Сестра мертвых

Пес завертелся как бешеный и с воем умчался в темноту, удаляясь от реки. Когда он исчез из виду, Чейн спешился и побежал в тот же разрыв между домами – оттуда лучше было видно то, что происходило на перекрестке. Магьер между тем снова бросилась на врага, а Чейн наконец-то разглядел то, что искал.

Винн, с заряженным арбалетом в руках, укрылась за канавой на дальней стороне дороги. Оглянувшись на бегу, Чейн увидел, как мертвец протянул руки к Магьер, стоявшей между ним и полуэльфом.

– Магьер! – закричала Винн.

И Чейн стиснул зубы, сознавая, что она обнаружила себя.

Магьер и Лисил бросились бежать в разные стороны и, пробежав между домами, исчезли в лесу. Они бросили девушку, а мертвец уже обернулся и увидел ее. Винн выстрелила из арбалета.

Чейн рванулся было к ней, но тут его с силой дернули за плащ.

– Стой! – прошипел Вельстил.

Чейн развернулся, наотмашь хлестнул его по руке и оттолкнул.

– Она же там совсем одна!

– До Хранительницы мне дела нет, – сказал Вельстил. В своем черном плаще он и сам казался ожившей тенью. – Магьер в опасности. Мы должны нагнать ее.

Если бы Винн так отчаянно не нуждалась в помощи, Чейн сейчас набросился бы на Вельстила и одним ударом снес бы ему голову. Вместо этого он отступил на два шага, развернулся и со всех ног побежал между домами к перекрестку.

У фонарных треножников Чейн остановился, торопливо огляделся по сторонам. Справа, с дороги, донесся удаляющийся топот. Чейн бросился туда и успел увидеть, как Винн исчезает в широких дверях какого-то строения. Почти сразу вслед за ней туда вбежал и мертвец. В воздухе вокруг здания стоял густой запах угля и железа. Обнажив меч, Чейн метнулся к распахнутым дверям кузницы.

Заглянув внутрь, он увидел ходячего мертвеца, который заглядывал в пустые стойла. Посреди кузницы стоял сложенный из кирпичей кузнечный горн, полный раскаленных углей.

– Винн! – закричал Чейн. – Где бы ты ни была, не показывайся!

Мертвец развернулся к нему.

За то недолгое время, что Чейн был вампиром, ему довелось повидать немало трупов, но ни одного – на стадии разложения. Арбалетный болт, который Винн вогнала в левый глаз мертвеца, исчез, и на его месте чернела дыра, расползавшаяся по впалой, мертвенно-серой щеке.

– Тебе нравится колдовать? – осведомился Чейн. – А ну-ка, испытай свое умение на мне!

То была лишь пустая похвальба, потому что он понятия не имел, какого рода магию применил мертвец к Лисилу и Магьер. Впрочем, и у него самого в запасе имелась пара недурных трюков.

Мертвец окинул взглядом меч и щегольской плащ Чейна, и по его высохшим губам зазмеилась ухмылка. Уцелевший глаз сузился, и на миг Чейн ощутил, как нечто раздирает его изнутри, затем это ощущение исчезло.

Мертвец больше не ухмылялся.

Он перевел взгляд с лица Чейна на его грудь, и Чейн, покосившись, сразу понял, что его заинтересовало, – бронзовый сосуд для призыва фамильяров.

«И ты полагаешь, что сможешь тягаться со мной… вампир?»

Слова эти гулко прозвучали в сознании Чейна.

За долгие годы изучения магии Чейн практически никогда не слышал о надежном методе передачи мыслей, которыми пользовался бы колдун или тавматург. На миг он оцепенел, не зная, что предпринять.

Перед ним был чародей.

А это означало, что Винн… да и сам Чейн, если уж на то пошло, угодили в серьезную переделку.

Чейн метнулся вперед, взмахнул мечом, сжигая жизненную силу, которую ему довелось поглотить в эти ночи. Если он успеет снести этой твари голову… Мертвец поднырнул под меч, даже бровью не поведя. Казалось, он уже знал, что задумал Чейн, когда тот только начал двигаться.

Сорвав со стены тяжелый кузнечный молот, мертвец нанес ответный удар. Он явно не был искушен в воинских искусствах, но все равно ухитрился застать Чейна врасплох. Вампир отшатнулся, налетел на горн, и рука его в поисках опоры на миг погрузилась в покрытые тонким слоем пепла раскаленные угли. Зашипела кожа, и Чейн, услышав этот звук, торопливо отдернул руку.

