Страница 18 из 106
В результате информация, получаемая Уголовным розыском, по-видимому, не доходила до Сергеева, хотя она и попала в следственные материалы. Или же он просто ее игнорировал. Так, например, в следственных материалах содержится рапорт субинспектора Уголовного розыска летучего отряда М. Талашманова от 23 августа 1918 г., который доносил начальству о том, что жена красноармейца Ивана Гущина утверждала: «… мне говорил мой муж, что бывшего Царя в ночь на 17 июля шофер на автомобиле увез живым на вокзал, и его отправили в Пермь и оттуда намерены были передать в руки Германии».
Там же, в следственных материалах, содержится протокол допроса кондуктора Омской железной дороге А.В. Самойлова, в котором он рассказывает о разговоре с красноармейцем А.С. Варакушевым, служившим в отряде, охранявшим Царскую семью.
Фрагмент из этого протокола: «После объявления большевиками о том, что они расстреляли бывшего Государя, я, прочитав об этом в газете, спросил Варакушева, правда ли это. Он мне ответил, что сука Голощекин распространяет эти слухи, но в действительности Государь жив. При этом Варакушев рассказал мне, что Николая и его жену заковали в кандалы и в автомобиле Красного Креста увезли на вокзал Екатеринбург I, посадили их в вагон, а затем отправят в Пермь. Про семью бывшего Государя Варакушев сказал, что она пока осталась в доме Ипатьева, но куда ее девают, ничего не говорил. Этот разговор у меня с Варакушевым был в тот день, когда большевики объявили о расстреле Николая. Во время этого разговора Варакушев предложил мне, если я желаю, посмотреть Николая на вокзале, но в этот день я на вокзал не пошел, а за день или два до сдачи города я был на вокзале Екатеринбург I за получением денег, и там я встретил Варакушева. Он мне показал на стоявший на пятом или шестом пути состав из нескольких вагонов 1 и 2 класса, впереди коих был прицеплен паровоз на парах. А за этим составом на следующем пути стоял один классный вагон, окна в котором были или закрашены краской, или завешены черной занавеской. В этом самом вагоне, по словам Варакушева, находился бывший Государь с женой. Вагон этот был окружен сильно вооруженными красноармейцами. Варакушев говорил мне, что вагон с бывшим Государем должен идти по горнозаводской линии. Куда отправили этот вагон и когда, я не знаю, и Варакушева более не видел».
Следы секретного поезда, который не останавливается на больших станциях, а только на разъездах и о котором опасно спрашивать у начальства, просматриваются и в других документах. Единственно где их нет, так это в железнодорожной документации, куда записывались сведения о выходящих поездах, включая время отправления и список сопровождающих лиц, так как листы, относящиеся к 15–25 июля были вырваны.
Не могла не дойти до следователя Сергеева и информация о допросе официантки Советской столовой С. Томило-вой, поскольку под протоколом ее допроса стоит подпись Остроумова, осматривающего нижний этаж дома Ипатьева вместе с Сергеевым.
Относительно подобной информации следователь Сергеев писал в упомянутом выше представлении генералу Дитерихсу: «Вредно отражалось на ходе расследования также и то распространение в населении, на основании различных слухов, убеждение в том, что бывший император и его семья живы и увезены из Екатеринбурга и что опубликованные советской властью сведения по этому поводу провокация и ложь; это убеждение было усвоено и большей частью представителей военной власти, и под влиянием этого создавалось отношение к производимому следствию как делу, в лучшем случае бесполезному».
1 февраля 1919 г. Сергеев направил генералу Дитерихсу представление, в котором объяснял длительность расследования недостатком средств, отсутствием квалифицированных помощников, отрицательным отношением местного населения к следствию, наметил план будущих разработок. Рассказал также о необходимости ведения следствия, не выходя за рамки закона и юридических норм. Не помогло ничего.
7 февраля Сергеев был освобожден от производства следствия по делам: 1. об убийстве бывшего Императора и его семьи; 2. об убийстве великих князей и великой княгини Елизаветы Федоровны.
Дела были переданы судебному следователю по особо важным делам при Омском суде Н.А. Соколову.
