Страница 1 из 65
Ян Барщевский
ШЛЯХТИЧ ЗАВÁЛЬНЯ
или
БЕЛАРУСЬ
в фантастичных повествованиях
Несколько слов от автора
Среди белорусского народа ещё и ныне сохраняются отдельные предания давних времён, которые, переходя из уст в уста, стали такими же туманными, как и мифология древних народов. Жители этого края — Полоцкого, Невельского и Себежского поветов[1] — бедствуя с незапамятных времён, совсем изменились в характере; их облик всегда несёт отпечаток тоски и унылой задумчивости. В их фантазиях всё время блуждают недобрые духи, которые служат злым панам, чаровникам[2] и прочим их недругам.
Я родился там и вырос, их сетования и печальные повествования, как шум диких лесов, всегда навевали на меня сумрачные думы и с детства были моей единственной мечтой.
Некоторые из воспоминаний моей родины я описал в балладах,[3] то были напевы моего уединения. Баллады стали началом того, о чём я намеревался поведать подробнее. Это в природе человека: от песен мы переходим к повествованию о том, что нас больше всего занимает. Должны выйти шесть[4] томиков с рассказами, в которых изображены, в основном, места северной Беларуси, ибо этот уголок земли всегда пробуждает во мне самые милые воспоминания.
Я не перенимаю форм, которые использовали английские, немецкие или французские писатели; думаю, что чужеземный наряд будет не к лицу жителю Беларуси, ибо чужда ему болтливость иных народов. Форму я взял у самой природы. Сирота каждый день ропщет на свою злую судьбу, рассказывает про разные страдания, которые он вынужден терпеть на этом свете, и все его жалобы на протяжении жизни сливаются в единую повесть, хоть и не думал он сегодня о том, что станет рассказывать завтра.
Петербург, 1844, 8 сентября
Книга первая. Очерк Северной Беларуси
Тот, кто держит путь с севера в сторону Беларуси, видит перед собой большие сёла наподобие местечек,[5] белокаменные церкви[6] и каменицы[7] имений, обширные засеянные поля, кое-где небольшие сосновые боры или берёзовые рощи. Нередко слышит он протяжную и звучную песню крестьянина, которая далеко, насколько хватает глаз, разносится по полям, или мелодию пастушьего рожка, оглашающую горы и долины. В воскресные дни, когда солнце приближается к закату, встречает он деревенских девчат в праздничных ситцевых, а иногда и в шёлковых сарафанах, их сопровождают парни-ухажёры. Распевая народные песни, водят они хороводы, а старики сидят на завалинках, рассуждая про минувшие и нынешние времена…
Но когда путник приближается к границам Себежа и Невеля, то видит вдали перед собой раздольные тёмные боры, похожие на тучи, нависшие на горизонте, меж лесов — соломенные крыши домов бедных селян. Кое-где взор его встречает торчащий меж сосен железный крест покрытой мхом часовенки, перед дверями которой на двух сосновых столбах висят два либо три колокола; поодаль разбросаны могильные кресты и камни. Редко набредёшь там на добротно построенный панский дом; не много и церквей таких, в которых были бы заметны вкус архитектора или щедрость богатого основателя; и этот угрюмый и дикий пейзаж, начинаясь от реки Ловать, простирается до берегов Двины, где кончаются Полота и Дрисса.
На всём этом пространстве узкие каменистые дороги пересекают гористые места и, огибая дикие берега озёр, скрываются в борах. В убогих деревнях и в праздничные дни, и в будни — всегда царит какая-то понурая тишина; редко послышится песня жнеца или пахаря, и по этому напеву легко можно понять его тревожные думы, ибо неурожай здесь часто обманывает надежды трудолюбивого земледельца…
В этих краях прошли мои детские годы. Здесь, расставшись со своими юными товарищами по Полоцкой академии,[8] не имея при себе иных книг, кроме нескольких латинских и греческих классиков, бродил я в приятных грёзах где-нибудь в тёмном бору или по безлюдному берегу озера; любил читать книгу природы, когда вечерней порой в вышине открываются страницы, на которых миллионами ярких звёзд написано всемогущество Божее. На земле, покрытой бесчисленными растениями и тварями, читал я о милосердии и промысле Создателя. Эта книга природы учила меня истинной поэзии, истинным чувствам лучше, чем нынешние речистые критики, которые хотят чуждые им ощущения и понятия, данные человеку от Бога, перешить, будто фрак, на свою фигуру.
Рассказы стариков о разных событиях и народные повествования, которые с незапамятных времён переходят из уст в уста, были для меня историей этой земли, отражением характера и чувств белорусов.
