Загадка Рафаэля

Даже на сравнительно небольшом участке дороги между Римом и Сиеной уместились самые красивые места в мире: Орвьето, Монтефасконе, Пьенца и Монтепульчано; дивные города, спрятанные в Умбрийских горах: Ассизы, Перуджа, Тодди и Джуббо. Террасные холмы, заросшие виноградом, и долины со стадами коз и овец составляют прекрасную картину на фоне рек, водопадов и множества старых крепостей на вершинах, глядя на которые кажется, будто эпоха правления династии Медичи все еще продолжается.

Это было чудесно. Аргайл много путешествовал по Италии, знал ее вдоль и поперек, видел все красоты и памятники, но по-прежнему не уставал восхищаться ими. Он даже ненадолго забыл о своих невзгодах и просто любовался чудесными видами, стараясь не обращать внимания на бешеную езду своей спутницы.

Ровно через пять часов они свернули с автострады, заплатили за въезд в тоннель и двинулись по горной дороге через Раполано, преисполненные бурным оптимизмом.

— А как вы представляете наши действия, когда мы доберемся до места? — вдруг спросил Аргайл. — Не можем же мы просто войти в музей, снять картину со стены и вырезать холст ножом. Музейные работники не приветствуют такие действия.

— Не волнуйтесь. Я все обдумала прошлой ночью. Сегодня мы просто убедимся, что она на месте, а завтра придем в музей с официальным визитом.

Они несколько задержались, пока искали отель. Улицы в Сиене не перестраивались с тринадцатого века, поэтому местная администрация установила в городе жесточайшую систему одностороннего движения. Одна ошибка, и вы вынуждены ехать в противоположном направлении без малейшей надежды развернуться. Флавия с Аргайлом, нарушая все правила, дважды объехали собор, прежде чем Флавия наконец свернула на улицу, ведущую к отелю.

Она выбрала очень элегантный, комфортабельный и дорогой отель, где в стоимость проживания был включен замечательный ленч. Аргайл заподозрил, что Флавия пошла на этот расход исключительно ради него. Они выпили по бокалу вина, и Аргайл с наслаждением откинулся на стуле. Из окна открывался прекрасный вид на тосканские холмы.

— Чудесно, — произнес он. — Итальянская полиция понимает толк в красивой жизни.

Флавия пожала плечами:

— На прощание генерал сказал, чтобы я берегла себя.

— Полагаю, он имел в виду нечто иное.

Она развела руками — типично итальянский жест.

— Кто знает? Если мы найдем картину, нас никто не упрекнет. Кроме того, мне всегда хотелось пожить в этом месте. В Лондоне я вообще жила впроголодь, так что теперь имею право на возмещение. Я забронировала номер на весь уик-энд — после того как разберемся с картиной, сможем еще побыть здесь пару деньков. Не возражаете?

— Я?! Всего месяц назад я сидел в лондонской закусочной и уминал бутерброд с сыром и маринованным огурцом. Неужели вы думаете, что я откажусь от проживания в таких апартаментах? Даже мысль о страшных последствиях провала не заставит меня сделать это.

— А вы боитесь?

— Последствий или провала? И да, и нет. Что бы ни случилось, завтра все прояснится. Кстати, вы не захватили с собой пистолет?

Флавия нахмурилась; она еще не привыкла к тому, что ее собеседник имеет обыкновение внезапно перескакивать с одной темы на другую.

— Нет. Я же говорила вам: я не служу в полиции. У меня гражданская должность. А почему вы об этом спрашиваете?

Аргайл покачал головой и улыбнулся:

— Да так, просто поинтересовался. Эта картина приносит несчастье.

Желая отвлечься от неприятных мыслей, Флавия объявила, что пока есть время, нужно как следует подкрепиться. После обеда они с удовольствием осмотрели местную церковь, потом так же не торопясь прогулялись по центру. Взбираясь на холм, Аргайл сильно запыхался, а Флавия одолела подъем без малейшего труда. Все последние месяцы он почти не вставал из-за письменного стола и совсем отвык от физической нагрузки. Боязнь, что Флавия заметит его плохую спортивную форму, изрядно подпортила Аргайлу впечатление от прогулки.

