Я — Спок

Когда я написал книгу и предложил ее издателю, мы сошлись на том, что Спок должен быть упомянут. Мы обсудили такие варианты, как «Я и Спок» и «Моя жизнь со Споком», но все они казались скучными. Я хотел, чтоб название было с подковыркой.

Тогда я вспомнил упомянутый в книге случай, когда женщина показала на меня своему маленькому сыну и сказала: «Это мистер Спок!» Мальчик уставился на меня, не узнавая, поскольку я был не в костюме вулканца. Я использовал эту ситуацию и тот факт, что меня чаще просили при раздаче автографов подписываться именем «Спок», чем «Леонард Нимой», как краеугольный камень для главы, названной «Я — не Спок», где я развлекался философским обсуждением вопроса, «является» ли актер героем, которого он играет, или нет. Начиналась она так:

Я — не Спок. Но почему голова моя поворачивается, когда незнакомец окликает меня этим именем? Почему меня задевает, когда кто-то говорит: «Что случилось с твоими ушами?» Я — не Спок.

Тогда почему я чувствую чудесную теплоту, когда кто-то отпускает комплимент вулканцу?

«Спока в президенты!» — гласит наклейка на бампере машины напротив меня. Я исполняюсь гордости и улыбаюсь. Я — не Спок.

Но если Спок — не я, то кто? И если я — не Спок, то кто я?

И вот, обсуждая с издателем возможные заголовки для книги, я подумал, что название «Я — не Спок» может сработать. Конечно, оно привлечет внимание потенциальных читателей и пробудит в них любопытство. Но издатель забеспокоился и выразил свое мнение: «Это негативный заголовок, а книги с негативным заголовком продаются хуже».

Но такой умник, как я, немедленно от него отбился: «А как насчет «Унесенных ветром»?»

Я выиграл этот спор. И очень жалею, потому что был совершенно неправ.

Книга «Я — не Спок» вышла в 1975 г., когда феномен «Звездного пути» только что вступил в силу. Добившись только частичного успеха на NEC, где мы прохромали три года, шоу обрело новую жизнь в СМИ. Местные телеканалы получили возможность показывать его в то время, когда оно будет более доступно своей аудитории — и постепенно сериал и зрители нашли друг друга. К середине семидесятых он стал событием. Колледжи не ставили занятий на время, когда шел «Звездный путь», чтобы избежать предсказуемой непосещаемости! Некоторые профессора использовали эпизоды при ведении своих занятий, и даже сейчас целее курсы, посвященные различным аспектам «Звездного пути», преподаются в разных университетах. Некоторые телеканалы устраивали марафоны «Звездного пути» по выходным, и во многих городах его показывали «полосой» — каждый вечер с 6 до 7. Матери шутливо жаловались, что мы разрушаем традицию семейных ужинов — никто не может есть, пока идет «Стар Трек»!

Тысячи и тысячи новых приверженцев усаживались перед телевизором, запоминали диалоги из каждого эпизода, слово-в-слово. Вскоре по стране раздался прочувствованный крик:

— Дайте нам еще «Звездного пути»!

И как раз в разгар этой отчаянной нужды я выиграл свой маленький спор с издателем и выпустил мою книгу, мое дитя, на улицу. И это дитя заговорило нежным, наивным голоском и изрекло: «Я — не Спок».

Умно, точно. Нельзя было выбрать времени или названия хуже. Ответом был глубокий, скорбный плач разочарованной публики, за которым последовали взрывы гнева и даже ненависти. Я получил кучу ужасных писем, большинство из которых гласило: «Мы тебя породили, мы тебя и убьем!». К сожалению, за ними последовали статьи в прессе, которые только подлили масла в огонь. В итоге они создали вариант: «Актер отвергает персонажа, который угрожает его поглотить».

Несколько лет после этого зрители были уверены, что «Звездный путь» больше не снимают, потому что я поклялся больше никогда не играть Спока, поскольку я его ненавижу.

