Страница 14 из 173
Мамре приключения «Авраамова дуба»
Святыни Палестины — это не только памятники из твердого и мертвого камня (пещеры, скалы, гробницы), но и весьма почитаемые объекты живой природы, прежде всего — священные деревья. Среди прекрасных акварелей Александра Иванова из библейского цикла 1850-х гг. есть одна, удивительно проникнутая колоритом палестинской пустыни. Это явление трех божественных странников Аврааму с вестью, что жена Сарра принесет ему сына — иными словами, художественная интерпретация ветхозаветной Троицы. Странники возлежат у входа в шатер патриарха, в тени дерева, столь большого, что лишь края ветвей и листьев его свешиваются вдоль верхнего края акварели, осеняя сцену. Это невидимое дерево — «Мамврийский дуб», прямой потомок «древа» на средневековых иконах «Троицы», включая сюда и знаменитый образ Андрея Рублева. Но можно ли сказать что-либо обоснованно-научное о почитании столь важного, хотя и молчаливого, природного свидетеля?
Начнем с того, что, как почти всякая историческая реликвия, Мамврийский дуб имеет множество «двойников». «Мамре» бронзового века (то есть «эпохи Авраама») пытались локализовать в разных местах (например в телле Джебел-эр-Румейде близ Хеврона). Однако можно быть твердо уверенным в местоположении только сравнительно поздних объектов. Нынешний Мамре (Теребинтус, Рамат-эль-Хапил) находится в 2 км к северу от Хеврона. Именно сюда предание помещает священный дуб — (теребинф), описанный Евсевием («Доказательство в пользу Евангелия»), который оставил также и подробное описание устройства святилища. По его свидетельству, местные жители почитали дуб «ради тех, что явились Аврааму» (Бытия, 18:1-22). Евсевий упоминает в святилище изображение трех фигур, трактуя среднюю как Иисуса (со II в. христиане полагали, что один из явившихся к Аврааму был именно Христос) — но говорит и о том, что почитавшие Мамре местные жители были язычниками. Согласно другим христианским авторам (Иероним, Созомен), святилище это было не только языческим, но почиталось также иудеями.[65] Существование античного святилища подтверждают раскопки, при которых найдены обломки статуй Диониса и Гермеса; его участок лежал в центре эллинистического города (в 200 м к западу открыто большое общественное здание). Стена эпохи царя Ирода (37-4 гг. до н. э.) окружала священную рощу, источник и жертвенник (сложенный, как верили, самим Авраамом). Христианскую базилику (от ее подлинных кладок ничего не сохранилось, кроме апсиды) поставили внутри этой ограды, после чего святилище в Мамре стало центром паломничества и почитания христианами (работы Е. А. Мадера 1926—28 гг.: Mader, 1957).
Локализация святилища не вызывает никаких сомнений начиная с IV в. — тем более, что почти все ранние пилигримы говорят именно о Дубе в Рамат-эль-Хапил. Последний из них, Адомнан, пересказывая Ар-кульфа, помещает дерево, хотя и растущее из земли, под церковной крышей и пишет, что ствол его был совершенно изрублен любителями реликвий. Однако, начиная с XII в., точность локализации утрачивается — возможно, стали почитать несколько деревьев в районе дороги из Рамат-эль-Хапил в Хеврон. Например, в «Хождении» игумена Даниила тоже подробно описан дуб — но в самом расцвете сил, стоящий отдельно, посреди мраморной вымостки вне храма. Русский игумен явно видел уже не то же самое дерево, что паломники середины — второй половины 1 тыс. н. э. (Неррег, Gibson, 1994).
Дерево неоднократно описывали в средневековье не только христиане, но и иудеи, а с возникновением ислама стали почитать и мусульмане. Однако его локализация иная. Если дуб эллинистического и раннехристианского периода стоял в нынешней Мамре, то совсем недавно, в новое время, еще существовал и «альтернативный» дуб вблизи Эйн-Себта, то есть не к югу, а к северо-западу от Хеврона. Если традиция поклонения дубу в Теребинтусе унаследована христианами от язычников и/или иудеев, то Эйн-Себта как священное место, видимо, заимствована из мусульманской традиции (Неррег, Gibson, 1994). Дуб в Эйн-Себта часто описывали, рисовали и даже фотографировали путешественники XVIII–XIX вв. и можно быть уверенным, что в последние 300 лет он воспринимался как природный памятник древности и святости. Однако до XV в. Эйн-Себта не упоминалась — «Мамврийские дубы» группировались тогда исключительно к югу от Хеврона.
