Слишком сильный

— Да-а! — взволнованно проговорил я.

Эрик повернулся ко мне.

— Понимает, умный мальчик! — усмехнулся он.

В двери показалась полная женщина в белом халате.

— Эрик! Очередь! — проговорила она.

— Нашла чем удивить! — зевнул Эрик. Женщина исчезла. Эрик лениво поднялся. — Ну что, к тебе, что ли, сходим? — обратился он к усатому блондину.

— Можно! — вяло откликнулся он.

— А можно, я с вами? — попросил я.

— Что ж… иди! — поглядев на меня, сказал Эрик.

— Ученик твой… по части рукоприкладства? — поглядел на меня блондин, когда мы вышли.

— Нет… но, видимо, хочет, — усмехнулся Эрик.

— Хочу! — воскликнул я.

…Когда на следующий день, небрежно беседуя о том о сем, вошли мы с Эриком в зал, где выстроились каратисты, Пека, стоявший первым, буквально побелел — даже роскошная футболка его вроде бы побледнела вместе с ним.

Все начали, держа ладони у лба, мелко кланяться, приговаривая: «Здравствуйте, сэнсей!». Получалось как бы так, что и мне они тоже кланяются.

В перерыве, когда мы отдыхали. Пека подсел ко мне.

— Что ж ты не сказал, что вы с сэнсеем вась-вась? — с отчаянием в голосе прошептал он.

— Я еще много чего тебе не сказал! — с легким оттенком угрозы ответил я.

До перерыва мы занимались просто разминкой — приседания, растяжки. После перерыва пошли более крутые дела: каждый подбегал к макиваре — вертикально закрепленной японской доске — и как только мог сильно, не жалея, естественно, пальцев, наносил несколько мощных ударов кулаком. Вот моя очередь… я бил, бил… макивара даже не шевелилась! Я уже слышал, как за моей спиной начинают хихикать. Я понял, что сейчас решается моя судьба, вспомнил о «психической волне», зажмурился, кинул себя на макивару — и с восторгом почувствовал, как она спружинила.

— Сила есть! — донеслась до меня снисходительная реплика Эрика.

Я испугался, что кто-нибудь добавит «ума не надо», но здесь эта поговорка была не в ходу. Пека лихо мне подмигнул. Все было о’кей.

Глава V

На следующий день в школе все уже знали, что я каратист и кореш «самого Эрика», — это, оказывается, было самое важное для репутации среди парней, все остальное учитывалось меньше. Многие, кто в первый день «не узнавали» меня, теперь вдруг начали дружно узнавать, подходили, спрашивали, где же я так долго пропадал: чувствовалось, что жизнь без меня была для них абсолютно невыносимой.

«Да, интересно, — подумал я. — Стоит один раз как следует стукнуть кулаком — как тебя сразу же все начинают уважать!»

— Да… маленькое объявление! — произнес Ланин в конце уроков. — В нашей школе открылся кружок… по очень интересному и перспективному направлению в технике — микроминиатюризации. Желающие обращайтесь с вопросами к Лубенцу! — Он показал на Генку.

Но никто не обратился. Со слов «неформального лидера» Пеки все уже знали, что дело это — лабуда, вот каратэ — это да, но только не всех туда берут… Поэтому на объявление это никто не прореагировал. Может, кто и хотел прореагировать, Но — позориться перед Пекой?

При выходе из класса Пека подошел ко мне и сказал специально громко:

— Эрик вчера звонил, сказал, что заскочит за нами. Дело есть!

Я с достоинством кивнул.

Генка и его папаша сидели за своими инструментами, специально распахнув дверь в коридор, но все проходили мимо. И я прошел.

Потом все почтительно стояли и смотрели, как мы с Пекой неторопливо, вразвалочку шли к белому «мерседесу» Эрика. Эрик посмотрел на нас через дымчатые стекла машины, отстегнул изнутри заднюю дверцу:

— Падай!

Мы резко рванули с места. Эрик врубил «стерео». Вот это жизнь! Мы остановились у точечного дома.

— Одиннадцатый этаж, квартира пятьдесят шесть! — лениво проговорил Эрик.

Мы быстро выскочили из машины, как пожарники или как оперативные работники, взлетели на одиннадцатый этаж, позвонили. Нам открыла красивая женщина в японском халате.

— Мы от Эрика! — вполголоса проговорил Пека.

