Страница 5 из 55
23
го состава и 27 боевых кораблей, в городе тотчас поползли слухи, что вот-вот японцы захватят Владивосток.
Неспокойно было и на «Алмазе». Позорный разгром всего русского флота, нелепая гибель многих тысяч моряков раскрыли глаза даже тем, кто прежде верил в самодержавие. Два дня Цусимы политически просветили матросов больше и глубже, чем все предшествующие месяцы. На «Алмазе» открыто высказывали свое недовольство призванные из запаса, участились случаи неповиновения офицерам. В Петербург пошла депеша нового командира крейсера капитана 2-го ранга Угрюмова, принявшего корабль от Чагина. Он извещал морское ведомство, что «общение нижних чинов крейсера с городским населением оказывает на них нежелательное влияние, вследствие чего имеются случаи противоправительственной агитации».
Не успокоило команду и полученное из Петербурга телеграфное сообщение о том, что за мужество и храбрость, проявленные в сражении 14 мая, знаком отличия Военного ордена 4-й степени награжден 31 алмазовец. В день, когда на крейсере перед выстроенным на палубе экипажем зачитывалась телеграмма царя, в которой алмазовцам выражалась благодарность за «свято исполненный долг», большевистская газета «Пролетарий» опубликовала статью В. И. Ленина «Разгром», в которой разоблачался авантюризм российского самодержца, бросившего русский народ в нелепую и позорную войну. В. И. Ленин подчеркивал, что из всей огромной русской эскадры спасся и прибыл во Владивосток только один «Алмаз». Ленин писал, что самодержавие «стоит теперь перед заслуженным концом. Война вскрыла все его язвы, обнаружила всю его гнилость, показала полную разъединенность его с народом, разбила единственные опоры цезарьянского господства. Война оказалась грозным судом. Народ уже произнес свой приговор над этим правительством разбойников. Революция приведет этот приговор в исполнение». 2
ГЛАВА 2
НА ЧЕРНОМ МОРЕ
«Суда шли с наивозможною поспешностью». Петр Бородин. Матросы выдвигают свои требования. Подозрение за трезвость. Из Кронштадта в Севастополь. Боевые операции. Необычный сувенир. Жизнь «нижних чинов». Революционная группа. Предательство или беспечность?
По минному полю.
Поражение в войне, начавшееся разложение армии и флота, быстрое нарастание революции внутри страны заставили царизм пойти на заключение мира с Японией. 23 августа 1905 года в Портсмуте (США) между Россией и Японией был-подписан мирный договор. Теперь военные корабли и транспорты, находившиеся во Владивостоке, могли возвратиться домой. 4 ноября был получен приказ и о возвращении в Петербург «Алмаза». В конце ноября крейсер и некоторые другие корабли, находившиеся в бухте Золотой рог„снялись с якорей и отправились на Балтику.
Стоянки в пути делались только для погрузки угля и покупки продовольствия. Эти операции проводились, как правило, на внешних рейдах, без захода в порты. Таково было распоряжение из Петербурга. Морской министр сообщал царю: «Вследствие обнаружившихся в командах
признаков зловредной пропаганды, охватившей в этом году всю Россию, суда шли с наивозможною поспешностью».1
В Кронштадт «Алмаз» прибыл в конце января 1906 года. Сразу же были списаны с крейсера все призванные
25
из запаса. В первых числах февраля в штаб Кронштадтского порта от командования крейсера поступило донесение, в котором поименно перечислялась большая группа матросов, выражавших «недовольство и возмущение порядками, коими искони держится русский флот». И все недовольные были незамедлительно в дисциплинарном порядке уволены в запас. Власти всячески стремились не допустить распространения противоправительственных настроений во флоте, поэтому немедленно списывали с кораблей революционно настроенных матросов.
