Право вернуться

База, на которую меня переправили, оказалась далеко за пределами Москвы. Сначала был долгий перелет на военно-транспортном самолете, а потом еще один — на пузатом вертолете, который всю душу вытряс вибрацией. Поздно вечером, уже в сумерках, мы прилетели в какой-то маленький городок, расположенный на берегу реки. Скрипящий тормозами газик и тряская поездка по лесным дорогам. Примерно через час мы достигли цели путешествия.

Территория, огороженная высоким забором, и железные ворота с контрольно-пропускным пунктом. Проверка документов, еще одни ворота и снова проверка. По глазам мазнул свет фонарика: скрежет ворот, и наконец мы подъехали к двухэтажному зданию. Окрестности тонули в темноте, и лишь над входом горел фонарь, облепленный ночными бабочками.

Комната на первом этаже, кровать с черным инвентарным номером, два шатких стула и письменный стол. Легкий запах йодоформа, присущий всем казенным помещениям. Владимир Семенович, который прилетел вместе со мной, пожелал спокойной ночи и ушел. Я так устал, что сразу и вырубился.

Когда проснулся, на улице уже светило солнце. За окном увидел несколько строений, высокий забор защитного цвета, украшенный колючей проволокой. На столе стоял пластиковый поднос с завтраком. Видимо, я спал так крепко, что даже не слышал, когда его принесли. Колбаса, масло, сыр. Свежий и очень вкусный хлеб. В термос был налит кофе. Едва успел перекусить, как в дверь постучали.

Владимир Семенович окинул меня оценивающим взглядом, благосклонно кивнул и проводил к медикам. Судя по его покрасневшим глазам и легкой небритости, он еще не ложился. Бывает… Как там в песне звучало: «покой нам только снится»? Безликие коридоры, освещенные холодным светом люминесцентных ламп, безликие кабинеты. Даже охранники, скучавшие на своих постах, и те казались безликими.

Медики занимались моей тушкой несколько часов. Брали анализы, подключали какие-то приборы. Тщательно осмотрели тело и недовольно поморщились, найдя старый шрам на бедре. Наконец все было закончено, и Владимир Семенович, успевший подремать в кресле, отвел меня на обед. Обедали в небольшой комнате без окон. Несколько хлипких столиков, легкомысленная клеенка в цветочек и круглолицый молчаливый повар, выглянувший из окошка раздачи.

Вопросов я не задавал, а мой спутник тоже отмалчивался, думал о чем-то своем и молча хлебал борщ. Уехав из Москвы, он как-то расслабился и превратился в обычного человека. Исчезла эта напускная важность. Он стал строже, но проще и даже ближе.

После обеда меня отвели к начальству. Коридоры, подземные переходы… Серьезно здесь ребята устроились, ничего не скажешь. Кабинет начальника меня удивил. Он будто случайно оказался здесь, переместившись из прошлого. Антураж сороковых или пятидесятых годов. На столе шеренга телефонных аппаратов. Даже простенького компьютера не видно. Мебель из натурального дерева, кожаный диван с высокой, неудобной спинкой и настольная лампа с зеленым абажуром. Высокие полки забиты книгами.

Среди казенной серости, которую я здесь видел, этот кабинет был живым оазисом, в котором чувствовалась… не знаю, как это назвать. Душа? Сила? Нет, пожалуй, не так. Здесь чувствовалась мощная энергия государства. Той самой, «ранешней школы», как любил говорить один мой знакомый. Даже в приемной вместо секретарши сидел мужчина. В гражданском костюме, но с безупречной военной выправкой.

Начальник представился Иваном Ивановичем. Ему было около шестидесяти, но выглядел он крепким и сильным мужчиной. Похож на актера Алексея Глазырина, запомнившегося по фильмам «Белорусский вокзал» и «Щит и меч». Суровый взгляд, очки в черной роговой оправе. Серьезный дядька. Не знаю почему, но в памяти возник смутный образ полярника, которого оторвали от привычного ритма жизни и насильно усадили на административную работу. Было в его фигуре что-то основательное и очень знакомое, но память подбрасывала лишь фальшивые, не связанные с реальностью образы.

— Добрый день, Александр Сергеевич.

