Страница 8 из 106
А вот что писал английский журналист Роберт Вильтон, который с первых же дней работы следователя Н.А. Соколова находился с ним рядом и практически участвовал в расследовании: «В правительстве Колчака нашлись изменники, которые исподтишка поддерживали эти козни. Уверяли даже, что Великую княжну Анастасию Николаевну видели в Перми, распространяли двусмысленные рассказы и о других царских дочерях».
В этом высказывании английского журналиста интересно то, что люди, не верившие в гибель царя, названы не больше и не меньше как «изменниками». И это в то время, когда другие люди, готовые умереть за царя и отечество, буквально из кожи лезли, чтобы доказать убийство царя.
Английские журналисты Э. Саммерс и Т. Мэнголд в своей книге так оценили ситуацию с пропагандой версии расстрела Царской семьи: «Совершенно очевидно, что в интересах белых было принять факт гибели всей семьи. В качестве пропаганды это служило двойной цели: разоблачения большевиков как гнусных убийц беззащитных женщин и детей и в то же время придания Романовым ореола мучеников».
Выше было рассказано о частной беседе Роберта Вильтона с французским офицером и дипломатом Ласье в 1919 г., в которой он заявил: «Командир Ласье, даже если царь и императорская семья живы, то необходимо говорить, что они мертвы».
Упоминал о версии исчезновения Царской семьи в своей книге и генерал Дитерихс. «Убиты все — было внутренним чувством людей. Убиты, но не все — говорили те, кто не хотел верить в возможность такого ужасного злодейства, или те, кто был побуждаем особыми причинами, им одним известными»
Кто же были те, кто не верил в убийство Царской семьи?
Первый следователь, занимавшийся расследованием событий, произошедших в доме Ипатьева в ночь с 16 на 17 июля 1918 года, что называется по горячим следам, Наметкин, упоминавшийся выше, капитан Малиновский, участвующий в расследовании в течение первых шести дней, личный врач Алексея Николаевича доктор Деревенько, привлеченный к следствию в качестве эксперта, преданный семье старый слуга Чемодуров, получивший откуда-то информацию о том, что Николай Александрович и Алексей Николаевич остались живы, и унесший ее в могилу, начальник уголовного розыска Кирста, который, ведя параллельное расследование, нашел и допросил свидетелей, видевших членов Царской семьи живыми в сентябре 1918 года в Перми (протоколы этих допросов составляют часть следственного производства, которое проводили следователи Наметкин, Сергеев, Кирста и Соколов, и которые сейчас называют «материалами Соколова»). Верил в это и следующий следователь Сергеев, принявший следствие у Наметкина после того, как последнего отстранили от него.
Пока происходила передача дела Сергеевым генералу Дитерихсу, 11 февраля 1919 года в Перми был задержан главный свидетель и единственный очевидец и участник расследуемых событий — П.С. Медведев, занимавший в доме Ипатьева должность начальника караула. Кстати, в настоящее время известно, что начальником караула был не Медведев, а Якимов. Медведев же был командиром резервного отряда.
Сергеев, уже официально отстраненный от следствия, обвиненный в некомпетентности и в еврейском происхождении, все же успел допросить Медведева и получил единственное свидетельство человека, видевшего труппы расстрелянных в доме Ипатьева своими глазами.
Вот что говорится об этом эпизоде в упомянутом выше постановлении, которое было вынесено следователем Сергеевым 20 февраля 1919 года.
Запомним эту дату.
«Задержанный 11 февраля сего года в городе Перми Павел Спиридонович Медведев объяснил при дознании, что в ночь на 17-е июля действительно были расстреляны: б. Император, его супруга, Наследник, четыре царских дочери, доктор, служанка, повар и лакей.
Расстрелом руководил комендант Юровский, а он, Медведев, доставил для этой цели оружие и распоряжался переноской трупов убитых на автомобиль и уничтожением следов преступления путем смывания и стирания крови, как в месте расстрела, так и во дворе.
Объяснение Медведева вполне совпадает с установленными следствием объективными данными и показаниями свидетелей».
