Страница 8 из 49
— Можно ли на большом судне пройти мимо этих островов? — осведомился Щепотьев. Гришка объяснил, что здесь с грузом проходят самые большие поморские лодьи. — А можно отсюда пройти к Соловкам? — спросил Щепотьев. Гореликов подтвердил, что каждый нюхотский кормщик проведет судно от Варде-горы до самых Соловков.
Выяснив это, Щепотьев спустился к берегу. Возвращаться домой во время отлива было невозможно и следовало позаботиться о ночлеге. Щепотьев заметил избушку, притулившуюся под скалой у самого лесочка.
Его удивило, что люди, находившиеся внутри, поспешно покинули избушку: на каменке тлели уголья, а трава, брошенная на лежанку, сохраняла еще отпечаток человеческого тела. Кроме того, на притолоке подле окошка остался рожок с порохом, а в углу стоял зеленый сундучок, расписанный цветами, Щепотьев решил, что, пока обитатели избушки не вернутся, он переждет у костра.
В котелке над огнем закипела похлебка. После еды Щепотьев снова поднялся на гору. Обратно он спустился, когда уже начало темнеть. Скрывшиеся люди не возвратились, и Щепотьев послал солдата подготовить избушку к ночлегу. Вернувшись, тот доложил, что сундучка там больше нет и пропал рожок с порохом.
В сумерках невозможно было разбираться в следах, и Щепотьев отложил это дело до утра; он только подумал, что обитателей избушки напугали выстрелы.
На берегу развели большой огонь. Девушки снова запели, и на этот раз уже громко.
Щепотьев сидел у огня, слушая пение. Невольно он задумался. Вся жизнь проходила у него в разъездах. Петру он начал служить еще мальчишкой в Потешном полку, в селе Преображенском под Москвой. С тех пор ему не было покоя.
Своей семьи Щепотьев не завел. Глядя на Дарью, он думал: «Хорошо, если бы вот такая девушка вышла за меня замуж». Он взял Дарью за руку, отчего та смутилась.
Щепотьев спросил, — вышла бы она за него замуж? Вот он к ней посватается, а «сватом у него будет сам царь», что она тогда сделает? Дарья ответила, что мать никогда не отдала бы ее за царского вельможу, — и она высвободила руку.
Щепотьев рассмеялся: ему еще далеко до «царского вельможи», — он был только простым исполнителем замыслов Петра. У царя есть действительно вельможи, но они-то не посватаются к поморской девушке.
Но все же он хотел узнать, почему Дарья не пошла бы за него. Еще больше смутившись, девушка сказала:
— Спросите мамушку, она сидит тут, можно ли мне пойти за вас замуж.
Щепотьев только сейчас узнал, что женщина, отправившаяся вместе с девушками, — мать Дарьи. Он спросил ее про дочь и получил в ответ, что, если сам царь явится сватом, отказать ему она, конечно, не сможет. Но «до бога высоко, до царя далеко», — никогда царь не приедет сватать поморскую рыбачку. Шуткой она отводила казавшиеся ей назойливыми домогательства сержанта.
Щепотьев подумал, что в одном она ошибается: царь Волостку посетит, и возможно, в скором времени, — но вслух этого не высказал. А мать девушки добавила, что у Дарьи есть уже жених, за него она и пойдет.
— Не Кирилл ли это Поташов? — невольно спросил Щепотьев.
Ему ответили, что жених — Семен Поташов, который сейчас «по обещанию» находится в Соловецком монастыре. Когда вернется, — сыграют свадьбу.
Иного мнения придерживался Гришка Гореликов. Он был уверен, что никогда Дарья не станет женой Семена; выйдет она за Кирилла, — об этом он, Гришка Гореликов, позаботится. Но и он своих мыслей вслух не высказал.
Утром Щепотьев разобрался в следах. Из-под скалы около избушки выбивал ключ и почва была сырой, Щепотьев удивился, — следы принадлежали человеку, который был куда выше его, хотя Щепотьев сам был не маленьким. Осведомился у Гришки, не знает ли он в Волостке такого великана, — получил отрицательный ответ.
