Контроль

Держа велосипед за руль, он медленно продвигался вперед, выискивая проходы между машинами. При этом он старался держаться правой стороны дороги, где народу было меньше, а потому спокойнее.

Это было похоже на поиски выхода из садового лабиринта. Только вместо аккуратно подстриженных кустов по обеим сторонам прохода громоздились груды покореженного железа. Но, как в любом другом лабиринте, самым главным здесь было не угодить в тупик. Иначе придется возвращаться назад. Либо перетаскивать велосипед через помятые капоты.

Том никогда не любил машины. И не понимал людей, готовых часами ковыряться в этих набитых хламом консервных банках.

Наверное, в больших городах машины были необходимы для того, чтобы вовремя попадать в нужные места.

Хотя, опять же, пробки…

В Стратфорде-на-Эйвоне проще было добраться куда следует на велосипеде. Ни тебе шума, ни вонючих выхлопов, ни муторного ожидания нужного сигнала светофора на перекрестке. Маленькие города определенно имеют свои преимущества. И если бы Тому пришлось выбирать…

Неожиданно открывшаяся дверца машины ударила Тома в бедро.

Ловко изогнувшись, из машины выскользнул высокий, очень худой мужчина лет сорока пяти. У него были длинный нос, впалые щеки и лысина, поднимающаяся вверх ото лба, которую он тщетно старался замаскировать, зачесывая вперед волосы с затылка. Он двигался, извиваясь всем телом, словно угорь. Что, вероятно, было очень удобно в ситуации крайней ограниченности пространства, подобной той, в которой он находился. Глядя на него, Том подумал, что человек-угорь мог легко просочиться не только сквозь салон неподвижно стоящей машины, но даже под ее днищем.

– Извините, – незнакомец обеими руками ухватился за руль велосипеда. – Мне нужен ваш велосипед.

Сказано это было на хорошем английском. Без тени улыбки на лице.

– Простите, но мне он тоже нужен.

Прижавшись спиной к красному «Форду», Том попытался обойти человека-угря.

Но тот и не думал сдаваться.

– Извините, мне очень нужен велосипед, – сказал он и потянул руль на себя.

– Отпустите, – недовольно посмотрел на него Том. – Это мой велосипед. И мне он тоже нужен.

– Вы, должно быть, не поняли, – не выпуская руль велосипеда из рук, едва заметно качнул головой человек-угорь. – Мне очень, очень, очень нужен велосипед. Он мне чертовски необходим!

Так.

Том прикусил губу.

Тощий, похоже, всерьез вознамерился завладеть его велосипедом.

Как бы поступил на его месте… ну, скажем, капитан Уолдо, командир звездных рейнджеров из двадцать седьмого сектора Галактики?..

Глаза Тома превратились в узенькие щелки. Как будто в лицо ему ударил ослепительный свет взорвавшейся сверхновой.

– Не нарывайся, – медленно процедил сквозь зубы капитан Уолдо.

Тощий крутанул головой из стороны в сторону. Так, будто она у него была на резьбе, как лампочка, и он проверял, хорошо ли она ввинчена.

– Сколько раз мне нужно произнести «очень», чтобы вы поняли, что мне на самом деле очень, очень, очень, очень нужен этот велосипед?

– Именно этот? – холодно, одними губами усмехнулся капитан Уолдо.

– Других здесь нет, – раздвинул губы в ответ человек-угорь.

– Так вот, – капитан Уолдо поднял руку, сжатую в знаменитый кулак, способный пробить трехслойную внутреннюю переборку космического корабля, и выставил из него указательный палец, которым и ткнул тощего в грудь. – Ты его не получишь.

– Эй! Не пори ерунду! – тощий на секунду спрятал правую руку за спину. А когда она снова появилась, в ней был зажат нож с очень узким, похожим на шило, лезвием. – Оставь велосипед и вали! А то дырок наделаю!

Такое обращение капитан Уолдо, разумеется, терпеть не стал.

Кулак, знаменитый на всю Галактику, ударил наглеца в грудь с такой силой, что тот перелетел через машину и упал на крышу другой, стоявшей за ней.

Так!

Отлично, капитан Уолдо, дальше мы уж как-нибудь сами.

