Крым-2. Остров Головорезов

—  Простите, Кайсанбек Аланович, — ответил Пошта, — но я просто не имею права рисковать вашей жизнью. Вы больше нужны здесь, в Джанкое. Ваш педагогический опыт...

—  Молодой человек, позвольте мне прервать поток вашего крас­норечия, — прервал листоношу профессор, — Но если я правильно понял вашу мысль, то найти эти бункеры раньше остальных жиз­ненно важно не только для нас, но, возможно, и для всего Крыма, и даже нашей многострадальной планеты? И вы хотите, чтобы я ти­хонько отсиживался в тылу? Ну уж нет!

—  Хорошо, я сдаюсь, — Пошта поднял руки вверх, — Прошу вас войти в состав нашей экспедиции.

—  Благодарю, — с достоинством ответил Кайсанбек Аланович.

—  Теперь нас четверо, — резюмировал Штемпель. Но все равно, маловато для столь серьезной операции.

—  Поэтому мы возьмем с собой подмогу, — сказал Пошта. — Принуждать я никого не могу, но вот добровольцев собрать попро­бую. Хорошо бы ещё пять-шесть бойцов в наш отряд, для, так ска­зать, огневой поддержки. Согласны?

—  Угу. А как быть с Кара-Дагом? Я нырять не буду, я медуз бо­юсь! — заявила Бандеролька.

—  Нырять не придется, — вновь вклинился в разговор профес­сор, — там есть батискаф. Я умею им управлять. Могу и вас научить, это не очень сложно.

—  Чтобы мы без вас делали, профессор! Значит, после Феодосии мы разделяемся. Бандеролька со Штемпелем поедут в Керчь, а я с Кайсанбеком Алановичем пойду на биостанцию. Так, брифинг окончен, три часа на поиск добровольцев — и выступаем. Надо еще с транспортом разобраться...

—  Так кони же есть! — удивился Штемпель. — Твой Один поди застоялся, да и мой Сирко не прочь меня покатать.

—  Кони — это хорошо. Только как мы верхами будем трофеи в Джанкой возвращать? Телегу соорудим? Мы же не разведку едем, а брать бункера и вывозить все ценное, чтобы другим не досталось. Но ничего, Филателист с транспортом обещал помочь.

—  А бензин? — спросил Кайсанбек Аланович. — Где мы бензин- то возьмем? Бензин не овес, на каждом углу не нарвешь!

—  Знаю, — мрачно кивнул Пошта. — Но «Мародер» Филатели­ста ездит и на соляре, и на угле, и даже на подсолнечном масле. А грузоподъемность у него — будь здоров, как и проходимость.

—  Ну правильно, — пробурчал Штемпель. — Как себе — так «Мародер» главы клана. Как нам — так небось «уазик» какой-нибудь подсунешь или еще какую рухлядь.

Пошта хлопнул его по плечу.

—  Копать-колотить! Не волнуйся, я тебя не обижу, брат! Иди, ищи людей. Желательно — с боевым опытом и без морской болезни. А с транспортом я разберусь. Пока предлагаю сходить в арсенал.

Здание арсенала клана листонош представляло собой старин­ное, чуть ли не позапрошлого века одноэтажное строение из ти­пичного для Джанкоя белого песчаника. Стены тут были толщи­ной в полметра, что позволяло сохранять прохладу даже жарким крымским летом. Окна, узкие и высокие, были забраны решетка­ми из толстых прутьев, а дверь была обшита листовым металлом. Замок, громадный, древний, с фигурным ключом длиной в две ла­дони, оберегал запасы оружия клана. Ключ от замка, естественно, хранился лично у Контейнера.

—  Ну, — неприветливо поздоровался начальник безопасно­сти, — заходите, коль пришли.

Дверь протяжно скрипнула, из арсенала дохнуло холодом. Кон­тейнер посторонился, пропуская гостей.

Пошта, Бандеролька, Штемпель и Кайсанбек Аланович ступили внутрь. В руке Пошта держал письменное распоряжение Филателиста «предоставить личному составу секретной экспедиции все необходимое». Бумажку он эту всучил Контейнеру, и тот взгляну на нее свирепо, будто на свой смертный приговор. О прижимисто­сти и бережливости Контейнера в Джанкое ходили анекдоты.

Изнутри неказистый, снаружи арсенал внушал благоговение.

В сумрачном освещении — окна-бойницы не пропускали много света — тянулись бесконечные стеллажи и ящики с оружием.

—  Выбирайте, — буркнул Контейнер. — Что угодно для души.

