Страница 13 из 51
Сын. Ты же это знаешь. Я увижу то, что снаружи дома — его стены, дверь, окна, крышу. Отец. Верно. Но сможешь ли ты, увидев дом снаружи, сказать, что это за дом?
Сын. Конечно, нет. Для этого нужно войти в дом и познакомиться с ним изнутри, узнать, что в нем находится. Неужели ты хочешь сказать, что таким путем идет и процесс познания?
Отец. Ты догадался, мой мальчик. Именно это я и думал, и хотел бы, чтобы ты сам мне это сказал. И еще одно: ведь иногда далеко не так просто войти в дои. Надо найти дверь и надо в нее постучаться, чтобы двери открылись. Если ты начнешь вдруг стучать изо всей силы, то тебе могут не открыть их. И надо уметь объяснить, кто ты и что ты ищешь. В науке точно так же надо найти дверь в тайны природы и уметь постучаться в эту дверь, и тогда она перед тобой раскроется. Если же ты будешь ломиться без соображения и умения, то можешь остаться ни с чем.
Сын. А если продолжить такое сравнение науки с проникновением в дом, то как можно было бы пояснить путь поисков и нахождения истины?
Отец. Все дело в том, что сама наука возникает потому, что самая важная сторона вещей и явлений — их суть, сущность — спрятана от взора человека где-то внутри их. Карл Маркс сказал так, что если бы сущность вещей лежала как камень на дороге, то не потребовалось бы никакой науки. А так как эту сущность надо искать, то и нужна для этого наука. Этим объясняется и самый ход развития науки. Когда человек приступает к изучению какой-либо вещи, то он сначала видит ее снаружи, какой она выглядит сама по себе, как та змея, на которую ты сегодня чуть не наступил. Но ведь просто глядя на вещь, нельзя узнать, что она собой представляет. Такое непосредственное знание мало что дает. Нужно обязательно испытать различным образом эту вещь, заглянуть внутрь ее, проникнуть в нее самое, узнать, что скрыто за ее наружностью. Это значит — раскрыть ее внутреннюю сущность, ее связи и опосредования. Поэтому такое знание будет опосредованным. Оно особенно нужно тогда, когда хотят использовать изучаемую вещь на практике, для каких-либо своих целей. Скажем, возможно, что в малых дозах яд той змеи, которую мы видели, обладает лечебными свойствами. Но сразу этого не видно. Надо изучить его действие, исследовать его состав и т. д. Понял, мой друг?
Сын. Да, и может быть, это потому, что ты заставил меня самого дойти до этого, когда подсказал сравнение с домом?
Отец. Но ведь это далеко еще не все, мы только начали разбирать вопрос о том, в каком направлении движется, развивается наука, научное познание, и нашли, что она идет от явлений к сущности, если сказать коротко. Это значит, что сначала познаются явления, которые видны непосредственно, а затем наша мысль движется в глубь этих явлений, раскрывает их невидимую для нас сразу сущность.
Сын. Ну а когда это сделано, дальше уже двигаться науке некуда? Значит, остановка, конец?
Отец. Вовсе нет. В этом движении науки нет никакого конца, потому что за каждой сущностью, до которой наука дошла, скрывается другая, еще более глубокая сущность, и так без конца и края. К примеру, возьмем в руки матрешку. Раскроешь ее — внутри такая же матрешка, только поменьше. Вынешь ее, раскроешь, а внутри ее еще другая матрешка. Раскроешь и эту — внутри такая же матрешка, только еще меньше. И так каждый раз все новую и новую матрешку находишь. Вот и сущность вещей получается как нечто на это похожее, но только, конечно, не так легко, быстро и просто: за сущностью первого порядка следует сущность второго порядка, за ней — третьего порядка и так без конца. А у матрешек рано или поздно наступит конец: самая крохотная из них будет последней и уже не раскрывается. Но ты можешь себе представить, что и она раскроется и за ней следующая и т. д., и тогда получится, как говорят, модель проникновения науки в сущность вещей и явлений. Так двигается наука, переходя от явного к тайному, от известного к неизвестному, от явлений к сущности и от сущности менее глубокой к сущности все более и более глубокой.
Сын. Но ведь и тут будет когда-то конец, когда дойдет до самых первых кирпичей всего мироздания?
