Страница 15 из 76
Первые медеплавильные заводы, построенные казной в Онежском крае, получили в эксплуатацию иностранцы. Но вместо выплавки меди, которую наладить не удалось, они перешли на изготовление железа. Используя опыт местных мастеров, по наследству занимавшихся подобным промыслом, хозяева организовали три вододействующих железоделательных завода.
Под Тулой три таких же завода построил в 1637 году А. Д. Виниус, голландский купец. Он замыслил завести в России мануфактуры капиталистического типа. Мельничные колеса, действовавшие на воде, приводили в движение мехи у домны (у «большого плавильного горна с трубой»), многопудовый «боевой» кузнечный молот, сверлильные инструменты. Квалифицированных мастеров и подмастерьев хозяин выписал из-за рубежа.
Большие расходы заставили Виниуса принять в компанию датчанина П. Марселиса и голландца Ф. Акему, которые вскоре захватили дело в свои руки и отстранили основателя завода.
Они укрупнили и реконструировали Тульские заводы, построили четыре новых в Каширском уезде. На Тульских делали чугун и железные полуфабрикаты, на Каширских перерабатывали их в готовые изделия.
В 60-е годы на всех Тульско-Каширских заводах трудились 56 иноземцев и 63 русских мастера и подмастерья; все они, за единичным исключением, работали по найму. Подсобные же черные работы — добычу руды, заготовку угля, доставку их к заводам — исполняли крестьяне Соломенской дворцовой волости, которую попросту приписали к тульским предприятиям, то есть поступили старым феодальным способом: принудительно заставляли крестьян работать на заводы в порядке исполнения повинности. К каширским заводам тоже приписали волость с крестьянами.
Таким образом, на этих заводах, а в конце столетия на металлургических заводах А. Бутенанта в Олонецком крае использовался вольнонаемный и принудительный труд. Появление таких заводов — значительный шаг вперед в истории русской промышленности: и в плане увеличения производства (на заводах Тулы и Каширы выплавляли несколько десятков тысяч пудов чугуна и железа в год), и широкого разделения труда (изготовление, к примеру, карабина или мушкета проходило ряд производственных процессов у мастеров различных специальностей), и применения механизмов, использовавших силу падающей воды.
По примеру заводов Виниуса — Акемы стали заводить подобные предприятия русские феодалы (бояре И. Д. Милославский, Б. И. Морозов в Оболенском, Звенигородском, Нижегородском уездах), применявшие труд крепостных. Возникали другие заводы, чугуноплавильные и железоделательные, принадлежавшие купцам, разбогатевшим мастерам (например, Никите Демидову в Туле и др.). Они использовали наемный труд.
Мануфактурам принадлежала ведущая роль в производстве оружия. В изготовлении же сельскохозяйственных орудий, предметов бытового обихода с ними успешно конкурировали мелкие крестьянские промыслы и городские ремесленники. Нужды государства в укреплении обороноспособности исполнял Пушечный двор, на котором отливались пищали (орудия для прицельной стрельбы), мортиры (для навесного огня), тюфяки дробовые (для стрельбы картечью), «органы» (многоствольные орудия небольшого калибра для стрельбы залпом). Здесь с 20-х годов использовали силу падающей воды при изготовлении железных поковок, Там же отливали набатные или вестовые колокола для крепостей, большие и малые колокола для монастырей и церквей.
В 30-е годы на Пушечном дворе трудились более 100 человек: мастеров-плавильщиков, пушечных и колокольных литцов, паникадильных мастеров; вспомогательных работников — паяльщиков и кузнецов, пильников и накатчиков, плотников и извозчиков. Среди работников существовало мануфактурное разделение труда. Мастера имели учеников, иногда до 5–6 человек каждый. Обучение шло долго, подчас более 20 лет.
Огнестрельное и холодное оружие делали в Московской Оружейной палате — мануфактуре рассеянного типа в отличие от Пушечного двора — мануфактуре централизованного типа. Мастера-оружейники работали в специальных мастерских при палате и (еще больше) на дому, в своих кузницах и оружейных мастерских. В оружейном деле существовало много специальностей: самопальники и мушкетники, ствольники и замочники, бронники и сабельники, столяры и резчики, станочники и плотники, токари и ольстренники (ольстры — кожаные кобуры для пистолетов), живописцы и резчики по кости, мастера золотого и серебряного дела. В начале 80-х годов числилось более 300 мастеров по оружейному делу. Кроме того, заказы Оружейной палаты выполняли тульские мастера.
В Золотой и Серебряной палате делали драгоценные вещи, главным образом для царского обихода, затем — для богатых феодалов, светских и духовных. Многие мастера тоже работали дома.
Денежные дворы относились к типу централизованных мануфактур. Помимо денежных мастеров, здесь трудились чеканщики и подметчики, резальщики и тянульщики, отжигальщики и другие, набираемые из «вольных и ис торговых людей, кто похочет». Чеканили серебряную монету — из иностранных монет и серебряного лома, а в 1654–1663 годах и медные деньги. На новом Денежном дворе изготовлением медной монеты было занято до 500 человек.
В текстильной промышленности организатором мануфактур тоже выступал государев «дворец» — управление царским дворцовым хозяйством. Так, Кадашевская дворцовая слобода готовила бельевые ткани на государев обиход. Полотно поставляли дворцовая Тверская Константиновская слобода в Хамовниках под Москвой, дворцовые села Брейтово и Черкасове в Ярославском уезде. Отдельные сорта тканей изготовляли на дому. Разделение труда было очень дробное: прядильщицы, ткачихи; пряхи делились на «основиц», «утошниц», «белениц» и др. Насчитывалось почти десять разновидностей ткацких станов.
В XVII столетии возникло до шести десятков различных мануфактур; не все они оказались жизнеспособными — до петровского времени дожили едва ли не меньше половины. Неудивительно применение здесь крепостного труда. Более показательно постепенное расширение труда вольнонаемного, как на мануфактурах, так и на водном транспорте (Волжский, Сухоно-Двинский и другие пути), соляных промыслах Тотьмы, Соли Вычегодской и Соли Камской (в последней к концу века насчитывалось более 200 варниц, добывавших ежегодно до 7 миллионов пудов соли), рыбных и соляных промыслах Нижней Волги (в конце века в Астрахани и около нее — несколько десятков тысяч наемных рабочих только в летнее время).
В наймиты шли посадские люди, черносошные и частновладельческие крестьяне, холопы, в том числе и беглые, всякий вольный, гулящий люд. Крестьяне, как правило, отходили на временные заработки, возвращались к своему хозяйству. Среди других немалое число людей кормилось только работой по найму; из них уже тогда начала формироваться категория более или менее постоянных наемных работников, своего рода российский предпролетариат.