— А! — не сразу сообразив, сказала она. — Хватайте! — Она показала на два больших фирменных пакета, брякающих посудой.

Мы схватили их, мгновенно спустились вниз, загрузили в багажник.

— А… деньги мы забыли ей отдать! — всполошился я.

— Солидные люди такой мелочовкой не интересуются! — усмехнулся Эрик, и мне стало стыдно за мою наивность.

Мы еще раз двадцать «слетали» к различным солидным людям, причем у одного капитана я жутко опять опростоволосился, отказавшись взять иностранные бутылки, но Пека шепнул, что это «самое то», и долго благодарил капитана.

Потом мы заехали на рабочее место к одному из друзей Эрика. Ко всем его друзьям обязательно стояли очереди — на этот раз это была очередь с макулатурой. Одновременно хлопнув дверцами «мерседеса», мы дружно вышли всей нашей командой. Очередь с завистью смотрела на нас. Мы небрежно прошли через служебный ход. Макулатурщик сидел и слушал магнитофон. Мы сидели, спокойно развалясь, и говорили о футболе, причем все игроки классных команд были близкими приятелями Эрика, назывались запросто по имени или даже по прозвищу.

Потом раздался стук в служебную дверку. Хозяин открыл. Вошел толстый мясник в окровавленном фартуке, прижимая к груди какой-то большой промокший пакет.

— Ну давай, быстро, что там у тебя! — сиплым голосом проговорил он.

Хозяин полез в шкаф и достал штук двадцать глянцевых, роскошных изданий Конан Дойла «Приключения Шерлока Холмса». Детская, в сущности, книжка, но здесь она, видимо, котировалась.

— Ага, — глянув на заглавие, проговорил мясник. Он вывалил на стол пакет — там оказались коровьи языки.

— Хватайте! — сказал Эрик и кинул нам с Пекой по языку.

Мы схватили.

Когда мы снова уселись в машину, Эрик посмотрел на очередь и сказал:

— Мне их искренне жаль. Они еще не догадываются, что все книги, на которые они рассчитывают, давно «ушли»!

Мы резко рванули с места.

Мы стремительно мчались по улице, и вдруг я увидел пустую бутылку, стоящую возле водосточной трубы.

— Бутылка! — радостно завопил я, хватая Эрика за плечо.

Тот брезгливым движением скинул мою руку с плеча.

— Никогда не надо мелочиться! — назидательно проговорил он. Мы пронеслись мимо бутылки, я даже не успел оглянуться на нее. «Все-таки жалко, двадцать копеек!» — подумал я, но ничего, естественно, не сказал.

Потом мы сидели в подвале, в «бутылочном раю», и слушали клевую музыку. К нам, естественно, стояла очередь, но работать как-то не было настроения: мы достаточно уже сегодня затарились у «солидных людей».

Вдруг раздался бешеный стук в служебную дверь.

— Кого там еще несет? — лениво проговорил Эрик и приказал мне: — Пойди погляди!

Я отпер дверь и обомлел. Передо мной стоял Зотыч. Где он был это время — непонятно, но чувствовалось, что жил он не в роскошных отелях.

— Санек! — радостно завопил он. — Как ты здесь? Ну, я рад! В руке у него была пустая бутылка, похоже, та самая, что мы не взяли с тротуара.

— Твой знакомый? — обращая на меня взгляд, спросил Эрик.

Я посмотрел на Зотыча… Ну и видик!

— Да нет… так! — небрежно ответил я.

— Вали, дядя! Сегодня не подаем! — проговорил Эрик и приказал мне: — Закрой за ним!

— Завтра, завтра! — взявшись за дверь, резко сказал я. Зотыч растерянно посмотрел на меня.

— А как же?.. — Он поднял руку с бутылкой. Я молча взял ее у него, небрежно сунул ему двадцать копеек. Я хотел — была такая секунда! — дать ему еще и язык, но потом подумал, что это несолидно. Зотыч, мелко кланяясь, вышел. Я резко задвинул засов.

— Шляются тут всякие! — проговорил Эрик.

Глава VI

На следующий день на перемене ко мне подошел весь такой стремительный, деловой Ланин и уверенно сказал:

— Так мы договорились, старик?

— Договорились! — так же деловито ответил я. — А о чем?!

— Ты что — забыл? — Он удивленно поднял бровь. — Помнишь, в кабинете у шефши (так он называл директрису) ты говорил, что хочешь пойти в кружок мягкой игрушки?