Страница 10 из 32
Работа была опубликована в том же 1900 г. под псевдонимом Инсаров, взятым в честь тургеневского героя.[53] Появление этой новой книги свидетельствовало, что Христиан уже свободно владел пером, писал легко, увлекательно, образно. И хотя его работы не сосредоточивались на строго отобранной тематике, не отличались глубиной проникновения в ту проблематику, которой он занимался в каждый данный момент, он стремился использовать максимум источников на разных языках, не допускал произвольных оценок, выступал в качестве аналитика, а не легковесного журналиста.
Он все более склонялся к тому, чтобы посвятить свою жизнь не медицине, а общественно-просветительской деятельности. Считая, что наилучшие знания для этого он может получить в области юриспруденции, Христиан, приехав на этот раз во Францию, сразу же поступил на юридический факультет Сорбонны.
Однако мысль о возвращении в Россию его не покидала. В октябре 1900 г. из Парижа он пишет новое прошение на имя директора Департамента полиции о разрешении въезда в империю. Одновременно он попытался использовать более надежный путь. Через посредников чиновники Департамента полиции получили довольно крупную взятку. Сумма ее осталась неведомой, но, видимо, была такова, что оказалась веским аргументом. В январе 1901 г. означенный департамент милостиво разрешил Христиану Раковскому жительство в России с предупреждением, чтобы он не занимался политической деятельностью.[54]
Возвратившись в Петербург, Раковский, по его словам, «застал там пустыню» после студенческих волнений 1901 г., в результате которых многие бунтующие студенты были сданы в солдаты, а ряд прогрессивных литераторов, как революционеров, так и «легальных марксистов», оказались в тюрьме или в ссылке.
Именно в это время на Раковского обратил внимание Ульянов-Ленин. Лично они не были знакомы, но Владимир Ильич увидел в Христиане Георгиевиче, как его все чаще стали именовать на русский манер, лицо полезное не только публицистическими и полемическими способностями, но и материальным достатком, которым он был готов охотно делиться с подпольными организациями. Эта сторона участия Раковского в социал-демократической деятельности стала особенно ощутимой с 1903 г., когда скончался его отец и он смог полностью распоряжаться сельскохозяйственным имением в Мангалии, став своего рода «революционным помещиком».
Христиан Раковский был единственным крупным землевладельцем, который, сохраняя свою собственность и ведя хозяйство передовыми для своего времени методами, в то же время передавал значительную часть доходов на нужды социал-демократии и сам активно участвовал в румынском, болгарском, европейском социалистическом движении.
По предложению Ленина Раковский написал для газеты «Искра» статью о Парижском конгрессе II Интернационала 1900 г., а начиная с 1903 г. стал выделять значительные денежные суммы на издание русских социал-демократических газет «Искра», «Социал-демократ», «Голос», «Наше слово». Происходило это уже в то время, когда в РСДРП произошел раскол на большевиков и меньшевиков, которые жестоко враждовали друг с другом. Раковский же оказывал материальную помощь обеим группировкам, надеясь, что интересы борьбы в конце концов заставят их пойти на объединение. Так постепенно формировалась специфическая позиция Христиана, который стремился поддержать объединительное движение социал-демократов в национальном и в международном масштабах.
От имени ЦК РСДРП лидер меньшевиков Ю. О. Мартов обращался к Раковскому: «Нельзя ли достать для нас немного денег у Вас… Очень нужно!» И через некоторое время извещал: «Получили Ваше письмо и деньги. Спасибо!»[55] Материальной поддержкой Раковского пользовались социалисты различных политических взглядов, часто непримиримо враждовавшие друг с другом. Среди них были лидер болгарских левых социалистов Благоев, большевистский руководитель Ленин, меньшевики Плеханов, Засулич, Дан, Мартов, независимый социал-демократ Троцкий. В таком перечне лиц, получавших помощь, сказались не только щедрость, но и широта политических воззрений Раковского.
