Страница 52 из 104
Хорошо понимая, что даже если удастся достичь политических договоренностей, то без военной конвенции они останутся декларацией, советское руководство 25 июля предложило провести в Москве переговоры военных делегаций. Согласие было получено, но и в этом случае правительства Великобритании и Франции не торопились. Достаточно сказать, что британская миссия не нашла более подходящего транспортного средства, чем тихоходный товаро-пассажирский пароход «Сити оф Эксетер», прибывший в Ленинград только 10 августа.
Переговоры военных миссий длились с 12 по 21 августа. Со стороны СССР их вели высокие должностные лица, обладавшие необходимыми полномочиями и компетенцией — начальник Генерального штаба РККА командарм 1-го ранга Б. М. Шапошников, нарком Военно-Морского Флота флагман флота 2-го ранга Н. Г. Кузнецов, начальник Военно-Воздушных Сил командарм 2-го ранга А. Д. Лактионов и заместитель начальника Генштаба комкор И. В. Смородинов. Миссию возглавлял нарком обороны Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов. Делегация получила от Политбюро ЦК ВКП(б) полномочия на подписание с Великобританией и Францией полномасштабной военной конвенции, направленной против гитлеровской агрессии.
Инструкция К. Е. Ворошилову была разработана лично И. В. Сталиным. Главе советской миссии предписывалось сразу же выявить степень серьезности, на которую настроены партнеры по переговорам, выяснить, имеются ли у них необходимые полномочия на подписание военной конвенции с СССР, располагают ли они конкретным планом обороны против агрессии при тех или иных вариантах развития событий. Было определено и ключевое звено, без которого Кремль считал соглашение невозможным, а именно — обеспечение свободного пропуска войск Красной армии через территорию Польши и Румынии к германской территории. Без выполнения этого условия, резюмировала сталинская инструкция, «оборона против агрессии в любом ее варианте обречена на провал»[253].
В отличие от советских переговорщиков, миссии Лондона (глава миссии — адъютант короля отставной адмирал Р. Дракс) и Парижа (член военного совета генерал Ж. Думенк) состояли из второстепенных лиц и не имели необходимых полномочий на подписание военного соглашения.
Р. Дракс первоначально не был уполномочен даже на ведение переговоров. И это не было случайной технической накладкой: Форин-офис в специальной инструкции предписывал своему представителю втянуться в переговоры единственно с целью давления на Германию, военные планы обсуждать «на чисто гипотетической основе», ибо «британское правительство не желает принимать на себя какие-либо конкретные обязательства, которые могли бы нам связать руки при любых обстоятельствах»[254].
Отставной адмирал, затягивая переговоры, не гнушался самой настоящей комедии. Он заявил, что мог бы быстро представить надлежащие полномочия, если перенести переговоры в Лондон. Под общий смех кто-то резонно заметил, что куда проще доставить документы в Москву, чем перемещать делегации на Британские острова. В конце концов необходимый для ведения переговоров документ Р. Драксом был получен, однако полномочий на подписание военной конвенции он не предусматривал.
Инструкция французской делегации, утвержденная премьером Э. Даладье 24 июля, также показывает, что от Советского Союза ждали лишь подчиненную британо-французским интересам роль одностороннего поставщика живой силы и техники. «Необходимо, — ориентировал своих посланников Париж, — чтобы русские взяли на себя обязательства в случае войны ничего не предпринимать против Польши, Румынии, Турции и даже оказать им помощь, если наши союзники об этом попросят, и обезопасить, когда они обратятся с просьбой, их коммуникации и усилить их авиацию. Большего с русских не спрашивать»[255].
В таком же духе была выдержана и согласованная позиция двух стран, сформулированная на франко-британских переговорах, которые состоялись перед началом переговоров в Москве: «Вовлечь Россию в действия на второстепенных направлениях».
Понимая, как дорого время, К. Е. Ворошилов предложил не терять его на ожидание полномочий для британской делегации и приступить к обмену мнениями по существу. Единственно, на чем настаивала Москва, так это на сохранении абсолютной секретности переговоров, предотвращении любых утечек в печать, пока не будет подготовлено согласованное заявление.
