Страница 49 из 119
о том, какую речь сказал нам Кортес после того, как были потоплены корабли
После того как были потоплены корабли, однажды утром, когда, прослушав мессу, все мы, капитаны и солдаты, собравшись вместе, толковали с Кортесом о воинских делах, он, попросив нас оказать ему любезность и выслушать его, произнес следующую речь. Мы, мол, все понимаем, сколь важен наш поход, и надеемся, что с помощью Господа нашего Иисуса Христа одержим победу во всех грядущих сражениях и стычках, однако нам надобно быть готовыми ко всему и знать, что, ежели мы хоть где-нибудь потерпим поражение, от чего сохрани нас Господь, нам уже несдобровать, ибо нас очень мало и неоткуда ждать помощи и спасения, кроме как от Бога; кораблей, чтобы отплыть на Кубу, у нас уже нет, и остались нам только наша доблесть боевая да храбрые сердца; после чего он привел еще уйму сравнений с героическими деяниями римлян. Мы все как один отвечали, что исполним его приказы, ибо, как сказал Юлий Цезарь, перейдя Рубикон, жребий брошен{141} и все наши помыслы лишь о том, чтобы служить Господу и Его Величеству.
Закончив свою речь, без сомнения превосходную, и прибавив еще несколько лестных красивых фраз, Кортес велел позвать толстого касика и снова напомнил ему, чтобы они содержали храм и крест в должном почтении и опрятности; затем сообщил, что сейчас отправляется в Мехико с намерением приказать Моктесуме, чтобы он не грабил подданных и не приносил в жертву людей, и для этого, мол, ему нужны двести индейцев-тамеме, чтобы нести пушки, и еще он просит дать ему полсотни лучших воинов.
И когда мы уже готовились выступать, прибежал из Вилья-Рики солдат с письмом от Хуана де Эскаланте, которого Кортес послал, чтобы привести оттуда еще солдат; в письме своем Эскаланте извещал, что у их берега появился корабль и они ему давали знаки дымом и другими способами, махали, как флагами, белыми тряпками, и он, Эскаланте, проскакал по берегу верхом в красном плаще, чтобы люди на корабле его заметили, и ему показалось, что они хорошо видели и знаки, и флаги, и лошадь, и плащ, однако в гавань не зашли; и тогда он послал своих людей проследить, куда направляется корабль, и они вернулись с сообщением, что он стал на якорь в трех лигах от Вильи, близ устья реки, и он, Эскаланте, сообщает Кортесу об этом и ждет его приказаний.
Прочитав письмо, Кортес, не мешкая, препоручил все свое войско под начало Педро де Альварадо, находившегося тут же, в Семпоальяне, и вместе с ним Гонсало де Сандовалю, оказавшего себя доблестным воином, каким он и всегда был, но то стал первый его важный пост. Затем Кортес с четырьмя верховыми, приказав нам, полусотне самых быстрых на ходу солдат, идти вслед, поскакал в Вилья-Рику, куда и мы пришли вечером того же дня.
о том, как Кортес прибыл туда, где стоял корабль
Как только мы добрались до Вилья-Рики, Хуан де Эскаланте пришел к Кортесу и сказал, что было бы разумно этой же ночью отправиться к кораблю, чтобы он случайно не поднял паруса и не ушел прочь, — пусть, мол, Кортес отдохнет, а он пойдет туда с двадцатью солдатами. Кортес на это ответил, что отдыхать не сможет, что «хромой козе почивать нельзя» и он хочет сам туда отправиться с солдатами, которых привел. Не успели мы и кусочка проглотить, как пришлось выступать; идя вдоль берега, мы наткнулись на четырех испанцев, которые явились захватить во владение эту землю от имени Франсиско де Гарая{142}, губернатора Ямайки, а послал, мол, их сюда капитан, основавший селение на реке Пануко, по имени Алонсо Альварес Пинеда, или Пинедо.
