Я — Спок

В волнении я связался с Джеффом и дал ему понять, что весьма заинтересован. Он согласился устроить встречу между мной и продюсером, который до этого высказывал сомнения насчет назначения меня режиссером.

Но когда я встретился с Арни Глимчером, мы немедленно нашли общий язык.

— Арни, — сказал я ему. — Я понимаю, что ты не знаешь меня достаточно хорошо, чтобы понять, почему я могу успешно справиться с этим материалом. Все, что ты обо мне знаешь, это «Звездный путь-IV» и «Три мужчины и младенец», так что я не могу тебя винить за твои сомнения. Но ты должен знать, что я хорошо разбираюсь в Одетсе и Чехове, той литературе, традиции которой продолжает «Хорошая мать». И вдобавок я еще и из Бостона родом, так что хорошо знаю среду, которая испытывает и судит Анну.

Это, похоже, успокоило Арни, и мы начали обсуждать подход к материалу. Мы сошлись во взглядах на многие идеи, и расстались хорошими друзьями. За все время съемок «Хорошей матери» мы с Арни ни разу не отступили от основной мысли — фильм был трагедией, в чистейшем шекспировском духе, в которой невозможны поддавки, невозможна счастливая развязка, в которой Анна поднимается с места свидетеля, чтобы высказать судье все начистоту, а потом триумфально удаляется вместе с ребенком и любовником.

Но очень многим актрисам хотелось именно поддавков, счастливого конца, в котором Анна преодолевает свое воспитание, и всю подавляющую, патриархальную систему. Но Дайан Китон отлично поняла материал и восхитилась тем, что мы хотим сделать. Мы были счастливы взять ее на роль Анны.

И были рады взять Лиама Нисона на роль Лео. Несколько заметных актеров отказались от роли, поскольку они боялись, как скажется исполнение такого персонажа — позволяющего маленькой девочке трогать свой пенис — на их карьере (хоть сценарий и давал понять, что Лео сделал все верно). Но Лиам никогда не отлынивал от работы. Его игра была настолько прекрасной и деликатной, что понравилась всем, даже тем критикам, которые пренебрежительно отозвались о фильме.

Лиам Нисон в роли Лео Каттера

На роль адвоката Анны я, несомненно, хотел взять Джейсона Робертса. Позвольте мне тут упомянуть, что этот законник не особо симпатичен, когда только появляется в истории. Он юрист-махинатор, делец и прагматик, который прямо говорит Анне, что она не сможет выиграть процесс, если скажет правду и будет настаивать на том, что она и Лео были правы. Она должна сказать судье, что они «ошиблись» в обращении с ребенком, или Молли у них отберут.

(Этот сценарий был строго привязан к фактам. Чтобы увериться, что мы правильно поняли, как законодательная система увидела бы ситуацию, я обсудил сюжет с офицером из Бостонского полицейского управления. Я объяснил ему, что Анна и Лео, с точки зрения окружающих, допустили с Молли две «ошибки» — во-первых, Лео разрешил Молли трогать свои гениталии, во-вторых, Анна и Лео занимались любовью, пока Молли спала в их кровати. Мой вопрос заключался в следующем: выглядит ли правдоподобным, что юридическая система Бостона признает это достаточным основанием, чтобы отнять у матери ребенка?

— Абсолютно, — ответил офицер. — Она потеряла бы ребенка.

— Из-за случая с гениталиями?

— Нет, — сказал он. — Это вряд ли. Но в ту же минуту, когда она признает, что они занимались любовью, пока девочка была с ними в постели, все будет кончено.

— Но ребенок спал…

— Без разницы, — заявил он. Это была та самая новоанглийская ограниченность, и я понял, что мы на правильном пути.)

Но вернемся к вопросу адвоката Анны. Он понимает, что ее шансы сохранить Молли весьма малы, а ее признание следователю, что они с Лео занимались любовью, пока Молли спала в их кровати, практически окончательно решает ее судьбу. Он убеждает ее, по сути, отдать себя на милость суда и признать, что она совершала ошибки, но в остальном всегда была «хорошей матерью», и что она бросит Лео навсегда, если только ей разрешат сохранить дочь.