Одна из причин, по которым я пишу эту книгу — возможность, наконец, навсегда положить конец чудовищным и необоснованным слухам. Вот, черным по белому — я не испытываю ненависти к вулканцу. На самом деле он мне всегда искренне нравился, и, как я упоминал в «Я — не Спок», если бы кто-нибудь пришел и сказал: «Ты больше не можешь быть Леонардом Нимоем, но можешь быть кем угодно другим» — я бы и на миг не задумался. Я бы хотел быть Споком. Он мне нравится, я его уважаю, и я им восхищаюсь.

А что касается «Звездного пути», я чрезвычайно рад и горд, что играл роль (в буквальном смысле) в сериале, который стал культурным событием. Я говорил недавно о волне гордости, которая поднялась во мне, когда я увидел наклейку «СПОКА В ПРЕЗИДЕНТЫ!» на бампере машины, и этим утром я испытал то же чувство (прости, Спок!), когда случайно пролистывал «Лос Анджелес Таймс». Украшавшее первую страницу фото американского астронавта Нормана Тагарда и его приятелей-космонавтов на борту станции «Мир» было озаглавлено «Новое поколение». А, перелистнув на раздел «Жизнь и стиль», я обнаружил обзор нового автомобиля «Крайслер» под названием «Куда не ступал ни один минивэн». «Звездный путь», похоже, пропитал нашу культуру и двигается вместе с нами в будущее. Войдите в любую крупную компьютерную сеть, и вы обнаружите, что одним из самых активных будет сектор «Звездного пути», забитый сообщениями от фанатов, обсуждающих мириады воплощений «Трека» — от оригинального сериала и фильмов до трех побочных шоу. Некоторое время назад я видел запись интервью с основателем компании «Эппл», Стивом Возняком. Пока он вел беседу в своем офисе, я не мог не заметить огромный постер на его стене, изображающий зеленокровного святого покровителя компьютерщиков — Спока.

Я в восторге, что мне удалось сыграть свою роль в таком феномене.

Но да, конечно, если вдаваться в технические детали, я — совсем не Спок, я — актер Леонард Нимой, который играет этого героя. Но, в то же время, есть хороший аргумент в пользу того, что именно я и есть Спок, в конце концов, я ведь использовал свои собственные эмоциональные (или, хм, неэмоциональные) ресурсы, чтобы помочь создать этого персонажа. Я вложил в роль часть своей собственной личности — и, будем откровенны — за годы игры множество привычек и философских взглядов вулканца впитались в меня самого.

Является ли Спок просто моей маской, вроде тех, что носили в театре древние греки? Или есть что-то большее? Современные актеры больше не используют огромных, стилизованных масок, современная игра требует реализма. Значит ли это, что мы во время представления смотрим прямо в сердце и душу актера, или существует невидимый фасад, занявший место «маски»?

Возможно, верно и то, и другое. Я вспоминаю сцену в «Звездном пути-VI», которую мы играли с Биллом Шатнером в каюте Спока. В момент рефлексии Спок спросил Кирка: «Неужели мы, ты и я, постарели и настолько утратили гибкость, что пережили свою возможность быть полезными?» Когда камера повернулась, я внезапно почувствовал, что ощущение маски исчезло полностью — как если бы Леонард Нимой задавал тот же самый вопрос Биллу Шатнеру. (Это-то и был настоящий подтекст — вопрос Спока относился к возможности быть полезным для Федерации, но в разговоре между Нимоем и Шатнером он относился к нашей возможности быть полезными для «Звездного пути»). В этот момент я почувствовал полное слияние. Всякое разделение между мной и Споком исчезло. Не только Спок говорил с Кирком, но тем же самым голосом в тот же самый момент и Нимой говорил с Шатнером. Спок и я стали одним целым.

И вот интересный поворот старой истории. Помните эпизод из «Я — не Спок» с матерью и ее маленьким сыном, который меня не узнал? Несколько дней назад я зашел в лифт, и там была женщина с сынишкой (нет, не те же самые, что двадцать лет назад!). Этому мальчику было примерно столько же лет, как и первому — примерно шесть-семь.

Глаза женщины практически сразу округлились, и она слегка подтолкнула сына локтем. Я терпеливо ждал, пока она не привлекла его внимание и не указала на меня.

Ну, он уставился на меня изо всех сил, но не подал никаких признаков узнавания. Я был уверен, что мне суждено еще раз пережить сцену, давшую название предыдущей книге.