Представители СССР вышли на разговор не с пустыми руками. Генеральным штабом Красной армии были заранее разработаны «Соображения по переговорам с Англией и Францией», включавшие несколько вариантов возможного развития военных событий и участия в них РККА совместно с вооруженными силами Великобритании, Франции и их союзников. Существо советского плана на заседаниях 15 и 17 августа раскрыли Б. М. Шапошников, А. Д. Лактионов и Н. Г. Кузнецов.
«Наш проект плана развертывания армии для оказания помощи западным союзникам… — свидетельствовал один из его разработчиков, заместитель начальника Генштаба РККА будущий Маршал Советского Союза М. В. Захаров, — создавался не «на песке» и не против «ветряных мельниц», а на основе точных расчетов, имевших глубокую научную базу, являвшуюся плодом многолетнего кропотливого труда большого числа ответственных работников Генерального штаба»[256].
Первый вариант прогнозируемого генштабистами развития событий предусматривал порядок совместных действий в случае нападения агрессора непосредственно на Францию и Великобританию; второй — когда объектом нападения становилась Польша; третий — когда Венгрия и Болгария при помощи главного агрессора совершали нападение на Румынию; четвертый — когда агрессия была направлена против Турции; пятый — когда агрессия через территорию Прибалтийских стран была нацелена на СССР.
В документе содержались детальные предложения о действиях сухопутных войск, авиации и флотов трех государств, о количестве дивизий, оснащенности боевой техникой и другими средствами вооруженной борьбы. При всех вариантах считалось необходимым нанести основной удар по силам главного агрессора, т. е. Германии, и обеспечить участие в военных действиях Польши как союзника Великобритании и Франции, при этом от нее требовалось выставить не менее 40 дивизий. Варшава должна была также взять на себя обязательство пропустить советские войска к северу от Минска через Виленский коридор и через Литву к границам Восточной Пруссии. Румыния при нападении на нее должна была пропустить советские войска навстречу противнику через Галицию. Имелось в виду, что переговоры с Польшей, Румынией и Литвой по этому вопросу возьмут на себя Лондон и Париж.
Со своей стороны Советский Союз, как сообщил начальник Генерального штаба РККА Б. М. Шапошников, для отражения агрессии в Европе был готов выставить 120 пехотных и 16 кавалерийских дивизий, 9-10 тыс. танков, более 5 тыс. орудий только крупного калибра, 5,5 тыс. самолетов.
По мнению советской стороны, военная конвенция должна была зафиксировать конкретные военные планы союзников, точное количество выделяемых дивизий, морских эскадр, а также танков, самолетов, артиллерийских орудий, боевых кораблей.
Более искренними оказались французы. Как сообщил генерал Ж. Думенк, они располагали 110 дивизиями, 4 тыс. танков, 3 тыс. орудий крупного калибра, около 2 тыс. самолетов.
Англичане не раскрыли весь состав своих сил, заявив лишь, что в случае войны они в состоянии направить на континент 6 дивизий, спешно сформировать 9, а позднее привести в готовность к отправке еще 16. Конкретные сроки отправки не назывались. Британская авиация насчитывала 3 тыс. различных самолетов, но все ли они будут задействованы, оставалось неясным[257].
Неискренность позиций западных партнеров, их стремление лишь тянуть время, шантажируя Гитлера, а не добиваться реального создания барьера для германской агрессии, привели к тому, что переговоры в Москве сразу же пошли со скрипом. Советская делегация, учитывая лавинообразное нарастание событий в Европе, предлагала заседать каждый день и столько, сколько требуется, вопросы обсуждать по существу. Но в таком режиме наши партнеры трудиться не привыкли. Деталь, но характерная: заседания шли всего по четыре часа в день, подчас переносились. На обсуждение бесконечно выносились беспредметные и ни к чему не обязывающие «общие цели» и «общие принципы» военного сотрудничества, которые в лучшем случае годились для какой-то абстрактной декларации, а не для конкретного плана быстрых и эффективных действий.
253
Мировые войны XX века. Кн. 4. С. 74–75
254
Панкратова М., Сиполс В. Почему не удалось предотвратить войну: Московские переговоры СССР, Англии и Франции 1939 года (Документальный обзор). М., 1970. С. 93
255
1939 год: уроки истории. С. 314
256
Захаров М. В. Генеральный штаб в предвоенные годы. М., 1989. С. 164
257
Кузнецов Н. Г. Накануне. М., 1969. С. 247