Укус скорпиона

– Увы, – я развел руками. – К сожалению, времени у меня не так уж и много. Я прибыл сюда с иной целью…

– Да, кстати, я так и не спросил, зачем вам в Рим?

– Я ищу одну женщину.

– Здесь? В виртале? – изумился Ион. – Странный случай. Хотя, понимаю. Вы не знаете, как найти ее в реальном мире?

Я кивнул. Не имело смысла объяснять ему, что произошло на самом деле.

– Титанический труд вы взвалили на свои плечи. Но, – Цопа-Неберуцэ улыбнулся, одновременно подмигнув мне, – любовь преодолевает и не такие препятствия.

Что мне оставалось делать, как не улыбнуться в ответ? Мы пожали друг другу руки, и я собрался уже вызвать меню экстренного выхода, как вдруг из-за соседнего холма показалась дюжина всадников. Увидев нас, они пустили в галоп лошадей, а у меня возникли нехорошие предчувствия. В землю возле нас воткнулась стрела. Это был сигнал, что игра началась. Значит, экстренно выйти из нее прямо сейчас не удастся, и придется сполна получить свою порцию адреналина…

Я вздохнул и с досадой сплюнул на землю. Угораздило же!

– Лучше не двигаться, пока они не подъедут, – сказал румын.

– Это карфагеняне?

– Нет, к счастью, римляне. Видимо, передовой отряд. Но не бойтесь, они нам ничего не сделают, если мы, в свою очередь, не будем дергаться.

Так и случилось. Ничего страшного не произошло, за исключением того, что после коротких переговоров нам приказали садиться на лошадей. Похоже, поиски мисс Тревор откладывались на неопределенный срок.

Я взгромоздился на круп лошади позади одного из легионеров, и мы тронулись навстречу туче пыли, застилающей горизонт.

По крайней мере, это ненадолго, успокаивал я себя. Минут через сорок «саркофаг» отключится. Жаль только, что в виртале это займет гораздо больше времени.

Мы стояли плечом к плечу – сосредоточенные, хмурые, молчаливые. Справа от меня застыл Цопа-Неберуцэ, слева – встроенный в программу римский воин. Но сейчас мы были единым целым, живым смертоносным организмом, имя которому – легион. Вернее, мы были только частью его, второй когортой, которой командовал центурион со звучным именем Гракх. Это был старый вояка, весь иссеченный шрамами, придававшими его лицу свирепое выражение.

Вообще, эту игру создали отличные программисты. Все происходящее казалось настолько реальным, что я, порой, переставал воспринимать этот мир как виртуальный. Цопа-Неберуцэ, похоже, чувствовал то же самое. Сначала румын возбужденно и радостно тараторил без умолку, но потом и ему передалась общая атмосфера, царящая перед сражением. Он стоял молчаливый и задумчивый, лишь изредка позволяя себе бросать отдельные реплики:

– Ганнибал опять построил свои войска полумесяцем. Он думает, римляне забыли битву при Каннах в двухсот шестнадцатом году.

– В каком двухсот шестнадцатом? – спросил я.

– До Рождества Христова, разумеется.

Я замолчал, и он тоже смолк, пока опять не вспомнил что-то, по его мнению, важное.

– Сципион не дурак! Он делает ставку на конницу. Это наш главный козырь.

– А чем окончилась битва в реальности?

– Как, вы ничего не знаете об этом сражении? – удивился румын. – А ведь оно одно из величайших в истории человечества. Мы победили! Ганнибал потерял убитыми одиннадцать слонов и двадцать тысяч воинов, мы же – всего две тысячи человек. И дай Бог, чтобы наши победы всегда были столь же великими!

– Вы боитесь, что сейчас произойдет по-иному? – удивленно спросил я.

– Увы, – вздохнул Цопа-Неберуцэ. – От этого никто не застрахован. У виртуальности свои законы. Поэтому здесь и я, и тысячи таких, как я. Не думайте, что все, кого вы видите, графобы. Нет, мы все живые. Мы несем славу Великому Риму!

«А ведь он маньяк, – подумал я. – Один из тех, кто отключает таймеры и взламывает защитные программы. Но он умный маньяк, потому что не забывает возвращаться обратно».

