Страница 38 из 106
Да к тому же отряд особого назначения, охранявший Царскую семью, и имевший властные полномочия, данные ему Керенским. В момент появления в Тобольске Царской семьи там было всего два большевика — И. Коганицкий и Нелидов. Вся охрана Царской семьи находилась в руках полковника Е.С. Кобылинского, «человека сердечного, который искренно привязался к семье, за которой должен был наблюдать», по выражению Жильяра. Неприятности для Царской семьи начались с «легкой руки» их же приверженцев.
17 августа в Тобольске появилась Маргарита Хитрово, бывшая фрейлина Александры Федоровны и подруга Ольги Николаевны. Уезжая, она закуталась в пакеты со всевозможной корреспонденцией. Видимо, она представляла свою поездку конспиративной.
В результате она вызвала подозрение в попытке организовать спасение царской четы. Ее появлению в Тобольске предшествовала шифрованная телеграмма Керенского, в которой местной администрации предписывалось: «Установить строгий надзор за всеми приезжающими на пароходе в Тобольск, выясняя личность и место, откуда выехали.
[…]. Исключительное внимание обратите на приезд Маргариты Сергеевны Хитрово, молодой светской девушки, которую немедленно на пароходе арестовать, обыскать, отобрать все письма, паспорта и печатные произведения, все вещи, не представляющие личного дорожного багажа, деньги […]» (ГАРФ. Ф.178. Оп.1. Д.259. Л.З). Но местные власти не успели арестовать Хитрово, и она не только устроилась в гостиницу, но и свободно вошла в дом Корнилова, где находилась царская свита. Ей удалось поговорить с графиней Гендриковой и доктором Боткиным, прежде чем ее арестовали и отправили под конвоем в Петроград. У графини Гендриковой был сделан обыск. Боткина только допросили.
В результате этой легкомысленной истории комиссар Временного правительства Макаров был заменен другим его представителем — Панкратовым, что имело неприятные последствия для царственных узников. Власть над охраной перешла в руки Панкратова и его помощника Никольского. Панкратов же осуществлял цензуру писем, адресованных Царской семье. И Панкратов, и Никольский были эсерами. Началась политизация отряда, естественно на базе программы эсеров. Большевики медленно, но набирали силу. Меньшевики-интернационалисты организовали «Рабочую Газету», которая повела через солдат борьбу с Панкратовым и Никольским за влияние на солдат отряда особого назначения. К ним присоединилась газета «Известия», организованная большевиком И. Коганицким.
Следующее событие, произошедшее в Тобольске 25 декабря, еще более осложнило положение узников. Вся Царская семья была у ранней обедни. После обедни был молебен. И вот во время этой обедни священник «провозгласил многолетие государю, государыне и вообще всем, именуя их так». Дело дошло чуть ли не до самосуда. Солдаты вынесли решение: убить священника или, по крайней мере, арестовать его. Панкратову с трудом удалось предотвратить самосуд. Однако его отношения с солдатами были окончательно испорчены.
К тому времени большевики уже могли опираться на группу гвардейцев из охраны в 12–13 человек во главе с подпрапорщиком Матвеевым, который на одном из неофициальных собраний большевиков дал клятву, что они сами погибнут, но ни одному из членов семьи не дадут выйти живыми.
Во главе духовенства в Тобольске стоял епископ Гермоген. Виновника происшествия в церкви, отца Алексея, он спрятал в монастыре. Тобольскому Совету он дал следующее объяснение: во-первых «Россия юридически не есть республика, никто ее таковой не объявлял, и объявить не правомочен, кроме предполагаемого Учредительного собрания»; во-вторых, «по данным Священного Писания, государственного права, церковных канонов и канонического права, а также по данным истории находящихся вне управления своей страной бывшие короли, цари, и императоры не лишаются своего сана, как такового, и соответственных им титулов». Ввиду этого епископ Гермоген не усмотрел ничего предосудительного в поступке отца Алексея (см. Буранов ЮЛ., Хрусталев В.М. «Гибель императорского дома». М., 1992. С. 167–168.).
Ситуация изменилась после Октябрьской революции 25 октября 1917 года. Учредительное собрание, приступившее к работе 5 января 1918 года, началось с предложения Свердловым «Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа». Вопрос о власти предлагалось большевиками решить следующим образом:
«1) Россия объявляется Республикой Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Вся власть в центре и на местах принадлежит этим советам.
2) Советская Российская республика учреждается на основе свободного союза свободных наций, как федерация советских национальных республик».
Это в корне противоречило понятию о российской власти большинства делегатов Учредительного собрания, выраженного ими в проекте постановления:
«Именем народов, государство Российское составляющих, Всероссийское Учредительное Собрание постановляет: Государство Российское провозглашается Российской демократической федеративной Республикой, объединяющей в неразрывный союз народы и области, в установленных федеральной конституцией пределах суверенные».
Провозглашение буржуазной демократической республики в условиях власти Советов рабочих и солдатских депутатов вряд ли было оптимальным решением.
Вопрос мирных переговоров членами Учредительного Собрания от буржуазных партий должен был бы решен не менее радикальным способом: «Всероссийское Учредительное Собрание, выражая непреклонную волю народа к немедленному прекращению войны и заключению справедливого всеобщего мира — обращается к союзным с Россией державам с предложением приступить к совместному определению точных условий демократического мира, приемлемых для всех воюющих народов, дабы предоставить эти условия от имени всей коалиции государствам, ведущим с Российскою республикой и ее союзниками войну».
Уже в самой формулировке этого решения содержится склонность к риторике, а не реальный план заключения мира.
Обращение к союзным с Россией державам с предложением приступить к совместному определению точных условий демократического мира меньше всего вело к немедленному прекращению войны.
Иначе говоря, двусторонние переговоры между Россией и Германией должны были по мысли эсеров заменены многосторонними переговорами с государствами, у каждого из которых имелись свои интересы на территории России. Естественно, что переговоры в этом случае должны были бы затянуться надолго, если не навсегда, что было бы равносильно их отсутствию.
В результате делегация большевиков, возглавляемая матросом Дыбенко, покинула Учредительное собрание, которое продолжалось до самого утра. В 5 часов утра к председательствующему меньшевику Чернову подошел матрос Железняков и произнес фразу, вошедшую в историю: «Всем присутствующим покинуть зал заседания. Караул устал».
На следующий день, 6 января, Центральный Исполнительный Комитет декретом распустил Учредительное собрание. Причина была приведена следующая: «Партии Керенского, Авксенова и Чернова, естественно эти партии отказались принять к обсуждению совершенно точное, ясное, не допускающее никаких кривотолков предложение верховного органа Советской власти признать «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа», признать Октябрьскую революцию и советскую власть. Тем самым Учредительное Собрание разорвало всякую связь между собой и Советской Республикой Россией».
С этого момента противостояние большевиков и антибольшевиков перешло в новую фазу. Говоря современным языком «холодная» война перешла в «горячую». Партийная борьба в русском государстве окончательно приняла форму гражданской войны. По стране прокатилась волна эсеровских и левоэсеровских мятежей, пытавшихся кровью затопить советскую власть. Активизировалась Добровольческая армия Деникина и Алексеева на Дону, казаки Краснова рвались к Царицыну и Воронежу.
К тому же православная церковь, возглавляемая патриархом Тихоном, забыв учение Иисуса Христа о равенстве людей и о том, что православная церковь это не политическая организация, объявила войну большевикам. Практически натравила одних русских людей на других.