Удивиться пришлось и самому Гришке. Следы его, правда, не смущали: он знал, что за люди прячутся в избушке. А вот почему здесь оказался зеленый сундучок, расписанный цветами? Ведь именно этот сундучок Дарья подарила Семену, когда тот отправился в монастырь. Гришка слышал, что с Семеном там что-то случилось. Но почему при этом сундучок оказался в избушке под Варде-горой? Может быть, с людьми, которые тут прячутся, находится и Семен? Хорошо еще, подумал Гришка, что ни Дарья, ни ее мать в избушку не заходили, — что бы получилось, когда они увидели бы сундучок?
Выстрел заставил сумского приказчика вскочить на ноги. Приоткрыв дверку, он увидел невдалеке от берега карбас. Из Волостки привозили съестные припасы, и появление карбаса его не испугало. Но в карбасе сидели петровские солдаты, и сумской приказчик предположил, что их выследили.
После второго выстрела он понял, что приплывшие в карбасе люди охотятся на морских зайцев. Это значило, что про тех, кто в избушке, они не знают. Но, все равно, нужно было как можно скорее уходить, — и он разбудил старца.
После побега из монастыря и встречи с Коротконогим сумской приказчик и старец Пахомий некоторое время втроем скрывались на кемском берегу. Но там легко было попасть на глаза монастырским соглядатаям. Они направились к реке Выгу, где находилась большая раскольничья обитель. Однако Денисовы не спешили приютить их у себя: старец Пахомий был преступником, бежавшим из монастырской тюрьмы, сумской приказчик переметнулся к раскольникам, а у Коротконогого рваные ноздри и вырезанный язык, что тоже о многом говорило...
Беглецам, несмотря на позднюю осень, пришлось скитаться по лесам, получая помощь из раскольничьих скитов. Так оказались они у Варде-горы.
Разбудив старца, сумской приказчик выскользнул из избушки, — необходимо было предупредить Коротконогого, ушедшего в лес. Человек этот понимал, что ему говорили, но отвечать не мог — палач вырвал ему не только ноздри, но и язык. После побега его спрятали у себя раскольники. Жить в скитах он не мог — был слишком приметным — и скрывался по лесным избушкам. Узнав, что встретившиеся люди, как и он сам, тоже раскольники, он присоединился к ним.
Сумской приказчик нашел Коротконогого неподалеку от берега. Медлить было нельзя, — карбас находился уже совсем близко. Посадив старца на плечи, Коротконогий первым побежал в лес, — сумской приказчик с ружьем за ними. Впопыхах они забыли сундучок и рожок с порохом.
Обнаружилось это на первом привале. Сундучок бросить еще можно было, но без пороху в лесу не трудно и пропасть. Коротконогому пришлось вернуться.
Когда все оказалось в порядке, они двинулись дальше в сторону Оштом-озера. Находилось Оштом-озеро верстах в сорока от побережья; там ютился небольшой раскольничий скит, — было это по дороге в Выгорецкую обитель.
Коротконогий нес на спине старца, а сумской приказчик — ружье и сундучок.
К Оштом-озеру выехал и сержант Щепотьев со своими солдатами. В Волостке он расспрашивал про дорогу к Онежскому озеру: его интересовало, что там за реки, озера, возвышенности, какой растет лес. Отвечали неохотно, отговариваясь незнанием. Щепотьеву предстояло выяснить всё самому. Первые морозы сковали грязь, и сержант выступил с солдатами вверх по реке.
Они быстро миновали падун, где река, прорывая отроги Ветреного Пояса, скатывалась по каменистым ступеням. За падуном начались широкие плеса.
Тропа вела вдоль берега. Медведи уступали дорогу всадникам, быстро скрывались с глаз лоси. По утрам тетерева стаями унизывали оголенные ветки берез, а глухари с тяжелым хлопаньем срывались с осин. Высоко в небе летели на юг лебеди.
Щепотьев то ехал вдоль реки, то, спешившись, уходил в сторону. Все время он делал на карте отметки, Оштом-озеро находилось в глухом месте. «Там живут люди», — уклончиво сказали Щепотьеву. Он хотел в Оштом-озере дать лошадям отдых. О себе и солдатах Щепотьев не беспокоился, — все трое могли выдержать и не такой путь.