Страница 91 из 122
Сегодня мы открываемся в Марселе. «10 дней». Любопытно, что будет с Высоцким. Хочется, чтоб он сыграл, чтоб он дотянул, а там пусть как знает… Вряд ли он станет тянуть лямку в театре дальше: игра сыграна, Европа «Гамлета» увидела, история пишется.
В консульстве — семейный прием. Хорошо. Знакомые напитки и горячие сосиски. Володя пил джин с тоником. Марина в 13.00 уехала. Сможет ли он сегодня, а в особенности завтра играть? Игорь Бычков[147] нехорошо обмолвился: «Надо бы вашего шефа один раз приложить хорошенько. В Союзе — это одно, а здесь — замена „Гамлета“…»
Наметившийся конфликт между Любимовым и Коганом[148] в открытый, злой скандал превратился… Наделал своим интервью волны Любимов. И будто, что шмонать стали на таможне, и наряд усиленный ГБ был вызван — все деятельность Когана и его помощников. И как он допустил, чтобы обыскивали ведущую актрису… Два «Епиходовых» театра и попали — Рамзес[149] да Зинка. И, конечно, срыв Высоцкого, когда Любимов назначил дежурство труппы на «Гамлете», в случае, если ему станет плохо и врачебная помощь будет бессильна, продолжить спектакль-трагедию концертом. Кажется, такого в практике театра (драматического за границей) не случалось… Впрочем, вспомним слова шефа: «Париж видел все». Ночью по Марселю шеф с Пьером[150] ловили его… Сам же довел его, хотел отправить на машине с приема у мадам издательницы. Володька: «Я для вас не меньше сделал. Я поеду без вас, куда захочу…» и т. д. «Баньку» мы с ним вопили, как и прежде, но кому мы нужны были? Вообще, было ли это в моей жизни: Марсель? Лион? Париж?..
1978
Володя В. читает «Слово» Распутина. Что скажет? Не знал я, что он в Европу летал, дал бы ему 20 франков на книжки и пластинку.
Главное — это 21 мая, когда мы с Высоцким отчитываться будем[151]. Как бы не посмеялся надо мной шеф потом. У Володьки карта выигранная. А мне за счет русских песен выезжать надо, однако.
Еще мне предстоит записать неприятнейший разговор с Любимовым по поводу концерта в театре. На «Добром» он поздоровался с Высоцким за руку. Мне не подал.
— Здравствуйте, товарищ Золотухин. Ну, вы совсем прям Муслим Магомаев. На концерте вас имел честь видеть… И обращенье, и манеры…
— А что, голосовые данные у него не хуже, — поддержал Высоцкий.
— Лучше, что вы, лучше…
Я повернулся и отошел. А дальше, через несколько дней, еще хуже. Он понял, что обидел меня. На спектакле показывал зеленый свет[152].
Как-то увидел — пригласил в кабинет.
— Валерий, тебе этого никто не скажет… Трифонов[153] — человек серьезный, и он не в шутку, а на полном серьезе спросил меня: «Это он для провинции приготовил?» Всерьез меня спросил. Когда Есенин надевал поддевку и сапоги, будучи давно городским и известным поэтом, щеголяя своим крестьянством, те, кто видели, говорят, что это было мерзко…
Уши мои горели, хотелось плакать от такого открытого и справедливого удара.
Концерт — «В поисках жанра» — в ЗИЛе. Володя жаловался на шефа: «Берете, надеваете образ… не общаетесь, не действуете…» и пр.
Вчера Володя пробовался на Дон Гуана. В Лепорелло вызвал Лепорелло Таганского — Бортника.
Надписал Володе книжку свою: «Володя! Ближе человека „по музам, по судьбам“ у меня нет, спасибо за дружбу, любящий тебя В. Золотухин».
Ночь всю, прошедшую без сна, Смоктуновский мне являлся, как Марфа Петровна Свидригайлову, с дьявольской, ангельской улыбкой, которой он одарял меня вчера при встрече в театре после прогона[154]:
— Здравствуйте, очень рад видеть вас… Кажется, нам с вами предстоит работать вместе… сниматься. Но скажу вам откровенно, я вашу пробу страшно разругал. Угостите меня сигареткой. Нет у вас? Ну позвольте, я вашу несколько раз курну? Ну вот. Когда мне сказали о вас как о Моцарте, я очень обрадовался. Я вас люблю как артиста, индивидуальность, но то, что я увидел на экране, страшно разругал. Швейцеры[155] замечательные, милые люди, но… понимаете, ведь он — гений… Гений, понимаете? Как ты да я… немного помоложе. Вот, как хорошо вы на меня смотрите… А так что-то на вас нацепили, какие-то побрякушки… Разрешите, я еще курну?.. Я вас не обидел? Вы не сердитесь на меня?