Дерево было очень красиво: его ствол разделялся натрое и стояло оно среди виноградников, рядом с источником Эйн-Себта, недалеко от скальных гробниц Хирбет Себта. На изображениях XIX в. этот огромный и очень эффектный дуб окружен круглой оградой из камней. В 1871 г. дерево купила Русская духовная миссия (архимандрит Антонин), чтобы построить здесь монастырь с церковью и большой странноприимный дом для паломников (вместе с деревом был куплен весь холм Себта с руинами на вершине и часть земли в долине) (см. гл. V-2). На вершине холма построили обзорную башню с чудесным видом, на которую вели 45 ступеней, а в 1886 г. — деревянную палатку на предполагаемом месте шатра Авраама. Таким образом, у православных появилось в Палестине собственное святилище «Мамврийского дуба», которое могло войти в постепенно складывавшуюся здесь структуру «русских мест». К началу XX в. дерево состарилось и начало медленно погибать. По мнению ботаников XIX в., дереву не могло быть тогда более 300 лет. Сейчас на его месте стоит молодой дуб.
Бейт-Захар
Другим звеном в цепи «собственных» православных святынь в Палестине стала «Новая Горняя». Ее история — интересный Пример споров, возникающих из-за упорного стремления локализовать упоминаемые Писанием объекты при опоре на современную и средневековую топонимику.
Памятники, соотносимые с именем Захарии, отца Иоанна Предтечи и возможным местом рождения пророка, породили громкую дискуссию, тянущуюся, по сути дела, с раннехристианских времен. В начале XX в. она вспыхнула с новой силой. С эпохи крестоносцев местом встречи Марии и Елизаветы (т. н. «Горняя») считали селение Эйн-Карим к юго-западу от Иерусалима. Однако в 1897 г. в Мадебе открыли мозаичную «карту Палестины» (VI в.), среди изображений которой был и вид храма с подписью «Бейт-Захар». Такой пункт, с церковью в честь Захарии, упомянут в некоторых источниках (Евтихий Александрийский, X в.).
Сразу заговорили о возможной «переатрибуции» новозаветной «Горней» и приступили к ее поискам. В 1902 г. Русской духовной миссии удалось купить холм «Бейт-Захар» — участок земли с признаками древней постройки. Произведенные там раскопки открыли остатки небольшой однонефной церкви (10x20 м, с равновеликим приделом с севера и притвором на южной и западной стороне), в которой даже имелась плохо сохранившаяся мозаика, как будто упоминавшая имя Захарии. Новую версию охотно принял ряд ученых-протестантов. Уважаемые католические специалисты (в том числе Винсен) не только не согласились с ней, но и позволили себе иронические отзывы. Разгорелась полемика защитников старой точки зрения и приверженцев новой «мемории» (Стеллецкий, 1904). Серьезные русские ученые, например, М. Н. Ростовцев, отнеслись к новой версии и к самой полемике очень осторожно, считая, что она не стоит пролитых чернил. (Ростовцев, 1912).
В старой «Горней», на месте деревушки Эйн-Карим, позже провели археологические исследования владеющие там монастырем францисканцы (1941—42 гг.). Обнаруженные пещерные гробницы, винодавильни с мозаичными полами и небольшие часовни показали, что участок был непрерывно обитаем с 1 в. до н. э. вплоть до арабского завоевания; существующие в поселке храмы датируются в основном эпохой крестоносцев, но содержат и более ранние кладки, которые Абель суммарно отнес к IV–VII вв. Археологический контекст показывает, что до отождествления пещеры в Эйн-Карим с местом рождения Иоанна Предтечи, она, видимо, являлась одним из святилищ храма Венеры (обнаружено много статуй богини и стволы колонн). Церковь, включившая и пещеру, была построена только в V в., когда весь комплекс соотнесли с историей Елизаветы, матери Иоанна Крестителя. К XII в. храм уже носил просто имя Иоанна Предтечи, что подтверждает и «Хождение» Даниила (Sailer, 1946). Есть и другие довольно многочисленные пункты, связываемые с именем Захарии и дающие памятники позднеримского и византийского времени.[66]
65
Созомен дает описание настоящего оргиастического праздника «нечестивцев», которые еще в V в. «возлияли вина, сожнгали благовония, приносили в жертву козленка, овцу или петуха», зажигали светильники перед источником Авраама и предлагали ему вино, золото, мнрру и благовония.
66
Тель-Захария (где, согласно Созомену, было обретено в 415 г. его тело) и Кфар-Захария (по определению Уилкинсона, древний Кфар-Захарня — это современный Хорваг-бейт-Дирхим). В окрестностях нынешней Тель-Захария (или Тель-Азека, 7 km к северу от Тель-Годед) еще в конце XIX в. открыта пещера, на стенах которой имелись обычные для византийского периода «паломнические граффити»: кресты, куфические надписи, имена; аналогичные граффити собраны на склонах противолежащей горы Хирбет Медавнр в скальной часовне (изображают Богородицу и молящиеся фигуры). Граффити в основном датируются VI в. (исследования вел Макалнстер на рубеже веков; библиография: Taylor, 1993).