– Вы даже представить себе не можете, что будет, если в этой битве победит Карфаген, – снова заговорил Цопа-Неберуцэ. – Но мы не допустим этого. Рим будет властвовать над миром вечно!

Он все больше и больше распалялся, видимо поднимая в себе боевой дух. У меня же его не было и в помине. Нет, я не боялся – погибнуть в виртале невозможно. На предстоящую резню мне было плевать. Жаль было личину Марка, которая могла пострадать, но больше всего на свете я хотел вернуться домой и завалиться спать. Увы, сейчас я не был хозяином своего тела ни в прямом, ни в переносном смысле.

Взвыли трубы, загрохотали барабаны, вздрогнули, пришли в движение легионы. Гракх взмахнул своим коротким мечом, и мы тоже двинулись вперед – навстречу победе, которую оценить будет некому. Земля дрожала под нашими ногами, ржали кони, неистово избивавшие ее копытами, и, казалось, земля вот-вот разверзнется, не выдержав этакой тяжести. Но она держала нас, и легионеры шли и шли вперед без мыслей, без чувств, без надежды. Впрочем, за остальных не ручаюсь, хотя мои ощущения были именно такими.

Вот уже легковооруженные воины начали бой, обстреливая противника из луков, засыпая его дротиками и камнями. Послышались первые предсмертные крики, заглушенные гулом единого шага.

Вот уже римлян и карфагенян разделяет узкая полоска земли. Мы швыряем свои копья в плотную стену врагов и обнажаем мечи.

Грохот столкнувшихся тел и щитов, звон металла, стоны, проклятия и ругательства. Война – грязное дело, даже если это всего лишь игра.

– Смелее! – кричит Цопа-Неберуцэ и бросается на первого своего противника.

Дай Бог ему удачи!

Кажется, это была моя последняя осознанная мысль. Потом осталось только мельтешение лиц, блеск металла, грохот и лязг рукопашной схватки.

Цопу-Неберуцэ я потерял из вида. Может, его убили, и теперь ему придется корпеть над новой своей копией, а может, и нет, и он где-то рубится в самой гуще врагов во славу Великого Несуществующего Рима.

У меня же страшно болело плечо, ныла рука, сжимающая меч. Представляю, каково сейчас приходится биосенсорам «саркофага»!

Я отбиваю очередной удар и еще один, и еще… Я не приучен к такому занятию и чувствую, как слабею с каждой минутой. Боюсь, что с личностью Марка все-таки придется распрощаться, как ее не жаль… Значит, скоро конец, скоро я отправлюсь домой, выпью перед сном горячего чаю и завалюсь в постель. Но еще долго потом у меня будет болеть правая рука…

Кажется, вот оно. Бородатый мускулистый карфагенянин, измазанный кровью с ног до головы, поднимает над моей головой тяжелый боевой топор. У меня уже нет сил остановить его.

Яркая вспышка, потом мрак и выворачивающая внутренности тошнота. Так мы выходим их виртала, потеряв личность. Где-то глубоко в мозгу раздается приятный женский голос: «Рим – Карфаген 13651:845. Благодарим за прекрасную игру». Гремят аплодисменты. Бедный Марк… и да здравствует свобода!

Утром у меня действительно разболелась рука. Я долго лежал под одеялом, стараясь думать о разных приятных пустяках. Не хотелось возвращаться к мисс Тревор даже в мыслях, но я понимал, что никуда мне от этого запутанного расследования не деться.

Надежда отыскать следы Маргарет с помощью ее терминала потерпела полный крах. Впрочем, этого и следовало ожидать. Еще Конфуций говорил, что очень трудно найти черную кошку в темной комнате. Особенно, если ее там нет. А о местонахождении мисс Тревор я не имел ни малейшего понятия. Нет, к этому делу сразу надо было подходить с другой стороны. Вот только с какой?

Уходя с Парадиз-авеню, я захватил дополнительный блок, созданный Маргарет, и собирался на досуге покопаться в нем. Но что-то меня останавливало. Скорее всего – просто боялся. Кто знает, что она там нагородила? Я убеждал себя, что сейчас этот блок вряд ли может принести пользу моему расследованию. Лучше вплотную заняться личностью мисс Тревор.

Я нехотя поднялся с постели и, шлепая босыми ногами по паркетному полу, направился в кабинет, где на письменном столе стоял мой персональный «майкрософтовский» комп.