Идеальный обман

— Понимаю.

— Прошу ежедневно информировать меня о ходе расследования. По мере развития событий вы будете получать соответствующие указания. И вынужден повторить: секретность прежде всего.

— Но это требование свяжет мне руки.

— Уверен, вы справитесь.

— А если я обнаружу какой-нибудь нестандартный способ вернуть картину?

— Вам придется себя сдерживать. Риск утечки информации должен быть сведен к минимуму. — Премьер-министр встал. — Пожалуй, на сегодня все. И будьте любезны каждый день сообщать мне о продвижении расследования.

Через две минуты Флавия и Маккиоли вышли в приемную. Флавия была озадачена инструкциями премьер-министра, а директор музея, казалось, вообще находился в прострации.

— Ну что ж, — деловито проговорила Флавия, — вам придется рассказать мне подробнее о случившемся.

— Что?

— О вооруженном ограблении музея. Припоминаете?

— Да-да. И что вы хотите знать?

— Как связаться с этим человеком? Если мне удастся найти деньги, надо знать, как договариваться.

Маккиоли удивленно посмотрел на нее:

— Какие деньги? Вам только что сказали, что этого делать нельзя.

Флавия вздохнула. Святая простота. Маккиоли не прикидывался. Он действительно считал, что им строго предписано не выплачивать никакого выкупа. Работать с ним будет очень трудно.

— Вы правы, — промолвила она. — Не будем это обсуждать. Но вы упомянули, что грабитель оставил записку. Там что-то содержалось о вероятности установления контакта?

— Нет.

— Я могу ее увидеть?

— Она у меня в кабинете.

С несмышленым ребенком, наверное, беседовать было бы легче.

— В таком случае давайте отправимся к вам в кабинет.

Поездка почти через весь город заняла сорок минут, которые они провели в полном молчании.

— Вот эта записка, — сказал Маккиоли, оказавшись в своем кабинете. — Но здесь очень мало информации.

Флавия взяла у него листок бумаги. Об отпечатках пальцев и прочей ерунде беспокоиться не было смысла. Верно. Всего пять коротеньких слов. Можно лишь восхититься лаконичностью грабителя.

«Я дам о себе знать».

Она откинулась на спинку кресла и задумалась. Что отсюда вытянуть? Набрано на компьютере, но кто в наши дни не имеет доступа к подобным устройствам? Бумага стандартная, для принтеров, какую каждый день покупают по несколько миллиардов листов. Нет, автор позаботился о том, чтобы для нее здесь не было ничего полезного.

— Теперь расскажите о самом ограблении.

Маккиоли пожал плечами:

— Что можно добавить? Грузовик небольшой, как у торговцев овощами и фруктами. Грабитель был одет под Леонардо да Винчи…

— Что? — удивилась она. Маккиоли произнес это таким тоном, словно каждый день музей посещают люди, одетые в костюмы епископов и художников эпохи Возрождения.

— Ну, понимаете, на лице у него была маска, какие продаются в сувенирных магазинах. В паре с соответствующим головным убором. Был, конечно, и пистолет. Хотите на него посмотреть?

— Пистолет? — Флавия подняла на него усталые глаза. Удивляться чему-либо уже не приходилось.

— Уезжая, он его уронил. Вернее, бросил. В человека, который положил картину в кузов. Правда, вначале он угостил его шоколадными конфетами.

— Какими конфетами? — прошептала Флавия.

— Ну, у него была такая коробочка шоколадных конфет. Я думаю, бельгийских. Знаете, какие продаются в специальных магазинах. Перевязанная ленточкой.

— Где они?

— Что?

— Конфеты.

— Охранники съели.

— Понимаю. Сахар нормализует давление, а оно у них, несомненно, поднялось от страха. Что еще вытворял грабитель?

— Больше ничего.

— Я хочу поговорить с охранниками.

— Вам придется это сделать.

— Что вы имеете в виду?

— Но кто-то же должен сказать, чтобы они хранили молчание о происшедшем.

