Страница 23 из 74
-Эмми, живо на выход, – Спартак смотрит на меня раздраженным взглядом и делает знак Илье.
- Косой, не обессудь, это моя женщина, ты оскорбил ее, так что в ответе. А с ней я решу сам. Илья, выведи их, – Он совсем не смотрит в мою сторону и не бросается защищать как сделал это Илья. Что приводит меня в дикое бешенство.
Чувствую, как Илья практически тянет меня за руку, и мы втроем выходим из ресторана.
Хамер перехватывает нас и запихивает в авто, мы отъезжаем от ресторана и видим, что в этот момент ко входу подкатывает микроавтобус и из него выбегают человек десять бойких парней в черном, с виду напоминающие мне спецназовцев.
- Люди Спартака, расслабься, Эмма, с ними никто не связывается, они хозяева города, так что нам там точно делать нечего, -Ксюша успокаивающе гладит меня по плечу, а думаю о том, что за эти два дня стала слишком сентиментальной. Пора, похоже снова возводить стену безразличия. Слишком поспешила я с ее сносом.
Долго не могу уснуть в холодной постели. Переживаю, но позвонить не решаюсь. Бандит, – произношу шепотом это слово и до сих пор в моей голове не укладывается мысль, что Спартак оказался не тем за кого я его принимала. Неужели и правда он такой же как Олег и из-за своей любви я не вижу сходства. И когда я уже отчаиваюсь уснуть, слышу тихие шаги по паркету и возле меня продавливается матрас кровати. Чувствую его запах и горячее дыхание на своей коже. Боясь получить выговор за выходку в ресторане, притворяюсь спящей. Спартак устраивается рядышком со мной, крепко прижав мое тело к себе, и уткнувшись носом в затылок, шепчет в полной уверенности, что я этого не слышу.
- Я впервые в жизни сегодня испугался...ты моя слабость, малышка, и они это поняли...спи сладко, милая, никого не бойся, я с тобой – он убирает пряди волос с моего лица и нежно целует закрытые глаза. Все сказанные слова, порочащие этого мужчину, вылетают из моей головы в ту же секунду. И я с глупой, но довольной улыбкой на губах засыпаю сладким сном.
Глава 9
Хамер с фирменным выражением лица “ноль эмоций” ведет автомобиль по утренним, загруженным дорогам, и я не знаю с какой стороны подступиться к этому великану. Мне нужно во что бы то ни стало перетянуть его на свою сторону. И обычными улыбочками и женскими примочками тут не обойтись.
-Хагрид, могу я попросить об одолжении? – от услышанного имени его глаза прожигают меня насквозь в зеркале заднего вида и я уже практически отказываюсь от задуманного, но вспомнив, что это нужно больше Ксюше чем мне, иду напролом.
- Можешь не говорить Спартаку, где я? – делаю щенячьи глаза, хотя не уверена что прокатит.
- У меня есть причина? – он изгибает свою огромную бровь. И мои мысли опять убегают в странном направлении. Я думаю о том, что при случае облысения он, пересадив волосы только с одной нее, может покрыть все пустующее пространство.
- Да, этим ты спасаешь очень хорошего человека от преследования очень плохим. И заметь, я не себя имею ввиду..., – машу перед глазами указательным пальцем, который по сравнению с его пальцами, лежащими на руле кажется мне какой-то зубочисткой.
Он долго молчит и когда я уже отчаиваюсь, понимая что на этот раз задачка оказалась не по зубам говорит:
- Ладно, черт с тобой, только и у меня условия будут.
- Все что угодно, миленький дядя Хагрид, – я складываю ладошки перед собой в молитвенном жесте.
- Во -первых ты больше не называешь меня этим...
- Хагридом, – подсказываю и расстраиваюсь. Имя то какое удачное...
- Да, и стараешься не доставать и не подставлять меня перед шефом.
- Хорошо, честное пионерское...только давай вместо никогда ограничимся ну скажем неделей...а недоставать тебя я смогу если ты будешь более общительным со мной... – закусываю губу в ожидании ответа. Ну не могу же я так просто сдаться.
- Наглая ты и хитрющая...ладно, мне похоже с тобой еще долго возиться, так спокойней будет.
- Спасибо, – набрасываюсь на него сзади и зажимаю в объятиях. От неожиданности он резко тормозит авто и только скрутив меня в захвате, понимает что это был знак приветствия, а не агрессии. Медленно отпуская мои руки громко дышит и отчитывает:
- Ведьма маленькая...весь мозг уже проела, больше так не делай. А то на рефлексе еще укокошу ненароком, – обреченно вздыхает и потирает лоб.
