Страница 20 из 76
В городах издавна проживали на дворах и в слободах, принадлежавших боярам, патриарху и прочим иерархам, монастырям, их крестьяне, холопы, ремесленники и прочие. Занимались они, помимо обслуживания владельцев, и торговлей, ремеслами. Причем, в отличие от посадских тяглецов, подати не платили и повинности в пользу государства не несли. Это освобождало принадлежавших боярам и монастырям людей, в данном случае — ремесленников и торговцев, от тягла, «обеляло» их, по тогдашней терминологии.
Многие посадские тяглецы из черных слобод и сотен, чтобы «избыть тягло», а оно при царе Михаиле стало для них бедствием, «закладывались» к крупным феодалам — владельцам «беломестных» слобод и дворов, становились феодально-зависимыми от них людьми, работали на них: занимались ремеслом и торговлей как раньше, но тягла уже не несли. Феодалы таким путем увеличивали доходы. Казна не страдала, страдали оставшиеся в общине посадские люди: они должны были, по принципу круговой поруки, вносить прежнюю сумму податей, теперь и за «закладчиков». Так что возрастали объем тягла, давившего на них, и конкуренция в ремесленных и торговых занятиях со стороны «беломестцев».
Посадские люди на земских соборах, в челобитных требовали вернуть закладчиков, всех людей, занимающихся ремеслом и торговлей, в посадские общины, к посадскому тяглу. Но власти, защищая интересы феодалов, не внимали подобным просьбам, тянули время, ограничивались полумерами. Например, заставляли беломестцев перенести свои дворы с посадской земли в «белые» слободы и дворы. Организовали одно время Сыскной приказ во главе с боярином князем Ю. Я. Сулешевым. Но ничего не получилось из сыска закладчиков у бояр и иерархов.
В 30-е годы после смерти энергичного и сурового патриарха Филарета, отца царя Михаила, московские посадские люди усилили нажим на правительство. Как и дворяне, они подавали челобитные о своих нуждах и требовали возврата закладчиков, открыто выступали против церковников, захватывавших земли у посадского мира. Боярская дума снова создала Сыскной приказ, во главе его поставили князя Б. А. Репнина, человека энергичного, жестокого. Но закладчиков в посад не вернули, хотя в начале 40-х годов посадскую верхушку поддержали в этом дворяне.
Накапливавшееся недовольство посада прорвалось в конце концов и привело к решению проблемы «беломестцев». Это произошло в ходе посадской реформы 1649–1652 годов. А тридцать лет спустя, при проведении налоговой реформы 1678–1681 годов, посадские люди добились некоторого снижения налоговых ставок. Все эти уступки посадскому миру отразили ту более активную роль, которую торгово-ремесленное население стало играть в XVII веке в экономической и политической жизни страны. Они же способствовали известному успокоению в их среде к концу столетия.
XVI! столетие внесло немало изменений в хозяйственную жизнь страны, ее сословно-классовое деление, подготовило новый и бурный подъем во всех областях жизни в эпоху петровских преобразований.
Власть и закон
Внутриполитическое развитие России, отмеченное заметным усилением позиций феодалов, ужесточением крепостнического режима, давившего на социальные низы, имеет свои вехи, «верстовые столбы». Это прежде всего мощные народные движения «бунташного» века: первая Крестьянская война начала столетия, городские восстания середины века в Москве и других центрах, вторая Крестьянская война во второй половине 60-х — начале 70-х годов, московские восстания конца столетия, Эти движения оказали существенное влияние на расстановку политических сил в правящих верхах и проведение ими мер для укрепления диктатуры господствующего класса.
Центральные задачи внутренней политики самодержавия — распределение земли между членами общества, усиление закрепощения крестьян, подавление их протеста. Все правительства решали их в пользу феодалов — своей главной социальной опоры. В соответствии с этим меры правящих кругов в области верховного, центрального и местного управления, законодательства и судебной практики, финансов и строительства вооруженных сил носили продворянский характер.
Преодолевая сопротивление эксплуатируемых, власть имущие бояре и дворяне, церковники и верхушка посадского мира, несмотря на имевшиеся между ними разногласия, проводили курс на увеличение привилегий и упрочение собственного положения; иногда лавировали, делали уступки недовольным, но гораздо чаще беспощадно карали, запугивали, надеясь на беспрекословное повиновение законам и повелениям господ. Диктатура феодалов усилилась, ужесточилась: сословно-представительная монархия начала перерастать в абсолютную, власть самодержца становилась неограниченной. Соответствующим образом снизилась роль учреждений и лиц из князей и бояр, иерархов и «третьего чина», вершивших дела вместе с монаршей особой. Возросли роль бюрократов, полностью послушных царской воле, и политический вес дворянства.
Во всей внутриполитической жизни России XVII века нарастают явления, которые дают основание считать последнюю его четверть эпохой предреформенной, временем подготовки и в какой-то степени начала петровских преобразований. Нет никаких оснований считать время Петра Великого, как это делали и делают многие историки и публицисты дооктябрьского периода и их приверженцы в современной буржуазной науке на Западе, своего рода революцией на троне, положившей начало качественно новому периоду в истории России — петровской Руси. На самом деле эпоха реформ Петра — прямое продолжение и развитие того, что замышлялось и проводилось в жизнь, пусть еще робко и непоследовательно, при его деде, отце и брате.
Начало новой династии
…В студеную пору начала 1613 года Москва, недавно освобожденная от интервентов, была взбудоражена многолюдьем и слухами: отовсюду сюда съезжались бояре и дворяне, иерархи и посадские люди, даже сельские обыватели из черносошных крестьян. Они откликнулись на грамоты князей Д. М. Пожарского и Д. Т. Трубецкого — руководителей ополченцев, очистивших столицу России и теперь созывавших в нее представителей служилых верхов, «освященного чина» и выборных «всей земли» для земского совета и избрания царя, для устроения государства, разоренного после многих лет Смуты, «литовского разорения».
Чтобы начать дело с чистой совестью и праведными помыслами, Земский собор объявил трехдневный пост. Потом, считая, что очистились от грехов, за которые господь так сильно покарал Русскую землю, приступили к избранию царя. Перво-наперво порешили:
«Ни польского королевича, ни шведского, ни иных немецих вер и ни из каких неправославных государств на Московское государство не выбирать и Маринкина (Марины Мнишек. — В. 6.) сына не хотеть».
Но единой кандидатуры не оказалось. Назывались имена из великородных фамилий — Голицыных, Мстиславских, Воротынских, Трубецких, Романовых. Наконец выборные из дворян, казаков и богатых купцов своими «писаниями» — письменными мнениями склонили депутатов Земского собора к кандидатуре 1 6-летнего Михаила Романова, не отличавшегося никакими талантами. Но он был сыном боярина Федора Романова, человека энергичного и неуемно честолюбивого, к тому же двоюродного брата царя Федора Ивановича по матери, «тушинского патриарха» (Лжедмитрий II назначил его главой церкви), угодного многим дворянам и казакам, служившим в свое время «тушинскому вору» — Лжедмитрию II. Тем самым Михаил, избранный царем, приходился двоюродным племянником последнему царю из династии Калиты, что дало Михаилу Федоровичу основание называть Ивана Грозного своим дедом. Эту родственную связь отметил один из современников: Михаила Романова избрали «его ради соуза царских искр».