Страница 14 из 167
Давно и многократно отмечалась исследователями двойственность смыслового значения при употреблении летописцами слов «Русь», «Русская земля»[21]. С одной стороны, они обозначали всю совокупность восточнославянских земель в их этнографическом, языковом и политическом единстве, свидетельствуя о сложении древнерусской народности на огромном пространстве от Карпат до Дона и от Ладоги до «Русского моря». В этом смысле Русская земля противопоставлялась полякам, чехам, венграм, половцам, византийцам как в этническом, так и в государственном отношении. В эпоху феодального дробления Руси, в XII–XIII вв., несмотря на существование нескольких десятков княжеств, единство русской народности очень хорошо осознавалось и находило отражение в терминологии— вся Русская земля противопоставлялась обособленным вотчинам враждовавших князей.
Таково одно значение слов Русь и Русская земля. Наряду с ним в одних и тех же источниках встречается несравненно более узкое определение Руси: Киевская земля, Среднее Приднепровье. Обстоятельный разбор выборочных летописных данных был произведен М. Н. Тихомировым[22]. Но выводы М. Н. Тихомирова и его предшественников были оспорены Д. С. Лихачевым в его комментариях к «Повести временных лет»[23]. Д. С. Лихачев крайне неубедительно пишет о том, что «наиболее древним, основным значением «Русь» и «русьский» является значение общее, обращенное ко всем русским землям и ко всему русскому народу в целом»[24]. Этот взгляд совершенно лишен исторического подхода к вопросу образования народности.
Источники XII в. (например, «Повесть временных лет»), ретроспективно освещающие события X в., дают нам историю всей Русской земли и поэтому употребляют соответственный общий термин. Летописи XII в. полны географических определений для отдельных частных событий происходивших в разных углах Руси, и если среди этих определений нам встречаются «кривичи», «русь», «радимичи», мы должны отнестись к ним не как к новшествам XII в., а как к глубокой старине, дожившей до XII в. благодаря традиции, оказавшейся более сильной, чем действительные географические новшества — изменчивые очертания феодальных княжеств.
Серьезным исследованием, посвященным этому вопросу, является книга А. Н. Насонова[25]. Автор очень интересно и обстоятельно разбирает вопрос о Руси в узком смысле слова. Некоторые сомнения вызывает лишь определение крайних западных и восточных рубежей и датировка установления единства Русской земли на юге[26].
Важность темы и наличие разногласий вынуждают нас заняться более детальным рассмотрением этого вопроса вновь с исчерпывающим, а не выборочным изучением летописей. Всем дошедшим до нас летописным сводам хорошо известно употребление слов «Русь», «Русская земля» в смысле всей совокупности восточных славян, единой русской народности, единого русского государства. В «Повести временных лет» такое словопонимание даже преобладает, но это объясняется тем, что там описывается преимущественно период единства Руси. Новгородская I летопись знает оба значения и иногда причисляет Новгород к Руси, а иногда противопоставляется его Руси (южной). Лаврентьевская летопись чаще всего отделяет Владимиро-Суздальскую землю от Руси в узком смысле. В Ипатьевской летописи, в летописании Мстислава Владимировича, Ольговичей и Ростиславичей одновременно существует и риторическое понимание единства Руси («Володимер… многа пота утер за землю Рускую») и конкретное представление о Руси как о южной части всего русского единства.
Область древнерусской народности IX–XIII вв. (родоначальницы позднейших братских народностей — русской, украинской и белорусской) может быть восстановлена по целому ряду разнородных источников как письменных, так и археологических, хотя летописцы XII в. и не оставили нам систематического описания ее границ. Во-первых, область Русской земли в широком смысле слова может быть получена как сумма племенных территорий всех восточнославянских племен, исходя из тезиса летописца, что «словеньскый язык и рускый — одно есть…» Во-вторых, некоторое представление о границах Русской земли XI–XII вв. может дать карта русских городов, упоминаемых в летописях по тому пли иному случаю[27]. Это не систематический перечень русских городов, и поэтому возможны пропуски, но в общих чертах карта летописных городов дает нам весь театр действий феодальной Руси.
«Русская земля» (в широком смысле слова) и «иные языци, иже дань дают Руси» в XII–XIII вв.
Более или менее систематические сведения о нерусских народах, соседях и данниках Руси, содержит вводная часть «Повести временных лет»: «А се суть инии языци, иже дань дають Руси: чюдь, меря, весь, мурома, черемись, мръдва, пермь, печера, ямь, литва, зимигола, корсь, норома, либь…»[28]. Если мы нанесем на карту все эти народы, то они обозначат западную, северную и восточную границы области Руси, совпадающей с пограничными русскими городами[29].
Русские области XI–XIII вв., не входившие в понимание «Русской земли» в узком смысле слова
Точные географические данные о территории русской народности содержатся в поэтическом «Слове о погибели Русской земли».
