Страница 36 из 106
8(21) марта министр иностранных дел Временного правительства Милюков встретился с английским послом Бьюкененом. На встрече был затронут вопрос о выезде бывшего императора и его семьи в Англию. Вопрос этот был поднят, как позже писал Бьюкенен, по инициативе Временного правительства. Но, информация об этом быстро дошла до Совета депутатов, и на состоявшемся 9(22) марта заседании Исполнительного комитета было принято следующее постановление:
«1. Об аресте Николая Романова.
Ввиду полученных сведений, что Временное правительство решило предоставить Николаю Романову возможность выехать в Англию и что в настоящее время он находится на пути к Петрограду, Исполнительный комитет решил принять немедленно все чрезвычайные меры к его задержанию и аресту. Издано распоряжение о занятии нашими войсками всех вокзалов, а также командированы комиссары с чрезвычайными полномочиями на ст. Царское Село, Тосно и Званка. Кроме того, решено разослать радиотелеграммы во все города с предписанием арестовать Николая Романова и вообще принять ряд чрезвычайных мер. Вместе с тем решено объявить Временному правительству о непреклонной воле Исполнительного комитета — не допустить отъезда в Англию Николая Романова и арестовать его. Местом водворения Николая Романова решено назначить Трубецкой бастион Петропавловской крепости, сменив для этой цели командный состав последней. Арест Николая Романова решено произвести во что бы то ни стало, хотя бы это грозило разрывом сношений с Временным правительством».
В результате 12(25) марта Милюков взял свое согласие назад, объяснив это сильным сопротивлением левых элементов выезду Царской семьи в Англию. Король Англии Георг V направил телеграмму Николаю Романову, своему кузену: «События последней недели меня глубоко взволновали. Я думаю постоянно о тебе и остаюсь всегда верным и преданным другом, каким, как ты знаешь, я всегда был и раньше». Но, даже эта телеграмма не была вручена бывшему императору Милюковым из опасения, что левые неправильно истолкуют этот жест, что еще более ухудшит положение Царской семьи.
Совет Рабочих и Солдатских Депутатов не ограничился только постановлением. Не доверяя Временному правительству, он действительно разослал по городам России телеграммы следующего содержания:
«Срочное сообщение всем:
От Исполнительного комитета Рабочих и Солдатских Депутатов. По всем железным дорогам и путям сообщения, комиссарам, местным комитетам, воинским частям. Всем сообщается вам, что предполагается побег Николая Второго за границу. Дайте знать по всей дороге вашими агентами комитетам, что Исполнительный комитет Петроградского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов приказывает задержать бывшего царя и немедленно сообщить Исполнительному Комитету — Петроград, Таврический дворец — для дальнейшего распоряжения».
Пришла подобная телеграмма и в Екатеринбург. Аничков так описывает этот момент в своих воспоминаниях: «Особенно запомнилось мне одно заседание нашей комиссии, которое Кащеев объявил тайным. Мы все насторожились. Торжественно читается телеграмма за подписью Совета солдатских и рабочих депутатов из Петрограда, о существовании которого я впервые узнал из этого сообщения. Она гласила: «Бывший император Николай собирается бежать. Примите меры к его задержанию».
«Товарищи» переполошились, на них лица не было. Они предлагали сейчас же выставить усиленный контроль над проезжающими пассажирами и просили немедленно назначить чуть ли не целый батальон солдат на охрану вокзала.
…
Я попросил слова.
— Позвольте узнать, — спросил я Кащеева, — почему вы объявили заседание тайным? Вдумайтесь в смысл этой телеграммы. Вы найдете ее провокаторской, посланной с целью произвести тревогу среди населения, особенно среди солдат, которые действительно с часу на час все более теряют воинский облик и представляют из себя какое-то недисциплинированное стадо. Согласитесь, господа, если солдатские депутаты узнали, что Государь хочет бежать, так они должны принять меры к пресечению бегства, а не рассылать глупые телеграммы.