— А вы им не говорили?

— Естественно, говорил. Но меня здесь никто не слушает.

Флавия вздохнула:

— Ладно. Приведите их сюда. А потом покажете пистолет.

Она решила сразу прижать их строгостью. Не только потому, что сегодня у нее не было настроения церемониться. Просто другого способа заставить этих людей серьезно воспринимать молодую женщину не существовало.

— Итак, — произнесла она, когда двое мужчин вошли и сели, — слушайте меня внимательно. Два раза повторять не будут. Я начальник управления по борьбе с кражами произведений искусства, расследую ограбление. Вы двое — главные подозреваемые. Понятно?

Охранники промолчали, но по бледности их лиц Флавия поняла, что до них дошло.

— Я намерена быстро вернуть картину. Очень важные люди требуют, чтобы не было никакой огласки. Если кто-нибудь из вас двоих проболтается о том, что здесь произошло, я лично позабочусь, чтобы, во-первых, вас отправили в тюрьму за соучастие в преступлении и действия, препятствующие совершению правосудия; во-вторых, сделаю так, чтобы вас отсюда уволили, и, в-третьих, прослежу, чтобы вы нигде не получили никакой работы. Ясно?

Ребята побледнели еще сильнее.

— Так вот, избежать этих весьма нежелательных последствий можно. Для этого следует помалкивать. Тогда не придется потом жаловаться на судьбу. Не было вчера здесь никакого ограбления. Вы меня поняли? Никакого. Надеюсь, я ясно изложила?

Флавия могла бы гордиться своей речью, которую произнесла с холодной убежденностью большого начальника, способного стереть несчастных в порошок. Однако любой человек после минутного размышления догадался бы, что все это блеф. На самом деле она вообще ничего не могла им сделать. Но музейные работники были слишком подавлены, чтобы это заметить. Вероятно, у них хватит ума прислушаться к ее угрозам. Это единственное, на что надеялась Флавия.

Все выяснится в ближайшие несколько дней, а вот пока пользы от них добиться не удалось. Свидетели из этих парней никудышные по причине непроходимой тупости. Их описание ограбления мало чем отличалось от того, что уже рассказали премьер-министр Сабауда и Маккиоли. Они добавили лишь, что фургон был белый и не «фиат», а грабитель — среднего роста и имел выговор римлянина. Флавия отпустила их через двадцать минут, еще раз предупредив о молчании, и попросила Маккиоли показать пистолет.

Директор музея держал его в сейфе, в полиэтиленовом пакете. И непомерно гордился собой за этот пакет.

— Вот, — произнес он, осторожно кладя оружие на стол. — Нам повезло, что он не выстрелил, когда упал на землю.

Флавия вдруг почувствовала, что сейчас заплачет. Выпадает иногда в жизни денек настолько гнусный, что не знаешь, как его пережить. Она достала носовой платок, взяла пистолет, посмотрела на него несколько секунд и приставила к виску.

— Синьора! — встревоженно крикнул Маккиоли. — Что вы делаете?!

Флавия нажала на курок. Кабинет директора музея огласила приятная мелодия, которую позднее сотрудница бухгалтерии, большая любительница оперы, идентифицировала как тему из второго акта оперы Верди «Бал маскарад». Генерировало эту мелодию маленькое устройство, помещенное в рукоятке бутафорского пистолета.

Флавия открыла глаза, пожала плечами и бросила пистолет на стол.

— Маска Леонардо да Винчи и этот поющий пистолет скорее всего были куплены в одном магазине. Конфеты в другом. Если нам удастся их найти, то появится какая-то нить. — Она убрала пистолет в сумку. — Я вам позвоню.

Через пять минут она опустилась на заднее сиденье машины, мрачно бормоча что-то себе под нос. Посидела немного и приняла решение. Предписания предписаниями, а посоветоваться кое с кем обязательно надо. Она велела водителю ехать к зданию Европейской комиссии.