В 1906–1907 годах «Алмаз» входил в состав Практического отряда обороны побережья Балтийского моря. В эти годы революционную работу среди матросов крейсера вел большевик Петр Бородин. Отслужив обязательный срок службы во флоте, кочегар 1-й статьи Бородин был по экзамену произведен в чин фельдфебеля. В Цусимском бою вместе с кочегаром Андреем Катиным, сигнальщиком Алексеем Губиным и матросом Василием Хаймусовым Бородин проявил смелость и решительность при тушении пожара, возникшего на крейсере. По его представлению Катин, Губин и Хаймусов были даже отмечены в приказе по крейсеру. Однако по возвращении корабля в Кронштадт эти три матроса, входившие в подпольную группу, первыми были списаны с «Алмаза» как политически неблагонадежные.
Фельдфебельское звание Бородина по конспиративным соображениям было очень удобно для проведения революционной агитации среди команды крейсера. Ему длительное время удавалось удачно использовать свой чин, оставаясь вне подозрений. В Кронштадте Бородин встретился с местными большевиками и узнал о событиях 1905 года, о восстании матросов на Черном море. В Петербурге работала большевистская военная организация, распространявшая свое влияние на корабли. Связавшись с ней, Бородин достал несколько брошюр и большевистских газет, в том
26
числе номер газеты «Новая жизнь», в котором была опубликована статья В. И. Ленина «Войско и революция». Из статьи Бородин и его товарищи узнали о революционных требованиях армии и флота. Подпольщики-алмазовцы решили подготовить и выдвинуть свои требования. Написал их Бородин. Алмазовцы требовали разрешить нижним чинам свободно проводить собрания и участвовать во всех публичных манифестациях; отменить чинопочитание во внеслужебное время, позволить им чи1ть и держать на корабле любые газеты, издающиеся в стране; предоставить матросам право на самозащиту при попытках офицеров ударить и т. д. С этим документом ознакомились многие матросы и передали его в военную организацию петербургских большевиков.
Волна революционного движения в 1906 году продолжала нарастать. Назревали грозные события и в Кронштадте. Об этом свидетельствовали непрекращавшиеся вспышки на кораблях. Утром 18 июля «Алмаз» получил приказ покинуть Малый Кронштадтский рейд и отправиться в Либаву. А на следующий день, 19 июля, в Кронштадте началось вооруженное восстание, которое, однако, вскоре было подавлено.
Революционная работа на «Алмазе» с каждым днем приобретала все более широкий размах. Помимо машинистов и кочегаров, Бородин привлек и часть матросов строевой команды. На корабль регулярно доставлялись газеты «Волна», «Вперед» и «Эхо», в которых часто печатались статьи В. И. Ленина. Большевистские газеты переходили из рук в руки, зачитывались до дыр, их бережно хранили в тайниках. А вот «Курьер» — совсем иное дело. Ежедневную легальную меньшевистскую газету не запрещали на крейсере, но популярностью она не пользовалась. Шла разве что на самокрутки. Не все понимали сущность принципиальных разногласий между большевиками и меньшевиками. Но принесет бывало телеграфист Вукол Антипло-
гов несколько номеров «Курьера», никто и не взглянет на него.
— Непонятная газета, до того туманно написано, что и на курево не подходит, — отзывались о «Курьере» моряки.
Дела у Бородина шли хорошо. «Алмаз» в плавание не ходил, и это создавало условия для регулярной связи с большевистской организацией в Кронштадте.
— Что-то ты всегда возвращаешься с берега трезвым? Уж не записался ли в революционеры? — полусерьезно, полушутя спросил однажды у Бородина боцманмат Николай Дымура.
— Записался и тебе советую, — ответил Бородин.
Бородин не придал значения словам Дымуры. Правда,
он знал, что обычно матрос, систематически возвращавшийся трезвым с берега, брался «на карандаш», за ним следили. Таких подозревали, что на берегу они встречаются с подпольщиками, а может и сами ведут революционную работу. Трудно установить, написал Дымура донос или нет, только вскоре о революционной деятельности Петра Бородина стало известно штабу Кронштадтского порта и как «замеченный в политической пропаганде» он был уволен со службы во флоте в дисциплинарном порядке 2. А некоторых общавшихся с ним матросов перевели на другие корабли.