Страница 26 из 58
Два года спустя крестоносцам уже полностью удалось захватить в свои руки всю Талаву, куда немецкие миссионеры начали проникать еще с 1208 г. Делу католической проповеди благоприятствовало то обстоятельство, что псковский князь Владимир, связанный узами родства с епископом Альбертом, на первых порах открыто не выступал против их деятельности[201]. Но уже через несколько лет князю стало ясно, что проповедники католической церкви фактически выступают в роли политических агентов западных завоевателей. Осуществляя свои коварные замыслы, они добились не только отпадения Талавы от православия, но и разрыва ее вассальных отношений с Псковом. В 1214 г. сыновья латышского князька Таливалда официально перешли из православия в католичество и стали вассалами рижского епископа. Жители Талавы в знак признания верховной власти рижского епископа должны были платить ему пуру[202] зерна с каждого участка земли, обрабатываемого двумя лошадьми. За это рижский епископ обязался защищать Талаву от литовцев и эстов. Однако, подчеркивают исследователи, реально «декларация «о защите Талавы» лишь прикрывала переход этой территории под полное владычество крестоносцев»[203].
После подчинения Талавы епископ Альберт организовал поход в земли эстов. В этом походе должны были участвовать и крещенные в католичество ливы и латгалы. Ранней весной 1211 г. крестоносцы вторглись и жестоко опустошили эстонскую землю Сакала. Был осажден замок Вильянди. Однако первая попытка немцев прорваться в крепость была отбита, в руках эстов осталось много немецкого вооружения. Чтобы вынудить их к сдаче, захватчики стали на глазах у осажденных истязать и убивать пленных, захваченных при опустошении окрестной местности. Но это не сломило волю осажденных к сопротивлению. Они сражались с большой отвагой и умением, отбивали в кровопролитных схватках все атаки, заделывали бреши в стенах крепости и тушили пожары. Лишь на шестой день осады, когда в крепости насчитывалось уже много раненых и иссякли запасы воды, осажденные согласились на мирные переговоры. В крепость были впущены только священники.
Героическая оборона Вильянди показала захватчикам силу сакаласцев и одновременно подняла на борьбу других эстов. Рижские немецкие купцы были так напуганы, что весной не предприняли своих обычных торговых поездок. Сакаласцы вскоре отказались признать навязанный им мир. Когда орден вместе с Каупо совершил после этого разбойничий набег на землю сакаласцев, последние под предводительством своих старейшин Лембиту и Мээме нанесли рыцарям серьезный ответный удар. Ополчение эстонцев из Уганди и Ляэнемаа также перешло в наступление. «Одно войско следовало за другим; одни уходили, другие приходили, не давая ливам покоя ни днем, ни ночью» —повествует Хроника Генриха Латвийского.
Весной 1215 г. последовал еще один сильный удар по захватчикам со стороны эстов. Жители эстонского острова Сааремаа (Эзель) на Балтике, подойдя на своих кораблях к устью Даугавы, заперли его и атаковали Ригу. Немцев спасло лишь то, что как раз в это время на двух больших кораблях подошли свежие силы крестоносцев, и сааремаасцы вынуждены были уйти в море. Так что, невзирая на эту упорную борьбу, крестоносным захватчикам удалось все же в 1215–1216 годах подчинить своей власти эстов Уганди, Сакала и Соонтага. Однако, подчеркивают исследователи, «нигде на эстонской земле враг не чувствовал себя в безопасности». И новые вторжения войск епископа и ордена на земли эстов не могли заставить их смириться. Например, зимой 1216 г. немцы через замерзшие проливы впервые вторглись на остров Сааремаа. Убивая людей, опустошая деревни, они подошли к одному из городищ и осадили его, но сааремаасцы разбили их войско. Опасаясь преследования со стороны местного ополчения, рыцари убегали по льду так поспешно, что многие, обессилев от стремительного бега, валились замертво.
Одновременно эсты обратились за помощью к русскому князю Владимиру Полоцкому. Как передает хронист Генрих Латвийский, прибывшие специальные послы эстов просили «полоцкого короля Владимира», чтобы он «с многочисленным войском пришел осаждать Ригу, а сами обещали в это время теснить войной (подчиненных рыцарями) ливов и латгалов, а также (с помощью жителей Сааремаа) запереть гавань Даугаврие»[204]. Полоцкий князь отозвался на эту просьбу о совместной борьбе против немцев. Был разработан широкий план общего контрнаступления русских и эстов, согласно которому Владимир со своими войсками намеревался осадить главный опорный пункт немцев Ригу, а сааремаасцы в то же время должны были запереть устье Даугавы. Предполагалось также, что эсты материковых земель начнут одновременно наступление с севера с тем, чтобы помешать ордену прийти на помощь Риге. Полоцкий князь собрал большое войско из русских и литовцев. Но как раз в тот момент, когда Владимир во главе своего войска уже собирался взойти на корабль, чтобы двинуться на Ригу, его неожиданно постигла смерть. Хорошо продуманный план совместных действий против немецких захватчиков, таким образом, расстроился. Собранные войска вынуждены были разойтись. Возможно лишь, что с намеченным, но несостоявшимся контрнаступлением был связан только упоминаемый в Псковской летописи поход новгородцев на Ригу в том же 1216 г.[205]
Вместе с тем в ставке рижского епископа через лазутчиков военный план русских и эстов стал известен. Немцы особенно опасались закрытия выхода к морю, так как в этом случае они оказались бы отрезанными от своих исходных баз. Выше отмечалось, что всего годом ранее, сааремаасцы, блокировав устье Даугавы, уже показали себя искусными воинами. Чтобы не очутиться еще раз в подобной ситуации, немцы поставили в устье реки превращенное в плавучую крепость сторожевое судно с многочисленным и хорошо вооруженным экипажем. Когда сааремаасцы узнали об этих приготовлениях, а также о смерти полоцкого князя Владимира, они отказались от похода против Риги и вместо этого двинулись по реке Caлатси в район озера Буртниеки.