Отец. В том-то и дело, что никаких таких кирпичей не существует, что все это выдумки людей, которые хотят видеть всюду какой-то конец. Потому что им тогда самим легче представить мир. Но мир ведь не должен быть обязательно таким, чтобы людям легче было его себе представлять. Однажды путешественник увидел жирафа, и так как он не думал, что у животного могла быть такая длинная шея, то воскликнул: «Этого не может быть!» Вот ты смеешься сейчас над ним, но ведь те, кто ищет всюду конец, не понимая, что такое бесконечность материи, то есть бесконечность сущности вещей и явлений, поступают точно так же: столкнувшись с бесконечностью мира, они говорят: «Этого не может быть». Сын. Приведи, пожалуйста, какой-нибудь самый простой случай бесконечности.
Отец. Можешь ты придумать и написать самое большое целое число? Допустим, ты цифрами исписал всю Землю и весь путь от Земли до Луны, до Солнца, до звезд. А я тебе скажу: прибавь к этому твоему числу единицу! И оно станет на единицу больше. И так до бесконечности.
Сын. Это мне понятно. Но тут не было материи, а только числа.
Отец. Хорошо, возьмем материю. Раньше, еще в древности, мудрецы говорили, что все тела состоят из последних неделимых частиц материи — из атомов, «атом» и значит по-гречески «неделимый». Их искали очень долго, более 2 тысяч лет. В XVII веке и в физике, и в химии, и в философии много говорили и писали об атомах, но никак не могли точно узнать, какими свойствами они обладают, а без этого нельзя было обнаружить их. В XVIII веке к их открытию близко подошел великий русский ученый Михаил Ломоносов. Но только в самом начале XIX века английский химик Джон Дальтон нашел главное по тем временам свойство атомов — их атомный вес. Идея атома из догадки превратилась в научно обоснованное понятие. Это было открытие сущности или строения материи первого порядка. Почти сто лет спустя было найдено, что атом делим, разрушаем и сам обладает сложным строением, похожим на маленькую солнечную систему: внутри его тяжелое ядро, несущее положительный электрический заряд, а вокруг него вращаются легкие электроны, заряженные отрицательно. Это была уже сущность второго порядка. Потом оказалось, что электрон — это не просто маленький шарик, как думали ученые до тех пор, а очень необычное образование — одновременно и шарик и волна; причем движется он вокруг ядра не как Луна вокруг Земли, а скорее как размытое облако вокруг Земли, облако, у которого нет резких краев. Это была уже сущность третьего порядка. Но и на этом наука не остановилась, а пошла дальше. Само центральное ядро в атоме оказалось сложным, способным распадаться и выбрасывать из себя более простые частицы материи, как это мы видим при его радиоактивном распаде. Оказалось, что оно состоит из тяжелых частиц, часть из которых заряжена положительно (протоны), а часть не несет никакого электрического заряда (нейтроны). Это уже будет сущность четвертого порядка. Но и на этом наука не остановилась. Сейчас она ищет ответ на то, как из этих частиц построено ядро, и пытается проникнуть еще дальше в глубь самих этих частиц, которые называются элементарными физическими частицами и к которым принадлежат протон, нейтрон, электрон и многие другие. Оказалось, что и эти частицы тоже являются сложными и обладают какой-то очень своеобразной внутренней структурой, похожей на то, как на одну одежду сверху надевают другую. Некоторые же физики предполагают, что элементарные частицы сами состоят из других, еще неизвестных, еще более элементарных частиц — кварков. Значит, это будет уже сущность пятого порядка. Итак, меньше чем за двести лет наука прошла как бы четыре ступени в глубь строения материи, достигнув сейчас той ступени, которая соответствует сущности пятого порядка. Из них три ступени пройдены за последние восемь-десять лет — вот как убыстряется ход развития науки. А ведь за следующие восемьдесят лет, надо думать, наука пройдет еще больший путь, а затем — еще и еще больший, так что она еще при твоей жизни успеет сделать не меньше, а наверное, больше всего того, что она сделала за все предшествующее время. И одна ступень проникновения в сущность материи, ее вещей и явлений будет следовать за другой, как за атомом следовало ядро и электронная оболочка, за ядром — нуклоны (протон и нейтрон), за ними — еще более простые образования материи (кварки) и так без конца. Сын. Скажи, отец, а с помощью каких методов науке удается так глубоко проникать в глубь материи? Отец. Конечно, у каждой отдельной науки есть свой собственный, только ей присущий метод исследования. Но если отвлечься от этих особенностей каждого такого метода, то можно сказать, что общим для всех таких методов является их аналитический и вместе с тем синтетический характер.