Ныне забросила меня судьба в далёкие края. О, как часто печальные мысли мои возвращаются с берегов Невы в те места, где отцвели лучшие годы моей жизни, где столько милых воспоминаний рисует мне память! Вспоминаю окрестности Рабщизны[9] неподалёку от Невеля, где, словно ярусы исполинских зданий, высятся поднятые природой горы, покрытые сенью вековых лесов или сияющие золотым песком на погожем солнце. Сколько там разнообразия в пейзажах, сколько восхитительных картин! Кто, будучи в этом краю, взбирался на вершину Почановской горы[10] и осматривал лежащие поодаль дикие окрестности, тот видел озёра, отражающие там и сям солнечные лучи, будто зеркала, и густые леса, дремлющие по их берегам, и убогие домишки крестьян, чернеющие кое-где на склонах гор; не встретишь здесь ни городских стен, ни башен старого замка. Там человек забывает про большой мир. Не обсуждают там прения Французской палаты по поводу отношений Египта и Турции,[11] не говорят об английском парламенте,[12] о войне с китайцами,[13] не ведают ни про железные дороги,[14] ни про удивительное изобретение Дагера.[15] И только голос пастушка, выстрел охотника в лесу, либо шум ветра, что гуляет по вершинам бора, нарушают на минуту тишину окрестностей…
Далее к Полоцку, подмывая волнами прибрежные песчаные горы, разлилось на несколько миль[16] озеро Нещердо. К югу от него — широкие луга с купами лозняка. В некоторых местах, среди камышей спешат издалека речки, скрываясь в разливе озёрных вод. По весне там — рай: будто со всех концов света собираются самые разные птицы, тысячи различных голосов — мелодичных, диких и нежных — раздаются над водою, в лугах и лесах: стон кукушки, щебет соловья, голос выпи в камышах, резкие крики уток… Эта дивная гармония, этот концерт природы переносили моё воображение в неведомый волшебный край.
И ныне эти места, где ребёнком видал я столько чудес природы, эти рощи, эти зелёные берега Нещерды рисуются в моей памяти, точно сад, увиденный во сне. Припоминаю предания этого края — о горах, деревьях, Нещерде — что ходят среди простого люда. Хоть в этих рассказах трудно доискаться полной правды, однако можно узреть некий след былых времён, ибо ещё и доныне в некоторых местах видны валы, возведенные человеческой рукою; это, без сомнения, места сражений, о которых не вспомнит ни один историк. Иногда взгляд встречает курганы, покрытые лесом. Может быть, в тени шумящих сосен покоится там какой-нибудь витязь, имя которого давно забыто. Я не раз слыхал рассказы простого народа о давних войнах, только к ним примешано столько баек и чудес, что остался лишь слабый след прошлого, без имён действующих лиц. Расскажу одно простонародное предание этих мест.
1
Повет — уезд. В XIX в. Невель и Себеж с прилегающими окрестностями входили в состав Витебской губернии. Последняя вместе с Могилёвской губернией образовывали ту территорию, с которой (до середины XIX в.) отождествлялось понятие «Белая Русь» (в отличие от Чёрной Руси, или Литвы, под которой понимали Минскую и Гродненскую губернии). — Здесь и далее примечания переводчика (если не указано обратное).
2
Чаровник — колдун, кудесник.
3
В альманахе «Незабудка» («Niezabudka») было опубликовано двенадцать баллад Барщевского: «Фантазия», «Русалка-искусительница», «Девичий родник», «Две берёзы», «Отчаяние», «Курганы», «Клятва», «Портрет», «Заросшее озеро», «Рыбак», «Нина» и «Месть».
4
По-видимому, изначально Барщевский планировал разделить книгу на шесть томов, но это решение было изменено, вероятно, еще до выхода из печати I тома, поскольку на его обложке указано, что завершающим будет четвёртый том.
5
Местечко — большое селение, находящееся в собственности помещика, монастыря или церкви.
6
По всему тексту книги Барщевский обозначает церкви словом «kościoł». Поскольку в русском языке костёлами называют лишь римо-католические храмы, но не греко-католические (униатские) и не православные, в переводе нам пришлось проводить различие между этими типами храмов, хотя не всегда однозначно ясно, о каком из них идёт речь.
7
Так тамошний люд называет каменные дома в имениях. — Прим. авт.
8
Имеется в виду Полоцкая иезуитская академия. Создана в 1812 г. на базе иезуитского коллегиума, имела статус университета. При поступлении на государственную службу её выпускники получали чин 14-го класса. Барщевский окончил литературное отделение факультета свободных наук академии после 1816 г. и получил степень кандидата академии.
9
«В Невельском уезде имеются горы, которые жители называют Рабщизною, где некогда укрывались разбойники и распространяли страх и ужас на окрестные места» (Без-Корнилович М. О. «Исторические сведения о примечательнейших местах в Белоруссии», СПб, 1855). В этих местах, в 20 км к северу от Невеля, располагалось имение Рудня, принадлежавшее школьному другу Барщевского Гауденцию Шепелевичу, куда писатель часто приезжал из Санкт-Петербурга.
10
Стихотворение под этим названием помещено в «Незабудке» за 1841 г. — Прим. авт. Почановская гора находится у д. Починки (которая не сохранилась) в трёх км к востоку от оз. Ребло (ныне — Ребельское оз.) — Прим. перев.
11
Имеются в виду турецко-египетские войны 1831–1833 и 1839–1840 гг., в которых Франция поддерживала Египет.
12
В 1832 г. в Великобритании была проведена парламентская реформа, направленная на расширение избирательных прав, после чего (в 30–40-е годы XIX в.) широкое распространение получило движение чартистов, которые боролись за дальнейшую демократизацию парламентской системы.
13
Имеется в виду англо-китайская война 1840–1842 гг. (первая «опиумная» война).
14
Первая железная дорога в России (между Санкт-Петербургом и Павловском) была построена в 1837 г., после чего началось интенсивное железнодорожное строительство. В Северной Беларуси железнодорожное движение было начато в 1866 г. (по Риго-Орловской железной дороге).
15
Имеется в виду изобретение фотографии (дагеротипии) французским художником Луи Дагером (1839 г.).
16
Миля — в России миля равнялась семи вёрстам (7,4676 км). Длина озера Нещердо составляет 12 км, это одно из самых больших озёр Полоцкого края.