—  Я — пас, — сразу сказал Кайсанбек Аланович. — Мое ору­жие — мозги, а не пушки. Я вообще пацифист. Ну разве что для самозащиты, — добавил он, беря с ближайшего стеллажа длинно­ствольный револьвер с рукояткой орехового дерева и матово-­черным покрытием. Глаза у профессора заблестели, как у маль­чишки в кондитерской лавке. — «Кольт-Питон»! Магнум-триста пятьдесят семь! С ума сойти! Откуда? Такая редкость, его еще до Катастрофы сняли с производства!

Контейнер хмыкнул. Жадность рачительного хозяина уступила место гордости.

—  Тут еще и не такое найти можно, — сказал он довольно. — Го­дами копилось.

Пошта медленно побрел вдоль стеллажей. Глаза разбегались. Оружейные запасы клана листонош отличались разнообразием — тут смешались разные эпохи, разные страны, разные концепции оружия, от самооборонных девайсов до армейских штурмовых винтовок. Рядом с «Калашниковым» стоял древний «томпсон», охотничья двухстволка соседствовала с короткоствольным револьвером «детектив спешиел», снайперка Драгунова стояла возле короткого бельгийского ФН-П90, разнообразные клоны знаменитой М-4 теснились на одной полке с помповыми дробовиками, пулеметы, винтовки, ружья и пистолеты безо всякой системы загромождали полки. Похоже, Контейнер тащил все в свою норку, как жадный хомяк, не удосужившись систематизировать и каталогизировать коллекцию. Теперь придется рыться.

— Ух, ты! — выпалил Пошта, схватив устрашающего вида ружье с барабанным магазином. — АА-12, автоматический дробовик! Круто!

—  Поставь на место, — велел Штемпель.

— Что не так? — Хотя Пошта и числился номинальным коман­диром в этой экспедиции, но в вопросе выбора оружия и снаряже­ния он безоговорочно уступал роль лидера Штемпелю, как стар­шему и более опытному члену клана.

— А ты прикинь, — предложил Штемпель. — У него скоро­стрельность — 300 выстрелов в минуту. В барабане — 32 патрона. То есть один барабан ты расстреляешь секунд этак за десять.

—  Я возьму больше патронов! — решил Пошта.

— Угу. Только каждый патрон весит грамм пятьдесят, так? С нормальной пулей или навеской картечи. Значит, десять патро­нов — полкило. Сто патронов — три барабана, или тридцать секунд ведения боя — уже пять килограмм. И сколько ты упрешь на себе? Нет, ружье, конечно, классное, но больше для оборонительной вой­ны. А нам в поход.

— Зато патроны двенадцатого калибра везде достать можно! — парировал Пошта. — В отличие от «магнумов» револьверных, — под­колол он профессора, не выпускавшего из рук «Питон». — В край­нем случае — самом накрутить, машинка-то наверняка тут есть!

— Согласен, — кивнул Штемпель. — Дробовик возьмем обяза­тельно. Но не автомат, и даже не полуавтомат — поставь «Вепрь» на место, а самую обычную помпу. «Моссберг-590» или «Реминг­тон-870». А лучше даже — пятисотый «Моссберг», укороченный. Патронов всего пять, но зато под курткой спрятать можно. И бу­дешь дважды думать, перед тем как стрелять. Есть у вас в запасах «пятисотки»? — спросил Штемпель у Контейнера.

—  Мало, их часто берут, — пожаловался тот. — Но для вас найдем.

У найденного дробовика оказался никелированный дырчатый кожух на стволе (и хорошо, и плохо: с одной стороны — блестит, может выдать, с другой — ржавчина ему не страшна) и прикрепленный к ствольной коробке патронташ на пять гнезд (однозначно хорошо, существенно ускоряет перезарядку). «Моссберг» Штемпель вручил Поште, а потом крепко задумался, чем бы вооружить Бандерольку. С ее-то субтильной комплекцией!

—  Как у тебя с терпеливостью? — спросил он девушку.

—  Чего? — не поняла та.

—  С выдержкой как, говорю?

—  Да вроде нормально, не жаловался никто, — пожала плечами Бандеролька.

—  На животе спать умеешь?

Бандеролька от удивления открыла рот и хлопнула ресницами,

—  Не в смысле — слюни на подушку пускать, — пояснил Штем­пель, — а в смысле — спина не болит, если долго лежишь на животе в одной позе?

Бандеролька густо покраснела.

—  Не болит, — тихо ответила она.

—  Прекрасно. Тогда дам я тебе, красна девица, снайперскую винтовку. Только не Драгунова, а что-нибудь с ручным перезаряжанием. Дабы не повадно было жечь боеприпасы. «Ремингтон-700» есть у вас?