Но уже отстраненный от работы Сергеев сумел провести допрос единственного очевидца и, возможно, участника рассматриваемых событий в доме Ипатьева 16–17 июля 1918 года Медведева Павла Спиридоновича. Этот документ является ключевым во всем белогвардейском следствии. В нем очевидец рассказывает о расстреле Царской семьи. Причем с такими подробностями, которые придумать он не мог. Присутствующий при допросе и.д. прокурора Шамарин, заподозрил, что, несмотря на производимую допросом искренность рассказа, Медведев мог что-то привирать. Например, скрыть свое участие в расстреле. Своей жене он сказал, что он тоже стрелял, а при допросе он это отрицал. Совершенно очевидно, что в одном из этих рассказов он врал. Но была ли это единственная его ложь? Он соглашался со всем, что подсказывал ему следователь: «Вы говорите, что по имеющимся у вас сведениям, на пулеметном посту в большой комнате нижнего этажа находился Александр Стрекотин, и я теперь припоминаю, что действительно А. Стрекотин стоял тогда у пулемета».
У и.д. прокурора Шамарина сложилось впечатление, что Медведев человек «себе на уме». Он, видимо, мог скрыть и более серьезные «подробности». Как быть, например, с показаниями предыдущих свидетелей, которые утверждали, что раненых докалывали штыками. Совершенно очевидно наличие лжи. Вот только кто и зачем лгал?
Несмотря на эти недочеты, следователь Сергеев под давлением генерала Дитерихса, или, как выразился сам генерал — «когда над ним повис дамоклов меч ответственности», 20 февраля 1919 года вынес следующее постановление:
«ПОСТАНОВЛЕНИЕ.
1919 года, февраля 20 дня, в городе Екатеринбурге, член Екатеринбургского окружного суда И.А. Сергеев, рассмотрев настоящее дело, нашел:
21 июля 1918 года расклеенными по городу печатными объявлениями население города Екатеринбурга было извещено о состоявшейся в ночь с 16-го на 17 июля, по постановлению президиума Областного Совета, казни б. Императора. В тех же объявлениях было сообщено, что жена и сын б. Императора отправлены в надежное место.
На возникшем по этому поводу 29 июля 1918 года, по освобождении города Екатеринбурга от советской власти, предварительном следствии установлены, между прочим, следующие данные:
30-го апреля 1918 года, по распоряжению Центрального исполнительного комитета Советов рабочих и крестьянских депутатов, доставлены были в город Екатеринбург на жительство находившиеся в заключении в городе Тобольске б. Император Николай Александрович, супруга его Александра Федоровна и дочь Мария Николаевна. 24 мая того же года были доставлены и остальные члены б. Царской семьи: Наследник Цесаревич Алексей Николаевич и великие княжны Ольга, Татьяна Николаевна и Анастасия Николаевна. Для жительства Царской семьи и состоявших при них лиц был отведен реквизированный для этой цели двухэтажный дом Ипатьева, находящийся на углу Вознесенской улицы и Вознесенского переулка. Из семи комнат верхнего этажа (не считая кухни и приходных комнат) шесть были предоставлены в пользование семьи, а одна была занята комендантом дома и его помощником, назначенными Уральским областным советом раб. и крест, депутатов.
Коменданту была вверена охрана Царской семьи, ему же принадлежало заведывание условиями ее содержания, согласно с указаниями Областного Совета.
Первое время охрана дома Ипатьева выполнялась нарядами красноармейцев, а затем, во второй половине мая месяца, для несения службы по охране дома была сформирована особая команда из рабочих Сысертского завода, Екатеринбургского уезда, в числе 30 человек. Состав команды впоследствии был дополнен еще 15 рабочими екатеринбургской фабрики Злакозовых и 10-ю латышами.
До конца июня 1918 года комендантом дома Ипатьева состоял рабочий Злаказовской фабрики Александр Авдеев, а помощником его рабочий той же фабрики Мошкин, а затем означенные лица были уволены, и в должность коменданта вступил один из видных агентов «советской власти» бывший фельдшер местного военного лазарета Яков Михайлович Юровский. Ко времени вступления Юровского в должность коменданта в доме находились: б. Император, Императрица, Наследник, в. княжны Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия, а из приближенных и слуг — лейб-медик Е.С. Боткин, комнатная девушка Анна Демидова, повар Харитонов, лакей Трупп и 14-летний мальчик Седнев. Охранная команда из рабочих помещалась в доме Попова, расположенном напротив дома Ипатьева, а отряд латышей помещался в нижнем этаже дома Ипатьева и нес караульную службу на постах внутри дома. Всего было учреждено одиннадцать караульных постов, из них два пулеметных. Один из пулеметных постов был установлен на нижнем этаже дома Ипатьева, на окне, выходящем в сад. Дом Ипатьева охранялся до 21 июля, а с этого числа охрана была снята, и 22 июля дом был передан в распоряжение владельца.