Страница 72 из 87
При создании русской регулярной армии накануне Северной войны ее офицерский корпус комплектовался, естественно, из дворян — прирожденного военного сословия. Из дворян, кстати, комплектовался и рядовой состав целых частей, так что до 90% всех дворян тогда служили рядовыми и унтер–офицерами. В 1699– 1701 гг. существовала еще дворянская конница — реликт прежнего дворянского ополчения (1180 человек); кроме того, исключительно из дворян было сформировано 12 драгунских полков (12 234 человека), и множество дворян служили рядовыми в гвардейских и армейских пехотных полках вместе с рекрутами из крепостных. «Начальных людей» (офицеров) было 2078 человек. Если дворянская конница составляла только 1% численности армии, то дворянство в целом — около 25% всех военнослужащих{265}. Понятно, что и почти все офицеры были из дворян.
Однако уже в ходе Северной войны офицерский корпус стал быстро пополняться производимыми в офицеры унтер–офицерами и солдатами из других сословий (поскольку никаких Ограничений по происхождению не существовало), и за два военных десятилетия таких было произведено довольно много. К концу войны, в 1720– 1722 тт., офицеров недворянского происхождения (по сведениям «полковых сказок» — данных, представлявшихся командирами частей) в пехоте насчитывалось около 40%. а в драгунских полках — около 30%{266}. В последующий период, менее насыщенный военными действиями, процент офицеров недворянского происхождения несколько сократился. Обязательность дворянской пожизненной службы приводила к тому, что подавляющее большинство дворян становились офицерами.
Каждый дворянин, достигавший 16–летнего возраста, записывался в войска рядовым и если не выслуживал офицерский чин, то должен был так и служить всю жизнь рядовым или унтер–офицером (только немецкое дворянство Эстляндской и Лифляндской губерний было освобождено от обязательной службы). Встречались, конечно, случаи уклонения от службы (для чего некоторые дворяне записывались в другие сословия, в частности в купечество){267}, но их сурово пресекали и дворянам в любом случае не было иного пути, как выслужить офицерский чин. При незначительной в мирное время убыли офицеров это, разумеется, затрудняло выходцам из других сословий путь к офицерскому чину.
По данным полковых рапортов за 1755–1758 гг. (16 пехотных, 13 кавалерийских, 24 гарнизонных, 20 ландмилицких — примерно 42% всех полков русской армии), из служивших в них 3737 офицеров детей потомственных дворян насчитывалось 3116 (83,4%), недворянского происхождения — 621 (16,6%). Среди последних было 99 детей личных дворян и обер–офицеров (2,7%), 215 — солдат (5,8%), 19 — казаков (0,5%), 48 — однодворцев (1,3%), 44 — крестьян (1,2%), 14 — посадских людей (0,4%), 6 — купцов (0,2%), 23 — приказных людей (0,6%), 56 — духовенства (1,5%), 17 — разночинцев (0,5%) и 80 человек (2.1%), не указавших происхождения{268}. Вторая половина XVIII в. вообще была временем, когда доля выходцев из дворян среди офицерского корпуса была наивысшей. Когда в 1762 г. был принят Манифест «О вольности дворянства», то дарованное им право выхода в отставку в любое время не распространялось на дворян, служивших в армии солдатами, они должны были служить 12 лет без права отставки. Таким образом еще более стимулировалась выслуга дворянами офицерского чина.