Я знал, что Джейсон Робертс будет идеален для этой роли. Мы познакомились с ним несколько лет назад, повстречавшись на одном телевизионном ток-шоу в Чикаго. Я тогда играл в «Кровати», а он — в «Луне для пасынков судьбы» с Колином Дьюхерстом. Мы славно поболтали после передачи, и он пригласил меня на свой спектакль. У меня тогда было весьма плотное расписание, так что я ответил:

— Ну, я постараюсь…

На что он пылко отозвался:

— Пожалуйста, приходи! Пьеса того стоит, и ты нам нужен!

Ну как я мог отказаться? Я отправился смотреть пьесу, и мы еще пообщались после.

Так что с «Хорошей матерью» я отправил Джейсону сценарий через его агента и предложил ему роль адвоката Анны. Некоторое время ничего не было слышно, и наконец, когда я позвонил его агенту, мне было сказано:

— Джейсон не может это сыграть. У него проблемы с расписанием…

— Какие? — спросил я. — Может, мы сможем их уладить.

— Ну, на самом деле… ему и играть-то этого персонажа не очень хочется…

Но тут я был очень решительно настроен. Я сам позвонил Джейсону.

— Леонард, — сказал он. — Рад тебя снова слышать. Слушай, я знаю, что ты прислал мне тот сценарий, но я правда не могу тебе помочь. С моим графиком это невозможно…

— Джейсон, мы действительно хотим тебя заполучить. Что, если мы уладим дело с графиком и любыми другими вопросами, которые у тебя возникнут? Ты возьмешься за роль?

На другом конце телефонного провода повисла долгая пауза.

— Ну, если честно, Леонард, этот адвокат просто настоящий козел.

— Джейсон, мне нужно сказать тебе две вещи. Во-первых, он-то сам себя козлом не считает. Он нормальный хороший парень. Ну, может, бесчувственный по отношению к тому, во что верит Анна, но вполне трезвомыслящий. Он знает, как работает правовая система и он пытается сделать все, чтобы помочь ей сохранить ребенка.

Повисла еще одна долгая пауза.

— Ладно, тут ты меня убедил. А что второе?

— Пожалуйста, приходи. Пьеса того стоит, и ты нам нужен!

Он расхохотался, и я понял, что уговорил его! Он прекрасно подходил для своей роли, и мы дали его персонажу очень важную последнюю сцену — после того, как он сообщает Анне дурные вести о том, что она потеряла своего ребенка и она в отчаянии выбегает из офиса, он опускает голову и склоняется на миг в глубоком сожалении. По сути, этот жест искупает персонажа.

Другими чудесными актерами, присоединившимися к проекту, были Чарльз Кимбро (ныне звезда «Мерфи Брауна») и Трейси Гриффит, сводная сестра Мелани. Элмер Бернштейн написал прелестную музыку, и нам повезло выловить оператора мирового класса, Дэвида Уоткина из «Огненных колесниц» и «Из Африки».

Режиссировать этот фильм было захватывающе. В то же время, съемки этой картины совершенно меня измучивали, потому что речь шла о глубокой потере. Я просыпался по ночам в слезах. Это было для меня чрезвычайно болезненно, отчасти, возможно, потому что через несколько месяцев после ухода моего отца из жизни моя мать тоже заболела и умерла.

До «Хорошей матери» работа всегда служила мне успокоением, способом справиться с глубокой и личной потерей. Но трагическая потеря Анной своего ребенка пробудила все подавленное горе, которое я ощущал в связи со смертью своих родителей. Съемка фильма принесла мне катарсис. И, пока шли съемки «Хорошей матери», я настолько погрузился в проблемы персонажей, был каждый день так захвачен каждой отдельной сценой, которую мы снимали, что был практически не в состоянии предвидеть, что неизбежно должно было произойти. С одной стороны, я знал о трагическом конце — Анне было суждено потерять обе любви своей жизни — но, когда дело дошло до этих сцен, глубина чувств, которые я ощутил, захватила меня врасплох.

Дайан Китон совершенно потрясающе сыграла Анну. Я отчетливо помню день, когда мы снимали сцену, за которую ей по праву следовало бы присудить «Оскара». Это был очень мощный момент, когда Анну расспрашивает нанятый судом психиатр о ее методах воспитания и инциденте между Молли и Лео. Сначала она не хочет открываться, но когда начинает говорить, ее любящее сердце и печаль о ее ребенке и Лео показываются та ясно, что захватывает дух.