А к крестоносцам продолжали прибывать все новые пополнения, что давало им возможность шаг за шагом продвигаться вперед. Летом 1216 г. их войска опустошили и разорили земли Харьюмаа и Рявала. В начале 1217 г. они проделали то же самое в Ярвамаа и Вирумаа. Земля повсеместно опустошалась и выжигалась дотла. Мужчин убивали, женщин и детей уводили в рабство. Хотя отдельные небольшие отряды эстов и пытались наносить врагу ответные удары, но в целом эти попытки сопротивления оказывались безуспешными, так как сил у эстов было мало, и действовали они несогласованно.
Это быстрое развитие агрессии немецких крестоносцев под руководством рижского епископа, направленной к захвату эстонских земель, становилось теперь уже самой серьезной политической угрозой для главных северо-западных форпостов Руси —Новгорода и Пскова, которые, как свидетельствуют исторические факты, вместе с прибалтийскими народностями включились в активную борьбу с захватчиками. Еще в 1212 г. новгородский князь Мстислав Удалой организовал поход новгородского ополчения против немецких рыцарей и во главе 15-тысячного войска с братом Владимиром прошел «сквозь землю Чудскую к морю»[206]. Мстислав осадил расположенную в 120 км от Пскова крепость Отепяа (Медвежья голова —в русских летописях), которая после восьмидневной осады была взята новгородцами. Заключив мир, русский князь получил богатую дань. Мстислав Удалой, признает даже английский исследователь Дж. Феннел, «стремился создать что-то вроде дамбы против постоянно вторгавшихся сил Немецкого ордена»[207].
Пять лет спустя, в начале 1217 г., новгородцы и псковичи вновь собрали крупные войска для похода «в чудскую землю». Войска возглавил новгородский посадник Твердислав[208]. Перед походом русские разослали гонцов во все земли эстов с призывом идти на осаду Отепяа и изгнать захватчиков. На призыв откликнулись не только жители Харьюмаа и Сааремаа, но и жители Сакалы. «И пришли не только эзельцы и гарионцы[209], но и жители Сакала, уже давно крещенные, надеясь таким образом сбросить с себя иго тевтонов и крещение»[210], —писал Генрих Латвийский. Замок Отепяа был хорошо укреплен. Три недели длилась ожесточенная борьба. Чтобы предотвратить решающий штурм, осажденные немцы завязали с русскими переговоры, но в то же время послали гонцов к магистру ордена и епископу Альберту с просьбой о помощи. И магистр вместе с трехтысячным войском действительно поспешил на помощь осажденным. Воспользовавшись моментом, когда при смене ночных и дневных дозоров дорога осталась без охраны, вражеское войско незаметно приблизилось к замку. Меченосцы атаковали русские войска, но потерпели тяжелое поражение. Были убиты многие знатные рыцари ордена и епископа. Немцы потеряли также 700 лошадей. Три дня спустя был подписан новгородско-немецкий договор, «предусматривавший защиту и русских, и эстонских интересов, так как епископ Альберт для его утверждения отправлял послов и в Новгород, и в Сакалу. Вероятно, договор восстановил русские Права в Эстонии или в ее части»[211].
201
Епископ Альберт смог породниться с Владимиром через своего брата и тем самым на некоторое время удержать псковского князя от выступлений против немцев, Именно за эту политику, прямо ущемлявшую интересы Руси, князь Владимир и был изгнан из Пскова. Однако потом его все же возвратили на княжение.
202
Пура —мера сыпучих тел = 69,55 литра.
203
История Латвии. Т. 1. Стр. 95–96.
204
Генрих Латвийский. Хроника Ливонии. М.—Л., 1938. XVI. 2.
205
ПСРЛ.Т.У.Стр. 201.
206
Новгородская первая летопись. Стр. 52, 250.
207
Феннел Дж. Кризис средневековой Руси. Стр. 93.
208
Новгородская первая летопись. Стр. 57, 258.
209
Т.е. жители Сааремаа и Харьюмаа.
210
См. Генрих Латвийский. Хроника Ливонии. XVI, 2.
211
Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. Стр. 231.