Состав офицеров по происхождению мог довольно сильно варьироваться по полкам. В начале XX в. по заданию Военного министерства проведено исследование социального происхождения офицеров ряда полков, послужные списки офицеров которых полностью сохранились за полтора столетия. Полки выбраны так, чтобы выборка была представительной для всей русской армии. Исследования показали такую долю офицеров недворянского происхождения (в процентах по годам){269}:
С середины XIX в. офицерский корпус все в большей степени начинает пополняться выходцами из непривилегированных сословий, процент выходцев из потомственных дворян стремительно падает. Особенно усилился этот процесс после принятия закона о всеобщей воинской повинности и открытия юнкерских училищ, дававших армии в основном недворянский контингент. Причем процент дворян (в том числе и детей личных дворян) снизился и среди учащихся военных училищ (с 76% в 1877 г. до 62% в 1881 г.), и только в военных гимназиях он оставался высоким (95%). Генерал Н. Милорадович отмечал в 1887 г., что в результате этого «процент офицеров не из потомственных дворян начал постепенно повышаться, достигнув в иных частях ужасающей цифры в 60–70%». С 1881 по 1903 г. процент потомственных дворян сократился даже среди учащихся военных училищ (с 54 до 47%) и кадетских корпусов (с 69 до 62%). В юнкерских же училищах процент детей личных и потомственных дворян упал с 63,4% в 1886 г. до 39,8% в 1902 г. В целом на 1 января 1897 г. среди всех 17 123 воспитанников военно–учебных заведений потомственных дворян насчитывалось только 8930 человек (52,1%). В результате доля выходцев из потомственных дворян среди всего офицерского корпуса русской армии изменялась следующим образом:
Вместе с офицерами пограничной стражи к началу 1897 г. из 43 720 офицеров потомственными дворянами по происхождению были 22 290, или 51,9%{270}.
Имеются также данные о сословном происхождении офицеров частей 15 мая 1895 г., затребованные Главным штабом от командования военных округов и сведенные вместе с разделением по родам войск. Согласно им, из 31 350 офицеров (без управлений и военно–учебных заведений) детей потомственных дворян насчитывалось 15 938 человек (50,8%), детей личных дворян (офицеров и чиновников, не дослужившихся до потомственного дворянства) — 7133 (22,8%), духовенства — 1855 (5,9%), почетных граждан — 1761 (5,6%), купцов — 581 (1,9%), мещан (в том числе 28 человек детей цеховых, низших канцелярских служителей и т. п.) — 2199 (7,0%), крестьян (казаков, в т. ч. солдатских детей) — 1839 (5,9%), иностранных подданных — 44 (0,1%).
По родам войск состав офицеров существенно разнился. В основном, самом массовом роде войск — армейской пехоте потомственных дворян было только 39,6%, в кавалерии — 66,7%, в артиллерии — 74,4%, в инженерных войсках — 66,1%. Разумеется, наивысший процент потомственных дворян был в гвардии (в кавалерии — 96,3, в пехоте — 90,5, в артиллерии — 88,7%), но и здесь служили выходцы из других сословий, в том числе из крестьян и мещан (в гвардию выпускались лучшие по успехам воспитанники военных училищ, которые были самого разного происхождения, в частности, среди 75 офицеров, выпущенных в гвардию с 1898 по 1901 г. из Московского и Киевского военных училищ, потомственных дворян было только 20){271}.
В начале XX в. доля потомственных дворян в офицерском корпусе упала очень сильно, считая и гвардию, на них приходилось только 37% состава офицерского корпуса{272}, что расценивалось как весьма опасный симптом. Были приняты меры по стимулированию поступления потомственных дворян в военно–учебные заведения, в результате чего их доля в офицерском корпусе несколько повысилась. В высших эшелонах офицерского корпуса — среди генералов и полковников — доля потомственных дворян всегда была достаточно высока (эти люди начали служить, как правило, до военных реформ 60–70–х гг.) Например, среди полковников Генерального штаба (на 1.1 1904 г.) их было 74,2%, среди генерал–майоров Генерального штаба — 85,4%, среди всех генерал–лейтенантов (на 1.5 1903 г.) — 96,0%, полных генералов — 97,5%{273} Правда, представителей титулованной аристократии среди них было в это время (в отличие от XVIII — начала XIX в.) сравнительно немного. Среди полковников (на 1.5 1903 г.) таких имелось 62 человека (2,3%) — 24 князя, 11 графов и 27 баронов, среди генералов (на 1.12 1902 г.) -71 (5,1%) — 25 князей, 23 графа и 23 барона, в том числе среди генерал–майоров — 23 (2,6%), среди генерал–лейтенантов — 31 (8,0%) и среди полных генералов — 17 (13,2%). По службе они продвигались несколько быстрее остальных, но ненамного — в среднем на 3 года (а среди окончивших академии этой разницы практически не было): титулованные офицеры достигали чина генерал–майора в среднем за 27,4 года службы, нетитулованные — за 30{274}.