Русская земля определяется по соседним народам, начиная от Венгрии и далее по часовой стрелке: «Отселе до угор и до ляхов, до чахов, от чахов до ятвязи и от ятвязи до литвы, [от Литвы] до немець (тевтонский и ливонский ордена), от немець, до корелы, от корелы до Устьюга, где тамо бяху тоймици погании и за дышючим морем от моря до болгар, от болгар до буртасъ, отъ буртас до чермис, от чермис до моръдви». Упоминание о половцах, которые пугали своих детей грозным именем Мономаха, завершает описание соседей Руси на юге.
Последним и наиболее систематическим источником, который нам следует привлечь, является «Список русских городов», составленный около 1396 г., очевидно, одновременно с другими географическими статьями, включенными в летописи под этим годом[30]. Список охватывает все русские города, независимо от их политической принадлежности. В эпоху феодальной раздробленности, когда вокруг Москвы была собрана лишь пятая часть древнерусских земель, появление такого списка, сознательно воскрешающего единство русской народности, было, несомненно, выражением передовой идеи: «Л се имена градом всъм Русскым, далним и ближнимъ»[31]. При нанесении этих русских городов на карту мы видим почти полное совпадение общих контуров Русской земли, как она представлялась составителю списка XIV в., с Русской землей, определенной нами по городам XI — начала XIII в. Оба контура совпадают во всех основных частях и разнятся лишь в незначительных деталях; не противоречат им и списки соседей Руси. Такое совпадение может говорить об устойчивости древнерусской народности, продолжавшей осознавать свое единство, несмотря на феодальную разобщенность сотен русских княжеств XIV в.
Границы Русской земли по этим данным совпадают в общих чертах с суммой всех племенных земель восточнославянских племен. Исключения таковы: 1. В состав русских земель включены области мери и веси за Волгой и на Белоозере. Очевидно, здесь очень интенсивно проходил процесс обрусения этих племен. 2. Не включены закарпатские земли Белых хорватов. 3. Низовья Дуная, вплоть до Тырнова, названы русскими. Это, возможно, отражало давний процесс переселения антов к Дунаю и на Балканы.
21
Федотов А. О значении слова «Русь» в наших летописях, — Русский исторический сборник /Под ред. М. П. Погодина. М., 1837, т. I, кн. 2, с. 104–121; [Нейман]. О жилищах древнейших Руссов. М., 1826; Гедеонов С. Варяги и Русь. СПб., 1876, ч. I–II; Брим В. А. Происхождение термина «Русь». — В кн.: Россия и Запад /Под ред. А. И. Заозерского. Пг., 1923, с. 5—10; Пархоменко В. Норманизм и антинорманизм. (К вопросу о происхождении имени «Русь»). — Изв. Отд. рус. яз. и слов. АН, 1923, т. XXVIII, с. 71–74.
22
Тихомиров М. Я. Происхождение названий «Русь» и «Русская земля», — В кн.: Советская этнография, 1947, VI–VII, с. 61. Приведено семь примеров из разных летописей.
23
Повесть временных лет. М.; Л., 1950, ч. II. Приложения, с. 238–244.
24
Повесть временных лет, с. 241.
25
Насонов Л. Н. «Русская земля» и образование территории древнерусского государства. М., 1951.
26
Насонов А. Н. «Русская земля»…, с. 42: «…«Русская земля» сложилась в эпоху хазарского ига, слабевшего в течение IX в.» В своей работе А. Н. Насонов окончательно и правильно решает запутанный вопрос о сближении русов с варягами в русских и византийских источниках XI в., считая, что варяги прозвались русью, попав на юг, в Киевскую землю. Но иногда Насонов излишне выдвигает на первое место хазар, считая, что «Русская земля» — это те славянские племена, которые были подчинены хазарам (с. 41).
27
Рыбаков Б. А. Схематическая карта населенных пунктов домонгольской Руси, — История культуры древней Руси. М., 1948, т. I.
28
Повесть временных лет, с. 13.
29
Рыбаков Б. А. Древние русы. — Советская археология, 1953, вып. XVII, с. 29–32.
30
Воскресенская летопись — ПСРЛ. СПб., 1856, т. VII, с. 240–241 (далее: Воскрес, лет.); Ермолинская летопись. — ПСРЛ. СПб., 1911, т. XXIII, с. 163–164 (далее: Ермолин. лет.); Никоновская летопись. — ПСРЛ. СПб., 1897, т. XI (далее: Никонов, лет.). Под 1395 и 1396 гг. здесь помещены статьи: «А се имена живущим около перми»; «А се имена тем землям и царствам, еже попленил Темирь-Аксак», с. 158, 159, 165, 248.
Карта городов помещена в работе Б. А. Рыбакова «Древние русы» (с. 31, рис. 2). Более подробную карту см. в работе М. Н. Тихомирова «Список русских городов ближних и дальних» (Исторические записки. М., 1952, Яг 40).
31
Список содержит 350 городов. Составлен он был, возможно, по каким-то областным спискам 1380–1390 гг., вероятно, церковного происхождения. Некоторые группы городов отражают пределы определенных княжеств. Так, например, «грады Киевские» отражают границы княжества Владимира Ольгердовича. Местом составления, возможно, был Киев, так как все города северо-востока названы «Залесскими». Общий список мог быть сведен в канцелярии митрополита, например, Киприана, жившего подолгу в Киеве.