Они добрались до Кампо только в четыре часа дня, поскольку Флавия еще выразила желание пройтись по магазинам. У Аргайла не укладывалось в голове, как можно в такое время думать о покупках, но спорить он не стал, потому что слышал, будто некоторые люди в состоянии нервного напряжения совершают странные поступки, а нервы у них обоих, несмотря на всю браваду, были натянуты до предела.

Площадь, к которой они направлялись, имела причудливую форму широкой кромки чаши, на дне которой находилась ровная площадка; ее почти целиком занимал большой дворец — очень давно, в недолгий период, когда Сиена достигла такого могущества, что могла соперничать с самой Флоренцией, он служил административным центром города.

Но дни былого величия канули в Лету. В шестнадцатом веке город переоценил свои возможности и затеял войну с врагом, значительно превосходящим его скромные силы. В результате стремительно проигранной войны Сиена выбыла из числа значимых итальянских городов и превратилась в глухую провинцию. В семнадцатом веке одному мудрому горожанину пришла в голову счастливая мысль проводить в городе бега. После строительства ипподрома в Сиену потянулись туристы, и город отчасти возродился.

Аргайл с Флавией обратили внимание, что в Сиене уже начался сезонный наплыв туристов. Многочисленные кафе, разбросанные по склонам Кампо, выставили на улицы столы и стулья и натянули над ними тенты; официанты быстро сновали от посетителя к посетителю, разнося пирожки, кофе, минеральную воду и, конечно же, кока-колу. Небольшие группки туристов толпились на площади, глазея по сторонам; некоторые заходили во дворец.

Но у Флавии и Аргайла уже не было времени, чтобы смотреть по сторонам. До закрытия музея оставалось полчаса, а билеты в итальянских музеях перестают продавать за двадцать пять минут до закрытия. Флавия схватила Аргайла за руку и потащила к дворцу. Заплатив за вход две с половиной тысячи лир, она не смогла совладать с эмоциями и потратила несколько драгоценных минут, высказывая кассиру свое возмущение по поводу немыслимой дороговизны билетов.

После этой шумной прелюдии они прошли во внутренний двор и присоединились к группе туристов.

В нижнем зале музея, где были представлены знаменитые фрески Содома, молодые люди разделились: Флавия пошла осматривать окна и двери, Аргайл — искать Мантини. В зале этажом выше его ждал неприятный сюрприз. В путеводителе 1975 года было указано, что картина находится в дальней затемненной части зала над коллекцией столового серебра эпохи Ренессанса. Справа от Мантини должен был висеть громадный портрет Виктора Эммануила в героической позе на боевом коне.

Но Мантини на месте не оказалось. Вместо него стену украшал групповой портрет членов городского муниципалитета начала двадцатого столетия, исполненный в той дегенеративной манере, которая ясно свидетельствовала о том, что лучшие времена итальянской живописи давно миновали. Аргайл ахнул. Он был так уверен в своей победе! Как объяснить теперь это Флавии?! Он уже представлял, как на ее лице сначала появляется суровое неодобрительное выражение, а затем Флавия просто перестает видеть его в упор.

Аргайл подошел к смотрителю зала, достал путеводитель и ткнул пальцем в фотографию.

— Видите эту картину? Где она? Я приехал сюда из Англии, чтобы взглянуть на нее.

Смотритель обратил на него жалостливый взгляд.

— Вы приехали из Англии, чтобы посмотреть на это? Послушайтесь моего совета: ступайте вниз и посмотрите Маппамондо. Это одна из главных достопримечательностей Сиены…

— Я знаю, — запальчиво возразил Аргайл, которого задело, что его художественный вкус поставили под сомнение, — но я хочу видеть именно эту картину. Куда ее перенесли?

Смотритель пожал плечами:

— Откуда мне знать? Я здесь работаю всего несколько недель. Знаю только, что она где-то здесь. Спросите у Энрико в соседнем зале.

Аргайл нашел Энрико — мужчину лет шестидесяти, который безжизненно сидел на стуле у дверей и с безразличием смотрел на поток туристов, перетекающих из зала в зал. С первого взгляда было видно — этот человек работает здесь не из любви к искусству. Аргайл объяснил, что его прислал Джулио, и снова поинтересовался, куда перенесли картину.