать от тебя.
— От этой скотины всего можно ожидать, — кисло ответил я.
Когда мы уже сидели верхом на наших лошадях, из дверей таверны вышла хозяйка со свертком в руках. Она протянула руку, чтобы остановить мою лошадь, и бесстрашно подошла к самому стремени, хотя, думаю, никто, кроме меня, не считал, что она чем-то рискует.
— Вот вам кое-что перекусить в дороге. Путь до Эвизы не близкий. — она вручила мне сверток и неожиданно добавила. — Мой младшенький тоже сидит в тюрьме.
— О, — ответил я, нисколько не удивленный. Уклонение от уплаты налогов, скорее всего. — Не беспокойтесь, в тюрьме не так уж и плохо.
Я настолько забылся, что улыбнулся ей совершенно искренне, но не пожалел об этом, когда ее лицо расцвело в ответ.
— Я называю это «ложью во спасение», — пробормотал я себе под нос, когда таверна осталась позади.
Дорога петляла между рядов оливковых деревьев. Как только деревушка скрылась из глаз, халдей придержал свою лошадь и поравнялся со мной. Он наклонился с седла и больно ударил меня по голове, а затем выдернул сверток, который я аккуратно подвесил к пряжке седла.
— Эй! — закричал я в ярости. — Это мое!
— Я не хочу, чтобы ты распускал язык в каждом дорожном трактире.
— Я ни слова ей не сказал, — заметил я оскорбленным тоном, потирая шишку от тяжелого перстня халдея. — Ни слова. Я всего лишь хотел быть вежливым с хозяйкой.
Халдей поднял руку, чтобы снова ударить меня, но я успел увернуться.
— Оставь свою вежливость при себе, — рявкнул он. — Тебе нельзя ни с кем разговаривать, понял?
— Ладно, ладно. Могу я получить обратно свой обед?
Обед мне не отдали. Халдей сказал, что мы съедим его позже. Я надулся и весь следующий час смотрел на лошадиную шею перед собой и не обращал внимания на окружающий пейзаж. Впрочем, поля, засаженные луком, не представляли для меня никакого интереса. Но сладкий и острый запах разбудил мой аппетит.
— Эй, — крикнул я халдею. — Я есть хочу.
Он не обращал на меня внимания, но я решил, что сердиться дальше не имеет смысла. Ранний завтрак уже был забыт, а шея болела после умывания в обществе Пола. Я достал из кармана апельсин и начал чистить его, бросая корки на дорогу. За пределами города я чувствовал себя, как клоп на ладони. Теперь мне еще и говорить запретили.
Дорога плавно поднялась на небольшой холм, с которого уже можно было разглядеть горы на севере страны. Поля здесь были меньше, они лежали в окружении оливковых деревьев, которые росли там, где не приживались другие культуры. Рощи сливались в единую массу серебристо-серого цвета. Я задумался, как крестьяне понимают, где заканчивается их земля и начинается чужая?
Софос слева от меня решил подать голос:
— Там действительно не так уж плохо?
— Где «там»?
— В тюрьме.
Я вспомнил свою ложь. Некоторое время я рассматривал Софоса, удобно откинувшегося в седле на спине послушной кобылы.
— Эта тюрьма, — ответил я сердечным и искренним тоном, — была самым ужасным, что мне случилось пережить за всю мою жизнь.
По тому взгляду, которым он окинул меня, я понял, что он всю мою жизнь считает нескончаемым потоком кромешного ужаса.
— О, — ответил он и ударил свою лошадь пятками, чтобы увеличить расстояние между нами.
Пол продолжал ехать рядом со мной, я посмотрел на него через плечо и получил в ответ взгляд, не более выразительный, чем у каменного истукана. Я съел второй апельсин и от скуки стал прислушиваться к разговору халдея с Софосом и Амбиадесом. Он задавал им вопросы. Софос должен был описать свойства эвкалипта. Мальчишка отчитался довольно бодро, добавив, что это дерево не приносит плодов. Я не расслышал половину его слов, но халдей, кажется, остался доволен. У Амбиадеса было больше проблем с оливковым деревом, и халдей нахмурился. Амбиадес отъехал чуть в сторону, и я догадался, что шишки на голове от перстня с большим камнем — дело привычное. Халдей задал тот же вопрос Софосу, и тот ответил, испытывая некоторую неловкость перед Амбиадесом.
— Софос, объясни Амбиадесу, для чего могут понадобиться эти знания? Или он сам рискнет угадать, зачем человеку надо знать свойства растений?
— Не уверен, — сказал Амбиадес.
— А ты попытайся, — предложил халдей.
— Наверное, для того, чтобы знать, где какие деревья можно сажать…
— Продолжай.
Но Амбиадес больше ничего придумать не мог. Софос решил прийти ему на помощь.
— Если вы найдете новое дерево, вы сможете понять можно ли есть его плоды, если оно похоже на оливу.
— Если оно будет похоже на оливу, то оно и будет называться оливой, — отрезал Амбиадес.
Я перенес свой вес на одно стремя и наклонился в сторону. Мне хотелось увидеть, покраснел ли Софос. Да, покраснел.
4
Цацики (также дзадзики, тцатцики) — холодный соус-закуска из йогурта, свежего огурца и чеснока, типичное блюдо греческой кухни. Цацики подают к хлебу, овощам, мясным и рыбным блюдам. Он нередко является составной частью мезе — набора закусок или небольших блюд, подаваемого в странах Средиземноморья.
Вот классический рецепт цацики:
250 г натурального густого йогурта без добавок; 3 зубчика чеснока; 1 огурец; 2 ст. л. оливкового масла; соль — по вкусу.
Огурец моем, очищаем от кожуры и натираем на мелкой терке. Отжимаем из тертого огурца сок, кладем мякоть в салатник и солим по вкусу. Чеснок чистим, мелко рубим и смешиваем с огурцом. Добавляем йогурт, перемешиваем, вливаем оливковое масло и еще раз хорошо перемешиваем. Подавать цацики лучше охлажденным.
У нас не всегда можно достать густой греческий йогурт, а если готовить цацики из жидкого йогурта, консистенция будет не та, поэтому соус нельзя будет использовать как дип (обмакивать в него продукты). Но выход из ситуации есть: для достижения нужной консистенции можно 150 г натурального йогурта смешать с 200 г творога (жирность — 20–40 %). Творог желательно брать мелкозернистый. Еще один вариант — смесь из натурального йогурта и 10–15 % сметаны.