Том подхватил велосипед за раму, перекинул его через бампер белой «Субару» и сам перепрыгнул следом.

Повторив этот маневр еще три раза, он решил, что человеку-угрю, даже если он уже пришел в себя, теперь его не найти, и вновь начал пробираться в сторону площади.

Ему удалось выбраться из кольца хаоса, более не прибегая к помощи капитана Уолдо.

Людям, с которыми он сталкивался, не было никакого дела ни до его велосипеда, ни до него самого. Признаков агрессии никто не проявлял. Хотя на лицах у многих было написано недовольство. И вооруженных среди них заметно не было.

Должно быть, разумом тощего человека-угря, покушавшегося на велосипед Тома, овладела какая-то в высшей степени необычная фантазия, совсем не похожая на те, с которыми носились остальные. Хотя что у каждого из них было на уме, вот так, с ходу, сказать было невозможно. А выяснять это у Тома не было ни времени, ни желания. Вот если бы он был врачом, лечащим разум, скопление людей, одержимых самыми разными фантазиями, несомненно, представляло бы для него профессиональный интерес. Но сейчас ему самому нужно было как можно скорее добраться до доктора Робертса, на помощь которого Том по-прежнему надеялся.

Быть может, еще до того, как все случилось, человек-угорь был негодяем и разбойником? В таком случае поделом ему досталось от капитана Уолдо. В другой раз умнее будет. Может быть.

Миновав пробку, Том снова сел в седло велосипеда и быстро поехал посередине проезжей части, объезжая изредка встречающиеся на пути брошенные машины.

Впереди продолжал отрывисто гавкать клаксон.

Мерно вращая педали, Том прикидывал, не стоит ли после визита к доктору Робертсу вернуться домой другим путем? Чтобы снова не пробираться через кладбище брошенных машин. Можно будет от памятника Шуту свернуть на Бирмингем-роад, а потом на Эрден-стрит. Дорога получится немного длиннее, но, если там не будет таких заторов, как на Виндзор-стрит, то до дома Шепардов они доберутся быстрее.

Тому очень хотелось надеяться на то, что мистер и миссис Картрайт все так же сидят в спальне, дожидаясь возвращения инспектора Осмонда, арестовавшего их за незаконный отстрел велоцирапторов.

Люди, которых Том встречал по пути, в большинстве своем не обращали никакого внимания на одинокого велосипедиста. Они были всецело поглощены своими собственными делами, странными и непонятными. Лишь изредка провожали Тома пугающе безразличные взгляды. Как будто он был не живой человек, а призрак из иного мира, скользнувший мимо безликой тенью и исчезнувший навсегда. Непонятно, зачем пришел, неясно, куда удалился, и неизвестно, явится ли когда снова.

Сначала Том увидел двух мужчин среднего возраста, стоявших у крыльца, по обеим сторонам от которого росли ухоженные рябины. Правая нога одного из них была накрепко привязана веревкой к левой ноге другого. В правой руке у одного был зажат строительный молоток, в левой руке другого – небольшая садовая мотыга. Поочередно они наносили удары своими инструментами по лежавшему у их ног матрасу в сине-белую полоску.

Потом Том увидел человека, который, будто сомнамбула, шел по коньку крыши трехэтажного дома. Он шел спокойно и уверенно, словно по вымощенной дороге. Взгляд его был устремлен не под ноги, а вдаль, как будто он знал, что там находится конец радуги, у которого Лепрекон зарыл свой горшок золота. Руки его были засунуты в карманы длинного черного плаща, плотно запахнутого и подвязанного поясом. Из-под плаща виднелись голые, босые ноги, худые, как палки, и белые, как бумага. До конца крыши ему оставалось пройти не более пяти шагов.

Том решил, что, дойдя до конца крыши, человек повернет назад. Потому что так поступил бы всякий разумный человек. И потому, что Том все равно не знал, как предотвратить несчастье, которое могло случиться. Говорят, что окликнуть сомнамбулу – это самая плохая идея из тех, что приходят в головы тем, кто пытается им помочь. А что еще мог сделать Том?

Переведя взгляд на другую сторону улицы, Том увидел невысокую, сухонькую, как корешок, старушку, выкатывающую плотно набитую сумку на колесиках из дверей продуктового магазина.