Нужно ответить телеграммой: «Советуем усилить надзор». А самое лучшее — посмеемся над этой телеграммой и, сдав ее в архив, будем знать наперед, как относиться к Советам солдатских депутатов».
Телеграмму оставили без ответа, но информацию о том, что царь собирается бежать и что центральная власть требует принять меры к его задержанию, запомнили.
Тем временем (9 марта) вопрос о разрешении прибытия императорской семьи в Англию был рассмотрен в английском военном кабинете, и было принято решение, что в интересах личной безопасности необходимо было, чтобы Государь вместе с Императрицей и семейством покинул Россию как можно быстрее, и не покидал бы Англию до окончания войны. Согласно этому военный кабинет уполномочил статс-секретаря по иностранным делам послать телеграмму британскому послу в Петрограде Бьюкенену: «Согласно вашему сообщению о желании русского правительства его величество и британское правительство с радостью приглашает Государя и Императрицу принять гостеприимство во время войны. Сообщая о сем русскому правительству вы должны ему ясно дать понять, что на его ответственности лежит озаботиться достаточными средствами для приличного существования».
11 (24) марта Бьюкенен послал ответную телеграмму: «Я вчера передал министру иностранных дел сущность вашего извещения и сегодня сообщил и подробности вашей телеграммы, прося его особенно отметить, что наше приглашение делается исключительно в ответ на указание его правительства.
Он особенно озабочен тем, чтобы это обстоятельство не получило огласки, так как левое крыло может восстановить общественное мнение против выезда из России. Хотя он полон надежд, что правительству удастся справиться с оппозицией, оно еще не приняло окончательного решения, тем более, что Царь не может им воспользоваться до выздоровления детей.
По поводу указания относительно средств было сказано, что, по сведениям министерства иностранных дел, Царь имеет достаточные личные средства. Во всяком случае, финансовый вопрос будет улажен на широких основаниях».
В своих воспоминаниях Бьюкенен так описывал возникшую ситуацию: «Мы предложили Государю убежище согласно просьбе Временного правительства, но так как оппозиция Советов, которую правительство тщетно пыталось одолеть, только возрастала, Временное правительство не решалось принять на себя ответственность за отъезд Государя и потому отступило от своего первоначального плана.
Мы англичане, должны были тоже считаться с нашими «экстремистами», и потому нам невозможно было принять на себя почин в таком деле, не рискуя быть заподозренными в дальнейших помыслах.
Тем более было бесполезно настаивать на том, чтобы Император ехал в Англию, так как рабочие угрожали разобрать рельсы перед императорским поездом. Мы, англичане, не могли предпринять никаких шагов для защиты Царя во время следования Его поезда в Порт Романов.
Эта обязанность лежала на Временном правительстве. Но, так как оно не было больше хозяином в своем доме, то план этот, с течением времени, был оставлен».
Упоминание Бьюкененом «наших экстремистов» было вполне обоснованно — в Англии нарастало антимонархическое движение, и, принимая Романовых, можно было поставить под сомнение не только английскую монархию, но и английскую демократию. Официальные переговоры с Россией были прекращены.
Обстановка на улицах Петрограда накалялась. 20 апреля министр иностранных дел П.И. Милюков обратился к союзным державам с заявлением о готовности Временного правительства продолжать войну до победы. Более 15 тысяч солдат и около 100 тыс. рабочих вышли на улицы с лозунгами: «Долой Милюкова», «Долой Временное правительство». Главнокомандующий Петроградским ВО генерал Корнилов приказал направить против рабочих артиллерию, но солдаты и офицеры не подчинились.
3(16) июня состоялся Первый Всероссийский съезд Советов, на котором преобладали меньшевики и эсеры. Попытки эсеров и меньшевиков, составлявших руководство Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, отвлечь внимание народа на решение судьбы династии Романовых имели большой успех. Свою лепту в разжигание этой ненависти внесли и журналисты.