И заканчивалось это постановление так:
«Обсудив изложенное и обращаясь к разрешению вопроса об ответственности лишь одного задержанного Медведева, надлежит признать:
1) что, по собранным следствием данным, событие преступления представляется доказанным;
2) что бывший Император Николай II, б. Императрица Александра Федоровна, Наследник Цесаревич, в. княжны Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия Николаевны убиты одновременно в одном помещении, многократными выстрелами из револьверов;
3) что тогда же и при тех же обстоятельствах убиты состоявший при Царской семье лейб-медик Евгений Сергеевич Боткин, комнатная служанка Анна Демидова и слуги Харитонов и Трупп;
4) что убийство задумано заранее и выполнено по выработанному плану, что сопровождалось оно такими действиями, которые носили характер жестокости и особенных мучений для жертв преступления, причем убийцы завладели имуществом убитых;
5) что соучастие Павла Спиридоновича Медведева в совершении означенного преступления по уговору и сообща с другими лицами представляется доказанным…»
Далее следует само постановление о привлечении П.С. Медведева к следствию в качестве обвиняемого.
Напомним: это постановление было вынесено 20 февраля 1919 года следователем Сергеевым, уже отстраненным от следствия за отсутствие результатов работы и обвиненным в некомпетентности. Над которым, по выражению генерала Дитерихса, висел «дамоклов меч ответственности». А ответственность во время войны могла выражаться и в виде расстрела.
Вот как прокомментировал это постановление в своей книге генерал Дитерихс: «Сергеев только 20 февраля, после того, как над ним повис дамоклов меч ответственности, впервые отметил, что убийство Царской семьи было совершено по предварительно разработанному плану».
По сути, политический куратор следствия генерал Дитерихс заставил следователя Сергеева официально признать «факт расстрела Царской семьи», несмотря на отсутствие трупов и мотива преступления.
А вот что пишет Марк Ферро в своей книге «Николай II» относительно следователя Сергеева: «Но до того, как Сергеева отстранили от дела, в январе 1919 года он дал интервью журналисту Герману Бернстайну из газеты «Нью-Йорк трибюн», опубликованное 5 сентября 1920 года, в котором говорилось: «После моего расследования я не думаю, что здесь были казнены все — и царь, и его семья. По моему убеждению, в доме Ипатьева не были казнены императрица, царевич и великие княжны. Но я полагаю, что царь, семейный врач доктор Боткин, два лакея и горничная были действительно здесь убиты».
Это утверждал непосредственный предшественник Соколова.
Для того чтобы полностью представить, на чем основывалось утверждение «факта» расстрела Царской семьи, приведем фрагмент из стенограммы допроса Павла Медведева следователем Сергеевым, состоявшегося 20 февраля 1919 года:
«Вечером 16 июля я вступил в дежурство, и комендант Юровский в восьмом часу вечера приказал мне отобрать в команде и принести ему все револьверы системы наган. Устоявших на постах и у некоторых других я отобрал револьверы, всего 12 штук, и принес в канцелярию коменданта. Тогда Юровский объявил мне: «Сегодня придется всех расстрелять. Предупреди команду, чтобы не тревожились, если услышат выстрелы». Я догадался, что Юровский говорит о расстреле всей Царской семьи и живших при ней доктора и слуг, но не спросил, когда и кем постановлено решение о расстреле. Должен вам сказать, что находившийся в доме мальчик-поваренок с утра по распоряжению Юровского был переведен в помещение караульной команды (дом Попова). В нижнем этаже дома Ипатьева находились латыши из «латышской коммуны», поселившиеся тут после вступления Юровского в должность коменданта. Было их человек 10. Никого из них по именам и фамилиям не знаю. Часов в 10 вечера я предупредил команду согласно распоряжению Юровского, чтобы они не беспокоились, если услышат выстрелы. О том, что предстоит расстрел Царской семьи, я сказал Ивану Старкову. Кто именно из состава команды находился тогда на постах — я положительно не помню и назвать не могу. Не могу также припомнить, у кого я отобрал револьверы.