Особо близкие связи постепенно устанавливались с юным, но уже широко известным в социалистических кругах Львом Давидовичем Троцким. Впервые оба они встретились в 1903 г. в Париже, а затем продолжали встречи в Швейцарии и контакты по переписке.[56] К этому времени Троцкий проявил себя как человек, овладевший искусством живого, хлесткого, логичного и в то же время едкого репортажа. Он стал известен как решительный и в то же время высокомерный критик ленинского организационного догматизма на II съезде РСДРП в 1903 г. Звезда Троцкого восходила на мировом социалистическом небосклоне быстрым темпом.
Весьма критически относившийся к авторитетам, Троцкий вопреки своему обыкновению почти с самого начала знакомства стал испытывать к Раковскому чувство глубокой симпатии, подкрепляемой близостью воззрений. В определенной мере это чувство подпитывалось дружескими эмоциями, которые проявляли по отношению к Раковскому немногие авторитетные для Троцкого деятели. Через много лет Троцкий вспоминал, что Вера Засулич рассказывала ему в 1903 или 1904 г. «о той горячей симпатии, которую вызывал к себе юноша Раковский, способный, пытливый, пылкий, непримиримый, всегда готовый ринуться в новую свалку и не считавший синяков. Политическое мужество с юных лет сочеталось в нем с личной отвагой».[57]
Вначале между Троцким и Раковским установились деловые взаимоотношения в рамках деятельности российских социал-демократов и их западноевропейских коллег. 3 февраля 1904 г. Троцкий обратился к «дорогому Христиану Георгиевичу» с просьбой оказать помощь в изготовлении фальшивых документов для Г. В. Плеханова, с которыми тот намеревался поехать в Россию. Через несколько месяцев, 8 июня 1904 г., Троцкий сообщал Раковскому о получении его письма по поводу воспоминаний, над которыми Троцкий работал, а Раковский собирался опубликовать на болгарском языке. Троцкий сообщал о подготовке русского издания и просил адресата подумать над возможностью выпуска книги и в Румынии.[58]
Сближение усилилось после второй эмиграции Троцкого, после того как он – руководитель Петербургского Совета рабочих депутатов – был осужден и бежал еще во время этапа.
В это время Троцкий поставил своей задачей восстановление единства российской и международной социал-демократии. Он возобновил переписку с Раковским. Теперь они уже обращались друг к другу на «ты», Троцкий начинал письма словами «дорогой друг», а перед подписью в письме от 14 декабря 1906 г. писал: «Надеюсь вскоре встретиться с тобой. Крепко обнимаю тебя». В этом письме Лев Давидович в несвойственной для него форме высоко оценивал недавно полученную им книгу Раковского «Современная Франция», вышедшую уже довольно давно на русском языке, но которую Троцкий ранее не читал.[59] К контактам, взаимоотношениям, совместной деятельности Раковского и Троцкого мы будем возвращаться неоднократно. Их дружба и совместная политическая деятельность с начала века продолжались почти до середины 30-х годов и являлись важным элементом политического развития Христиана Раковского.
Еще в 1903 г. Раковского постигло большое горе. Во время родов скончалась его жена Елизавета. Христиан мучительно переживал ее смерть и, по свидетельству родных, не мог ее забыть до конца своих дней. Почти сразу после смерти жены Раковский покинул Россию, возвратился во Францию, где более полугода жил в деревне Болио (департамент Луара), работая врачом. Но после смерти отца он возвратился в Румынию, принял на себя хозяйство Мангалии, установил связи с румынскими социалистами.
53
Инсаров. Современная Франция: История Третьей республики. СПб., 1900.
54
ГАРФ. Ф. 101. Оп. 226. Ед. хр. 15429. Л. 44.
55
ЦДА на РБ. Ф. 156 Б. Оп. 1. Арх. ед. 431. Л. 1, 2.
56
Broue P. Rakovsky ou la revolution dans tout les pays. Paris, 1996. P. 30.
57
Троцкий Л. Портреты революционеров. С. 314.
58
ЦДА на РБ. Ф. 156 Б. Оп. 1. Арх. ед. 474. Л. 1–4.
59
ЦДА на РБ. Ф. 156 Б. Оп. 1. Арх. ед. 474. Л. 6–7.