Путь из варяг в греки

«В античное время путь этот начинался в дельте Дуная, где ещё в VII в. до н. э. милетскими колонистами был основан большой город, получивший название Истрос/Истрия, и шёл вверх по реке до знаменитых дунайских порогов, аналогичных днепровским… При этом путь „по Дунаю“ был не водным, а сухопутным, как и все торговые пути, пролегавшие по рекам», — указывает он[284].

Маршрут этот начинался у стен Константинополя, шёл через Адрианополь, выходил на «Троянову дорогу», которая от Истрии вела к Филиппополю (ныне Пловдив), далее шёл на Средец (совр. София) и постепенно сближался с Дунаем в районе современного города Русе (Русь). Следуя вверх по правому берегу Дуная, путь, проходя через Ниш, достигал Белграда и там раздваивался. Одна его ветвь уклонялась к западу, на Триест и Адриатику. Другая поднималась вдоль Дуная и с его верхнего течения переходила на Рейн (это был путь во Фландрию, Фризию и на Британские острова). Или на Эльбу, Одер и даже на Вислу, что выводило путешественника кратчайшим путём на славянское Поморье, к Ютландии (Дании) и далее в Швецию и Норвегию. Именно здесь, на славянском Поморье, в устье Одера у Волина, как говорил, если вы помните, Адам Бременский, начинался путь на юг. Между прочим, согласно припискам начала XIV в. в Ермолаевской летописи, «Поморие Варязское» находилось «у Стараго града за Кгданскомъ». То есть к западу от современного Гданьска. Так что мы имеем дело как раз с путём из варяг в греки!

Кстати, по этому маршруту ходили ещё в раннем неолите (IX—VIII тыс. лет до н. э.). Например, вдоль него находят раковины Spondylus, живущие лишь в Чёрном, Мраморном и Эгейском морях. Или бронзовые сосуды «унетицкой культуры». Назад же шёл янтарь: и к Риму, и в Малую Азию.

Между прочим, именно по Висле и притокам Дуная прошёл из Балтики в Чёрное море шведский археолог Эрик Нюлен, когда его экспедицию не захотели пускать в Советский Союз. Прошёл успешно.

Впрочем, Никитин утверждает, к примеру, что путешествовали не по рекам, а по их долинам с открытыми и ровными поймами и речными террасами. Там, где прокладывали свои дороги римляне и где стояли римские крепости. По рекам ездили, только если не нужно было ничего перетаскивать более чем по одному небольшому волоку.

С ним солидарен Климчук. «Старинные торговые, а позже и военные пути были водными и сухопутными. Наиболее удобно сочетание одного и другого вида путей, когда параллельно с водным путём проходит сухопутный. Для этого необходимо, чтобы хотя бы один берег реки был относительно высоким или чтобы возвышенная местность отделяла от течения реки неширокая её пойма», — пишет он[285].

Одним из ярких показателей того, как в древности (правда, более старой, чем та, которая нас интересует) ходили с Балтики к Чёрному морю, служит история движения готов в изложении их главного историка Иордана.

Жили готы на острове Скандза, под которым большинство историков готовы понимать даже не Скандинавский полуостров вообще, а остров Готланд. Ну, он-то по одному своему названию с готами явно связан. Хотя и в Швеции был Гаутланд, земля гаутов.

Приблизительно в I в. до н. э., при короле Берите, готы высадились на южном побережье Балтийского моря, где-то между Одером и Эльбой, и назвали это место Готискандзой. Дальнейший двухтысячекилометровый бросок из Польского Поморья в Крым очерчен Иорданом довольно бегло. Во время правления пятого после Берига короля Филимера, в конце I — начале II века, «когда там выросло великое множество люда», войско готов вместе с семьями двинулось на юг «в поисках удобнейших областей и подходящих мест». Переправившись через Вислу где-то в среднем её течении, готы спустя некоторое время достигли местности, которую Иордан именует Ойум. Надо полагать, перед ними лежали Волынь и Подолия — благодатные в климатическом и хозяйственном отношении земли. Но путь туда преграждала некая сильно заболоченная река — очевидно, Буг. Готы начали переправу через реку по мосту, однако тот обрушился, и готы оказались разделёнными на две части, «так что никому больше не осталось возможности ни перейти, ни вернуться».