— Добрый день…

— Присаживайтесь. — Он кивнул на стул и посмотрел на меня поверх очков. — Отдохнули?

— Да, конечно. Готов приступить к работе.

Он хмыкнул и оценивающе прищурился. Что-то неразборчиво пробурчал и открыл папку, поданную Владимиром Семеновичем. Мельком посмотрел на документы и поднял взгляд на меня.

— Готов, говоришь… — Он сцепил руки в замок и покосился на помощника. — Что медики?

— Работают…

— Вот и славно, — кивнул Иван Иванович и опять посмотрел на меня. — Ну что, Александр Сергеевич? Не страшно?

— Нет.

— Это ты, братец, врешь… — протяжно сказал он и усмехнулся. — Вижу, что страшно.

— Немного.

— Двадцать девять лет. Не был, не состоял, не привлекался. Дочери нужна операция. Хм… приличная сумма. Проживает в двухкомнатной квартире со старшей сестрой. Брат-близнец, с которым вы не виделись… — Он перелистал несколько страниц, сделал паузу и поднял на меня вопросительный взгляд.

— Больше двадцати лет. Наши родители разошлись, когда мы были еще маленькими.

— Разлучать братьев-близнецов — не самое лучшее решение, не правда ли? — буркнул он, но я не ответил. Молча пожал плечами. — И что, больше никогда не встречались? — удивленно заломил бровь Иван Иванович.

— Нет. Я пытался его найти, но ничего не получилось.

— Ну да, конечно… Учитывая работу вашего отца, в этом нет ничего удивительного.

Отец, которого уже и не вспомню, работал в закрытом исследовательском институте. По крайней мере, так рассказывала мама незадолго до своей смерти. Рассказывала неохотно, без имен и подробностей. Она избегала таких разговоров и даже уничтожила все фотографии, которые напоминали о прошлой жизни.

— Ну что же… Начнем, пожалуй?

— Пожалуй…

— Ваш брат, Владислав Сергеевич Талицкий…

Братишка у меня оказался молодцом. Окончил университет, работал вместе с отцом и участвовал в одном из закрытых проектов, связанных с изучением параллельных миров. Все это мне поведал Иван Иванович. Он многое рассказал, но, как я уже говорил, некоторые факты стерлись из памяти. Остались лишь те, которые имели отношение к этой истории, да и то с пробелами. Разговор продолжался довольно долго, и, поверьте, в нем не было ничего интересного. Пока мы не подошли к самой сути…

— Среди параллельных миров, — сказал Иван Иванович, — которые мы изучаем, есть так называемые блуждающие. По российской классификации — «призраки».

— Есть еще и не наша? — поинтересовался я.

— Разумеется, — кивнул он. — По классификации наших заграничных коллег — «хищники». Они подобны кометам, которые вторгаются в другие миры и быстро исчезают, прихватив какие-нибудь «трофеи». Бывало, целые поселки вместе с людьми исчезали. Изучение таких миров затруднительно, но вашему отцу повезло — ему удалось наладить связь с одним из них. Неустойчивую, но это позволило немного приблизиться к цели.

— Какой именно?

— Извините, Александр, но эта информация вам не нужна.

— При чем здесь мой брат?

— Он был первым, кто сумел перебраться в этот «призрачный» мир. Это произошло три года тому назад. Увы, но связь прервалась.

— Влад погиб?

— Он жив. Маячки, которые имплантированы в его тело, это подтверждают. Сигнал очень слабый, но это особенность всех миров-«призраков».

— Извините, не понимаю, зачем вам понадобился я?

— Дело в том, Саша, что процесс перехода до конца не изучен. Повторить эксперимент, который был проведен вашим отцом, можно лишь с человеком, который…

— Мой отец жив?

— Увы, — начальник развел руками, — будь он жив, мы бы смогли перенастроить эту систему под любого нашего сотрудника. Поверьте, добровольцев хватает.

— Короче говоря, вам нужен дубликат моего брата?

— Можно сказать и так.

— Что я должен сделать?

— Найти Влада и передать средство связи, которое позволит настроить обратный портал для его перехода в наш мир.

— Его?

— Я буду честен, Александр, — сухо сказал начальник и сверкнул линзами очков, — право вернуться — надо заслужить.