Рука Джотто

— Хорошо, не задерживайся. Боттандо обещал сводить нас куда-нибудь отпраздновать победу.

К тому времени как он убрал комнату, упаковал вещи и приготовился к отъезду, он решил, что лишь один человек может дать ему дельный совет, — это Мэри. Если кто-то и знает, что ему делать, то только она.

Он нашел ее в гостиной — в единственной комнате, по ее словам, приспособленной для жизни в этом проклятом доме. Мэри свернулась калачиком в огромном викторианском кресле и читала книгу.

— Джонатан, дорогой, — сказала она, подняв к нему улыбающееся лицо и снимая очки. — Ты собираешься покинуть меня?

— Да, пора уже.

— Что-то не так, милый? У тебя ужасно встревоженный вид.

— У меня проблема. Я тут подумал…

— Ты хочешь спросить у меня совета? Как лестно. Конечно. Выкладывай, что у тебя. Правда, не могу гарантировать, что буду полезна, — еще не пришла в себя после вчерашнего. Слишком много волнений.

Такая же милая, как всегда, но на этот раз Аргайл не мог ответить ей с той же теплотой. Его одолевали тяжелые предчувствия.

— Есть некоторые странности, — сказал он, — я не могу состыковать кое-какие факты.

— Дорогой, ты можешь посвятить меня в свои секреты? Расскажи.

Аргайл невольно улыбнулся. Она не может не нравиться. И оттого еще труднее начать.

— О, да, я полагаю, вы именно тот человек, кому следует все рассказать. Возможно, единственный.

— Ты очарователен. Я сгораю от нетерпения. Но что бы ты ни сказал, я думаю, лучше сделать это в компании бутылочки джина. Надеюсь, твои проблемы не превратили тебя в трезвенника.

Аргайл кивком выразил свое согласие, и Мэри наполнила два больших высоких стакана. Затем ему пришлось подождать, пока она сходит на кухню и принесет лед и лимон.

— Ну, — она снова уселась в кресло, вся — внимание, — поговорим о странностях. Это из-за них ты так огорчен?

Он сделал большой глоток джина.

— Да. Потому что они свидетельствуют о том, что вы не сказали всей правды, — произнес он скорее извиняющимся, чем обвиняющим тоном.

Наступила долгая пауза. Мэри озабоченно изучала его лицо.

— Но ты знал это, — сказала она немного погодя.

— После вчерашнего разговора мы с Флавией преисполнились сочувствия к вам и попытались сделать так, чтобы вам не пришлось отвечать за преступления вашей кузины, — продолжил Аргайл.

— Поверь, я искренне благодарна вам, — ответила Мэри. — Хотя Флавии это было нужно не меньше, чем мне.

— Я тоже так думал. Но потом выяснил, что вы снова солгали.

— Боюсь, ты неправильно понял меня.

Он сердито покачал головой:

— Нет, я вас правильно понял. И все это случилось по моей вине.

— Объяснись.

— Вы нравились мне, поэтому на многие вещи я не обращал внимания. А Флавия слишком торопилась и позволила мне уговорить себя. А ведь она не хотела соглашаться — видно, инстинкт ей подсказывал, что я не прав. Я так виноват перед ней.

Она удивленно смотрела на него, потом предложила выражаться яснее.

— Если ваша история правдива, то все картины, перечисленные в списке Уинтертона, должна была украсть Вероника.

— Верно. Хочешь оливок?

— Нет, спасибо. Дальше. Поскольку в списке оказались картины, которых она не могла украсть, остается предположить только одно — вчера вы сказали не всю правду.

— Я все еще не понимаю тебя, любовь моя, но продолжай. Я уверена, в твоих словах проявится смысл.

— В списке Уинтертона числятся как минимум две картины, которых Вероника никак не могла украсть.

— Экстраординарное заявление.

