Страница 65 из 76
Рассчитывали восставшие на московский простой люд — чернь, которая, по отзывам современников, в это время волновалась; ее недовольство вызывали высокие цены на хлеб и другие съестные припасы. Московские стрельцы не прочь были опереться и на помощь стрельцов из других городов, донских казаков, солдат.
Известие о выступлении стрелецких полков вызвало переполох в Москве среди бояр-правителей. Богатые люди начали бежать из столицы. Боярская дума, неоднократно собиравшаяся на заседания, вынесла решение — послать против восставших стрельцов несколько полков. Под ружье собрали не только дворян и солдат, но и отставных воинов, конюхов, подьячих, недорослей, всего до 8 тысяч человек при 25 пушках. Возглавили войско боярин А. С. Шеин, генерал П. Гордон, генерал-поручик князь И. М. Кольцов-Мосальский.
Царские ратники шли очень поспешно. Вечером 17 июня они подошли к Новоиерусалимскому Воскресенскому монастырю.
Переговоры, происходившие на следующий день, закончились безрезультатно. В разговор вступили орудия. Восставшие развернули знамена и открыли огонь из пушек и ружей, ранили четырех человек. Вслед за тем пушки полковника Граге точным огнем стали косить ряды стрельцов, и они смешались. После третьего залпа восставшие бросились на солдат, но уже следующий залп окончательно смял их, и повстанцы начали разбегаться, сдаваться в плен.
В ходе сражения, довольно короткого, было убито до 15–20 стрельцов, ранено около 40. Остальных переловили и посадили под караул в Воскресенском монастыре.
В ходе розыска, предпринятого по указанию московских бояр, Шеин приказал из всей массы восставших выделить выборных, «беглецов» в Москву (в марте этого года) и «пущих заводчиков», то есть наиболее активных деятелей восстания, его руководителей. Таковых набралось 254 человека. После допросов Шеин приказал повесить 56 «пущих заводчиков», в том числе главных вождей — Туму и других. Потом по решению московских бояр повесили 74 «беглеца» в Москву. Всего погибло 130 человек. Умирали они молча, с крестным знамением. Остальных 1965 человек разослали по разным городам и монастырям. Но пробыли они там недолго, немногим более двух месяцев.
Петр не скрывал крайнего недовольства результатами розыска Шеина в Воскресенском монастыре. Следствие, по его мнению, провели поспешно, не выявили корни «бунта» (то «семя» Милославского, о котором он писал в Москву из-за границы), а большинство участников отделалось слишком мягкими наказаниями. Зачинщиков же движения — считал Петр — казнили слишком быстро, не выведав у них необходимые и важные сведения.
По указанию царя в Москву вернули более тысячи стрельцов-повстанцев. 17 сентября 1698 года начался печально знаменитый стрелецкий розыск, поразивший воображение современников и потомков, оставивший у многих русских людей тяжелейшее впечатление жестокости, страшной, беспредельной.
19 сентября приступили к работе 10 розыскных комиссий. Их возглавляли самые знатные и влиятельные лица: князь-кесарь Ромодановский, начальник Преображенского приказа, главный мастер дыбы и кнута; бояре князья М. А. Черкасский, В. Д. Долгорукий, П. И. Прозоровский, И. Б. Троекуров, Б. А. Голицын и другие. Постепенно выяснялись подробности восстания, его цели.
После розыска, продолжавшегося по 1700 год, более тысячи человек закончили свою жизнь на плахе и виселицах, других сослали. 16 московских стрелецких полков Петр приказал раскассировать; стрельцов вместе с семьями выслали в разные города и там записали в посадские люди (ремесленники, торговцы). Эту операцию в народе назвали «стрелецким разорением». Царь планировал расформировать все другие стрелецкие полки. Но началась Северная война, и вскоре из бывших московских стрельцов сформировали новые полки. Они хорошо показали себя в Полтавской битве 1709 года и других операциях. Но постепенно их переводили в солдаты.
Окончательно московские стрельцы исчезают в 1713 году. Стрельцов же из других городов расформировали только во второй четверти столетия, уже после Петра Великого.
Первые новшества
Годы «стрелецкого розыска» наполнены многими другими событиями в жизни России. И дело не ограничилось борьбой со старозаветными бородами. В конце-то концов эта реформа коснулась прежде всего верхов русского общества, многие же простые крестьяне и горожане держались, откупались от брадобрития по иноземному подобию. Эти и другие меры царя вносили изменения в жизнь русских людей, подталкивали их к более живым и цивилизованным ее формам. То же можно сказать и об ассамблеях, обучении юношей-недорослей, а подчас и более зрелых по возрасту людей политесу, умению обходиться в обществе; введении вместо старорусского долгополого и широкорукавного платья коротких и удобных кафтанов европейского покроя, причем суконных, а не роскошных, как раньше, — парчовых, бархатных, шелковых. Последнее новшество не было таким уж и новым: еще при царе Федоре, брате Петра, при дворе вошли в моду польские и венгерские кунтуши. Теперь новое платье окончательно утвердилось, стало, так сказать, общегосударственной нормой — указ 4 января 1700 года повелевал всем дворянам российским, посадским людям, боярским холопам в Москве и других городах носить венгерские кафтаны. И бритье бороды, и новое платье постепенно внедряются в русское общество.
Еще более важное значение имели другие нововведения, принятые в 1699–1700 годах. Начало кораблестроения и мореплавания, артиллерийское дело и строительство крепостей остро поставило вопрос о необходимости инженеров, техников, мастеров, знающих математику, умеющих читать карты, пользоваться мудреными инструментами. Для армейских полков требовались госпитали и, тем самым, медицинский персонал, знание медицинской науки. И о многом другом, срочном, не терпящем отлагательства, приходилось думать, ломать голову. Конечно, нанимали за большие деньги специалистов-иностранцев. Но Петр, увидевший за границей академии и университеты, обсерватории и школы, многое другое, прекрасно понимал, что нужно в России заводить те же учреждения и заведения.
Уже в Англии Петр поручил Я. Брюсу изучить английские школы, представить отчет о них. По приезде в Россию он предпринимает практические шаги. Приглашенный им из Англии профессор Эбердинского университета Генри Ферварсон с двумя товарищами в 1701 году начал преподавать математику в Навигацкой (Навигационной) школе, расположенной в Сухаревой башне, над Сретенскими воротами Земляного города. За нею появились и другие математические школы.
В 1699 году в Москве завели новую типографию, в которой планировали печатать, причем не церковнославянским, а гражданским шрифтом, книги светского, научного содержания — по артиллерии, механике, истории, астрономии. Правда, первые книги, изданные на русском языке в 1699–1701 годах, вышли в Амстердаме. Потом их начали печатать в Москве.
Следующий важный шаг — введение нового летосчисления. 19 декабря 1699 года указ Петра возвестил, что отныне в России, как и в других странах Европы, летосчисление будет вестись не от «сотворения мира», а от рождения Иисуса Христа. На следующий день новый указ повелел начинать новый год не с 1 сентября, как делалось до сих пор, а с 1 января. Согласно распоряжению царя, 1 января 1700 года в церквах состоялись торжественные молебны по случаю Нового года.
С этого же времени всем подданным разрешили ездить за границу для обучения. Раньше подобные поездки запрещались. Теперь царь изо всех сил старался, чтобы русские юноши отправлялись в Западную Европу за знаниями, понуждал их к тому.