Одна часть готов, переправившаяся на другой берег вместе с Филимером, «завладела желанной землёй». После этого они напали на племя спалов и разгромили его. Плиний Старший знает спалов под именем «спален», расселение которых он соотносит с рекой Танаисом (Доном). Отсюда уже, как победители, двинулись готы «в крайнюю часть Скифии, соседствующую с Понтийским морем», и поселились около Меотиды (Азовского моря). Их стали называть остроготами, или остготами.

Сородичи остроготов, оторвавшиеся от них при переправе, получили имя везеготов, или вестготов. Они двинулись вдоль течения Буга и далее по долинам Днестра и Прута в Северное Причерноморье и наконец обосновались в устьях Дуная и Днестра.

Так что, как видим, готы идут вдоль Вислы, Южного Буга, Днестра и Прута, но не Днепра. Днепр они явно переходят по пути на восток, к Дону. Интересно, почему это они не захотели открыть даже южный участок пути из варяг в греки? Наверное, не нужен был. Они-то с племенами, жившими на южном берегу Балтики, контачили тесно, так что путь на юг знали. И вы что думаете, их потомки, сохранившие название готы и осташиеся жить на Готланде, про эту дорогу забыли? Предпочли в дебри Руси забираться, чтобы на юг двигаться?

И ещё: идут-то они не по рекам, а сушей. Хотя Иордан и повествует, что перебрались готы в Европу именно на кораблях. Но, переселившись на материк, морской, казалось бы, народ о судоходстве начисто забыл. Кстати, и оказавшись у Чёрного моря, не очень-то вспомнил. Готы сильным морским народом так и не стали, даже осевши после всех скитаний в Крыму. Кто там был, помнит, где расположены готские города: в горной местности. Да и называли их племена — грейтунги (степные) и тервинги (лесные). А флотом для своих походов они пользовались чужим (в Крыму — боспорским и херсонесским).

Д. Критикуя — предлагай!

И что же мы получаем в результате всех исследований? Какая вообще разница, где и как ходили древние купцы?

Разница, оказывается, существенная. Собранные данные говорят о том, что в VIII—IX веках нахоженного пути между Киевской и Новгородской Русью не было. Климат в это время был более сухим, реки — мельче и потому непроходимые. А на суши, через дебри и болота, тем более двигаться было трудно.

Стало быть, очень сомнительными становятся и политические связи между севером и югом. В том числе знаменитая история о призвании варягов и последующем подчинении ими Киева. Становится понятно, почему скандинавские саги не знают на Руси (в Гардарике) конунгов раньше Владимира. Похоже, север и юг Руси развивались долгое время совершенно независимо друг от друга. То есть, как и доказывают многие историки, Аскольд и Дир, Олег и Игорь никакого отношения к Рюрику (если таковой бывал когда-нибудь на Руси, а не являлся героем истории ободритов, перенесённым на новгородскую почву при переселении туда поморских славян) не имели, будучи персонажами южной истории.

Во вполне самостоятельную область выделяется и будущая Полоцкая и Смоленская земля. Находясь на старой дороге, вдоль которой со времён неолита шли контакты между Прибалтикой и Поволжьем (скорее, вдоль рек, а не по рекам), этот регион развивался даже быстрее, пожалуй, севера и юга, подтверждением чему является Гнёздово и другие городки Подвинья и верхнего Поднепровья. Но интересы этой территории направлены были именно в меридиональном направлении. Возможно, имелся определённый контакт с киевским югом (по крайней мере, по составу кладов), но вряд ли с новгородским (ладожским) севером.

Косвенным подтверждением этого может служить и последующее враждебное отношение между Новгородской землёй и Полоцким княжеством, их постоянные войны. Начавшиеся, кстати, если верить летописи, со времён Владимира и Рогвольда. Последний, между прочим, описан как самостоятельный правитель, не связанный с «Рюриком». И дочь его предпочитает киевского Ярополка новгородскому Владимиру. Может, это как раз отзвук в легендарной истории старых отношений между землями?

284

Никитин А. Л. Указ. соч. С. 125.

285

Климчук Ф. Д. Указ. соч. С. 5—6.