Вот уже как добрых полчаса сижу в коридоре одной из городских больниц, и наблюдаю как кругом кишат раздутые словно шарики беременные женщины. Смотрю на их утиные походки и думаю о том, как бы отреагировал Спартак, ели бы и я стала похожей на одну из матрешек. Потом понимаю, что и сама еще совсем не настроена на такие изменения в жизни.
При воспоминании о чемпионе дую губы и раздражаюсь от того, что утром он не удосужился даже разбудить меня перед уходом. Поэтому проснувшись я обнаружила рядом с собой лишь пустую подушку. Позавтракав на скорую руку и созвонившись с Ксюшей, упросила Хамера привезти меня к ней в больницу и не говорить пока что ничего Спартаку. Вечером сама объяснюсь. Ксюша с утра, воспользовавшись отсутствием Ильи, собрала вещи и перевезла их на съемную квартиру на другом конце города. Она не хочет его видеть, не хочет того, чтобы он что-то узнал о ней. И я ее понимаю. Надо быть полным козлом, чтобы заставить любимую женщину пойти на такое. Еще больше злюсь на него, когда вижу ее с растерянным видом, выходящую из кабинета врача в сопровождении пожилой медсестры. Тут же подрываюсь с места и через секунду оказываюсь возле нее.
- Ну что, – заглядываю в ее осунувшееся лицо, пытаясь понять насколько все плохо.
Ее глаза на мокром месте и она до боли сжимает мою руку.
- Меня сейчас ведут в палату, операция через час. После нее, отлежусь здесь до вечера.
Я вижу, что подруга еле сдерживает слезы и больше всего на свете хочу помочь этой девчонке.
- Ты поезжай, Эмми, со мной все будет в порядке, спасибо тебе, – она пытается улыбнуться, но получается не очень убедительно.
- Нет, я никуда не поеду, буду ждать тебя, а потом посижу возле. Может помочь нужно будет, – активно мотаю головой, показывая, что спорить бесполезно.
- Спасибо тебе, – она бросается мне на шею и крепко сжимает в объятиях.
- Терпи, милая, все будет хорошо, – я целую ее в щеку и плюхаюсь со всего маху на красный кожаный диван комнаты ожидания.
Проходит около двух часов и когда меня практически начинает тошнить от бесконечных рекламных роликов про материнство на висящей напротив дивана плазме, из кабинета выходит доктор и увидев меня подзывает.
- Вы Эмма? – пожилой мужчина смотрит на меня сосредоточенным взглядом, и я с детства до дрожи боящаяся докторов уже хочу сделать ноги, но вместо этого делаю два глубоких вздоха, успокаиваюсь.
- Ага, – зачем то машу головой.
- Следуйте за мной, – он разворачивается и мне ничего не остается, как следовать за ним. Поднимаюсь вслед за “Мистером белый халат” на второй этаж здания, аккуратно уворачиваясь по пути от пузатых матрешек. В самом дальнем конце коридора нужная мне палата. Захожу внутрь и вижу на кровати у окна мою девочку. Глаза закрыты, а белокурые волосы ровным мягким ковром устилают подушку. Думаю о том, что сейчас она похожа на маленькую фарфоровую куколку, так бледна ее кожа. Мое сердце сжимается от боли при виде ее в таком беспомощном состоянии. Я неподвижно стою как завороженная и смотрю на нее, не понимая как можно не любить этого ангелочка? Чувствую огромное желание выцарапать глаза негодяю Илье.
- Эмма, вы можете прилечь здесь, – указывает мне доктор на кушетку, расположенную рядом с Ксюшиной.
- Как она? – мой голос дрожит и я чувствую, что вот-вот бахнусь в обморок.
- Физически с ней все будет в порядке. Операция прошла хорошо, примерно через час она проснется. Если захочет, может остаться у нас под наблюдением до утра. А вот морально, девушка, ей нужна будет поддержка, – он хмурит свой морщинистый лоб и бросив на нее сочувствующий взгляд удаляется из палаты.
Я ложусь на кушетку и напряженно пялюсь в потолок, до серых мушек перед глазами. Стараюсь не дать слезам намочить подушку и сосредотачиваюсь на мыслях о будущем. Мне нескончаемо больно видеть ее в таком виде. Каким же надо быть бессердечным, чтобы суметь обидеть эту куколку. Примерно через час слышу шорох и поднявшись на ноги подхожу к ее кровати. Ксюша смотрит на меня мокрыми от слез глазами, в которых сейчас сосредоточено столько боли, что я не в силах выдержать это, опускаю глаза в капитуляции.