— Во-первых, Уччелло, которого она якобы похитила во время обучения в пансионе. Но Вероника не могла быть воспитанницей синьоры делла Куэрция. Разумеется, нет.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что к тому времени она была уже замужем. Ее муж умер в день пятой годовщины их свадьбы, на могильном камне я прочитал дату — 1966 год. Следовательно, они поженились в шестьдесят первом. Девушек не посылают в пансион после замужества. Это глупо. Синьора делла Куэрция, которая свято чтит светские условности, никогда не стала бы называть замужнюю женщину мисс Бомонт и не стала бы рассказывать, что мисс Бомонт по окончании ее пансиона очень удачно вышла замуж. И, судя по тому, как все отзываются о Веронике, пожилая синьора вряд ли назвала бы ее очень милой. Вероника Бомонт никогда не была пансионеркой. Ею были вы.

— Хм…

— И вторая картина — Поллайоло.

— Но ведь милый инспектор Мэнстед установил, что Вероника была в списке гостей, приглашенных на свадьбу.

— Да, в списке приглашенных она была. Но она не поехала на свадьбу. Она не могла, потому что в этот день должна была открывать праздник в Норвиче. Свадьба состоялась 10 июля 1976 года, в субботу. Это была вторая суббота июля — традиционный день проведения праздника, который она ни разу не пропустила. Я сверился с церковной книгой, там осталась очень теплая запись. Великолепная речь перед началом благотворительной лотереи. Джордж говорил мне, что она ни разу не пропустила открытие праздника.

— Забавно.

— И наконец, еще один вопрос в связи с похищением портрета Франчески Арунта кисти Веласкеса. Оно произошло через два месяца после того, как у Вероники случился удар. Трудно представить, чтобы человек, с трудом передвигающийся даже с помощью палки, мог украсть картину и благополучно скрыться с ней.

— Веласкес тоже есть в списке Уинтертона?

— Нет, там его нет. Зато он есть в списке «Джотто», составленном шефом Флавии — генералом Боттандо.

— Ну, значит, ваш генерал просто ошибся, — спокойно сказала Мэри. — Действительно, получается, что Вероника не могла украсть его.

— Я тоже так думаю.

— Ну и?..

— Вот я и хочу узнать: что он делает у вас в столовой?

— Ах, — сказала Мэри. — Хороший вопрос. И должна признаться, мне трудно на него ответить. А что думаешь ты?

— Я думаю, что «Джотто» — не Форстер. И не Вероника. «Джотто» — это вы, Мэри.

— И что я должна на это сказать? — заразительно смеясь, спросила Мэри.

— Я полагал, вы удивитесь и спросите меня, как я пришел к такому интересному, но, увы, неправильному заключению.

— Нет, я не стану об этом спрашивать. Я просто обозначу ошибочность твоей исходной посылки. Зачем мне было рисковать и селить у себя вас с Флавией, когда я могла просто ничего не делать, и тогда полиция никогда не стала бы заниматься моей персоной? Ну сам подумай?

— Не знаю зачем, но это так.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ваша кузина заподозрила неладное. Она не знала, что делать, и спросила совета у Форстера, который уже однажды помог семье. Он проверил некоторые факты и предъявил ей доказательства того, что ваши деньги были получены более чем сомнительным путем. И подкрепил информацию после того, как вы похитили Веласкеса.

Вероника попыталась объясниться с вами и умерла. Не думаю, что она сделала это сама; не думаю также, что ее убил Форстер. Ее убили вы, потому что она обнаружила криминальный характер ваших заработков. Вы усыпили ее большим количеством снотворного и оставили умирать.

Форстер совершил большую ошибку. Вместо того чтобы пойти в полицию, он начал вас шантажировать. Вы приняли решение убить его, когда представится подходящий момент.

Но прежде чем сделать это, вам нужно было заполучить документы, с помощью которых он вас шантажировал. Вы тут говорили какую-то чепуху, будто Фанселли написала письмо в полицию против вашего желания. На самом деле это вы подучили ее так сделать, чтобы подстегнуть Форстера.

План отлично сработал. После разговора со мной он поехал в банк — забрать компрометирующие вас документы. Уинтертон сообщил вам, что Форстер заглотил наживку. Вы пошли к нему домой, убили его и забрали с собой весь компромат.

— А как же признание Джорджа Бартона? Вы же сами слышали его.

— Джордж Бартон не говорил, что убил его. Я просто неправильно истолковал вашу беседу. На самом деле он мог говорить, что видел, как вы выходили из дома Форстера в тот вечер. И он говорил, что ничего не скажет полиции, потому что очень не любил Форстера, а к вам относится хорошо.