— Что вы. Я вас люблю и когда хорошо и когда плохо.
— Да, вы знаете, меня стоит, право, и когда удачи, и неудачи… я… в общем, хороший… и добрый, так что вы не сердитесь.
Подошел Высоцкий:
— Иннокентий М., я испугался, увидев вас в зале. Ведь это всего лишь третья репетиция у меня… Как вы замечательно выглядите. Подтянутый, в такой спортивной форме…
1979
Два концерта в ГПЗ. Приехал Высоцкий, дозвонился до Швейцеров. Оказывается, утверждения еще не было, на той неделе Сизов[156], а потом еще и Лапин.
Видел во сне Высоцкого, который предлагал мне уколоться наркотиком… сам проделал это через куртку, в руку. Второй укол я ему сделал — обезболивающий… Это Тамара разглядывала вчера шприц и рассказывала, что на «Ленфильме» медпункт расхитили.
С Божьей помощью размочил я сегодня Моцарта… Смоктуновский про Высоцкого (Свидригайлова): «Гитара — хорошо, пусть будет гитара. А где же глубина… этого человека?»
Вчера была съемка Моцарта. Что я наработал? Зачем я играю, действительно, молодого Смоктуновского, как говорит Высоцкий. Надо играть здорового Пушкина, без идиотических интонаций и пр.
Минск.
Уехал Высоцкий. Я пытаюсь учить монологи Гамлета, но вовсе не для того, чтобы его опять «заменять», а для того, чтобы записать телепередачу с профессором Аникстом «Четыре монолога Гамлета».
Появилась статья в «Советской Белоруссии», обзорная о наших гастролях, нехорошая, мелкая (как ведут себя актеры в массовках — паслась бабенка около режиссерского столика Любимова). Паскудная статья… хотя мелочи, быть может, и верны, но это не для такой газеты, не для прощального слова. Не стоило месяц вкалывать как проклятым, чтобы получить такую оплеуху, да ладно… Обвиняют в небрежной игре Гамлета — Высоцкого. Мол, в Югославии — это гордость нашего театра советского, а в Минске — пренебрежение и пр. Аукнулось Володе, лягнули за то, что уехал.
Высоцкий занял 2500 р. Володька улетел сегодня на Таити, к Марине.
1980
Теперь собрание записываю…
Шеф. Происходит странная ошибка: больной спрашивает, ответственен ли он за квалификацию врача. Высоцкий умолял играть Гамлета. Но он только хотел. Абстрактно. А совершенно в роли ничего не понимал, и репетиции были адовы! Адовы…
14-го пошел в театр. Сразу встретил шеф. В три минуты он меня осрамил: «Я не буду с вами работать, я уйду от вас. Неужели нельзя позвонить, прийти сказать, что меня не будет несколько дней и т. д. Это же хамство. Один дохамился — Высоцкий. Вторым хотите быть вы? Пожалуйста».
147
Бычков Игорь Николаевич — сотрудник КГБ, сопровождавший труппу Театра на Таганке во время гастролей во Франции.
148
Коган Илья Аронович — короткое время директор Театра на Таганке.
149
Рамзес — Расми Джабраилов, актер Театра на Таганке.
150
Пьер — режиссер марсельского театра.
151
«…мы с Высоцким отчитываться будем» — речь идет о спектакле «В поисках жанра».
152
«…показывал зеленый свет…» — когда спектакль шел хорошо, Ю. Любимов, стоя в проходе зрительного зала, показывал актерам на сцене фонариком зеленый свет.
153
Трифонов Юрий — писатель. На сцене Театра на Таганке идут в постановке Ю. Любимова инсценировки его произведений «Обмен» и «Дом на набережной».
154
«…после прогона…» — имеется в виду прогон спектакля «Преступление и наказание» по Ф. Достоевскому, где В. Высоцкий исполнял роль Свидригайлова.
155
Швейцеры — Михаил Швейцер, кинорежиссер и кинодраматург, и Софья Милькина, кинорежиссер. В то время они приступили к работе над т/ф «Маленькие трагедии» по А. Пушкину, в котором В. Золотухин играл Моцарта, а В. Высоцкий — Дон Гуана.
156
Сизов Николай Трофимович — в то время генеральный директор к/с «Мосфильм». «Маленькие трагедии» снимались по заказу Центрального телевидения на к/с «Мосфильм».