Когда Кортес выяснил, что они явились с намерением захватить эту землю от имени Франсиско де Гарая, который, сам оставшись на Ямайке, послал своих капитанов, он спросил, по какому праву и чьей властью направляются сюда капитаны. Те четверо ответили, что в году 1518-м, когда по всем островам пошел слух о землях, открытых нами в походе с Франсиско Эрнандесом де Кордовой и Хуаном де Грихальвой, и о том, что мы привезли на Кубу для Диего Веласкеса на двадцать тысяч песо золота, вот тогда-то Гарай узнал от лоцмана Антона де Аламиноса, другого приехавшего с нами лоцмана, что он, Гарай, мог бы просить у Его Величества все земли, что он откроет к северу от реки Святого Петра и Святого Павла[111]. Поскольку у Гарая были при дворе покровители, он, надеясь на их поддержку, отправил туда одного из своих майордомов[112] уладить это дело, и тот привез грамоты, утверждавшие Гарая губернатором и правителем областей севернее реки Святого Петра и Святого Павла, которые он откроет. На основании сих полномочий он, не мешкая, и отправил три судна, а на них около двухсот семидесяти солдат со всяческими припасами и лошадями, под началом капитана Алонсо Альвареса Пинеды, или Пинедо, и тот основал селение на реке, называющейся Пануко, примерно в семидесяти лигах от Вильи, и они, мол, лишь исполняют приказ своего капитана и ни в чем не повинны.
Когда Кортес все это понял, он наговорил им много лестных слов и спросил, можем ли мы захватить судно. Старший из четырех, Гильен де ла Лоа, ответил, что они сделают все, что в их силах, чтобы приманить судно, но, сколько они ни призывали, ни махали с берега, сколько ни подавали всяческие знаки, судно к берегу не подошло, ибо, как сказали эти люди, их капитан наказал остерегаться встречи с солдатами Кортеса, а о нашем присутствии в этих краях они знали.
Убедившись, что судно не подойдет, мы поняли, что люди на нем видели, как мы шли по берегу, и что теперь, ежели не применить хитрость, их сюда не заманишь. Тогда Кортес попросил тех четырех раздеться, чтобы их платье могли надеть четверо наших, что и было сделано. Затем мы пошли обратно по берегу той же дорогой, которой пришли, чтобы на судне увидели, что мы возвращаемся, и подумали, что мы и впрямь возвращаемся. Однако четверо наших, переодетых в платье тех четверых, остались на месте, мы же с Кортесом спрятались в зарослях, просидели там до полуночи и, дождавшись луны, в темноте возвратились обратно к ручью, но крадучись и таясь, только четверо наших переодетых солдат, о коих я говорил, держались на виду.
Как рассвело, эти четверо стали махать тряпками, и вскоре к берегу подплыла шлюпка с шестью матросами: двое из них выпрыгнули на берег, чтобы наполнить водою два кувшина, а мы, спрятавшиеся с Кортесом, все ждали, чтобы вышли на берег остальные, но те из шлюпки не выходили; четверо же наших, одетых в платье людей Гарая, делали вид, будто моют руки, и отворачивались, чтобы не были видны их лица. И люди со шлюпки сказали: «Идите же в шлюпку. Что вы тут делаете? Почему не идете?» Тогда один из наших ответил: «Выходите все на берег, увидите, какой здесь источник». Люди в шлюпке, услышав незнакомый голос, поспешили обратно к кораблю, и сколько их потом ни звали, так и не откликнулись; мы уж хотели обстрелять их из аркебузов и арбалетов, но Кортес сказал, что не надо, пусть, мол, они отправляются с Богом и доложат обо всем своему капитану.
Таким образом, у нас остались с того судна шестеро солдат — четыре, которых мы сперва захватили, и два матроса из шлюпки. С тем мы и возвратились в Вилья-Рику, и все это на голодный желудок.
о том, как мы собрались в поход к городу Мехико
Обдумывая наш поход в Мехико, мы стали совещаться, какую дорогу избрать, и старейшины Семпоальяна в один голос сказали, что наилучшая дорога — через провинцию Тласкалу, ибо там живут их друзья и заклятые враги мексиканцев.
111
Имеется в виду один из рукавов реки Усумасинта в Мексике при впадении в залив Кампече.
112
Майордом — управляющий хозяйственными делами.