Мертвецу-чародею, видимо, как и самому Чейну, требовалось время, чтобы обратиться к магии. Сейчас он опять неуклюже взмахнул молотом, и Чейн ловко увернулся, торопливо составляя в уме план действий.

Мысленно начертав на полу алые светящиеся линии, он представил, как они отделяют его от ходячего мертвеца, и зашептал заклинание. Сперва возник круг, потом вокруг него треугольник, в углах которого один за другим начали возникать знаки и символы. В центре диаграммы был виден пол под ногами мертвеца.

И тут в сознании Чейна раздался мертвый смех:

«Колдун?! А я-то уж забеспокоился, что ты можешь быть мне опасен!»

Внезапно Чейн осознал, что не в силах сдвинуться с места. Он ощущал свое тело, и мышцы его были расслаблены – они просто не подчинялись приказу мозга отступить на шаг назад.

Когда последнее слово заклинания сорвалось с его губ, он содрогнулся от того, что в мыслях разглядел сквозь диаграмму.

Помещение кузницы словно сделало оборот вокруг собственной оси. Чейн увидел горн, который должен был находиться у него за спиной, между ним и входными дверями. Он увидел самого себя, как будто смотрел на себя от дальней стены кузницы, смотрел глазами того, кто стоял перед ним, – глазами мертвого чародея.

А потом из-под земли вырвалось пламя – и не под ногами у ходячего мертвеца, как задумал Чейн, а под ногами у него самого.

Чародей проник в его мысли, внушил ему свое видение – и Чейн, не поняв этого, нечаянно обратил собственное заклинание против себя. Волна жара прихлынула к его ногам, обутым в сапоги, край плаща загорелся, а он так и не мог двинуться с места.

В этот миг лицо чародея исказилось и он разинул рот в беззвучном крике.

И выгнулся, заведя руки за спину, лихорадочно пытаясь что-то нашарить. Над плечами его заклубился черный дым.

Чейн почувствовал, что тело вновь повинуется ему. Он бросился на земляной пол, перекатился, чтобы сбить огонь с плаща. Недолговечное пламя, порожденное его заклинанием, уже сгинуло, но сапоги Чейна дымились, а штаны над голенищами сапог кое-где прогорели насквозь и почернели от копоти. Чейн вскочил – не без усилия, превозмогая боль в обожженных ногах.

В дальнем углу кузницы, возле узкой скамьи стояла Винн, сжав в руке разряженный арбалет. Привалившись спиной к стене, она пыталась перезарядить оружие, но руки упорно не слушались ее, и к тому же она все время моргала. За спиной Чейна раздалось странное бренчание, и он стремительно обернулся на звук, к своему противнику, который все извивался в надежде выдернуть из спины дымящийся арбалетный болт.

Бренчание доносилось от бронзового сосуда, который болтался на цепочке на шее у мертвеца. Видимо, из-за резких телодвижений чародея сосуд выпал из-за ворота рубашки.

Для чародейства такие сосуды были ни к чему, так зачем же мертвец-чародей его носит?

Повинуясь порыву, Чейн схватил противника за мантию и сильным рывком развернул его к себе. Чародей, еще не оправившийся от боли, на миг потерял былое проворство, и Чейн смог вцепиться в бронзовый сосуд. Дернув со всей силы, он разорвал цепочку и швырнул сосуд в раскаленные недра горна. Бронза тотчас начала плавиться, и гримаса боли на мертвом лице сменилась выражением беспредельного ужаса.

«Нет! Я не могу…»

Вытянув перед собой руки, мертвец бросился к горну, но Чейн, размахивая мечом, преградил ему дорогу. Мертвец отпрянул вбок, не сводя взгляда с бронзового сосуда. Под воздействием жара тот лопнул, и в прореху выскользнуло облачко пара. Уцелевший глаз мертвеца в ужасе округлился. Беззвучно разинув рот, чародей дико огляделся по сторонам.

В сознании Чейна воплем прозвучало одно-единственное слово (или имя?):

«Убад!»

В мысли Чейна хлынули потоком, зашуршали едва слышно невнятные слова. Испугавшись, что мертвец все-таки пытается сотворить собственные чары, Чейн опять с мечом в руке ринулся на него… но тут кузницу наполнили серые вихрящиеся тучи. Чейн не видел теперь не только своего противника – вообще ничего. Ослепленный, он начал махать мечом наугад… но тут загадочные тучи в один миг, как появились, рассеялись бесследно.