Страница 15 из 45
— Но эта поддержка не дается за здорово живешь, — бросил реплику Эрнесто.
— Нет, безусловно, нет, — ответил ему Фидель. — Потому-то нам и нужна крепкая организация. Потому-то мы так ратуем за сплочение всех сил, которые борются или готовы вступить в борьбу против диктатуры.
Ильда все еще не меняла своей скептической интонации.
— Разве нельзя вести борьбу против диктатуры политическими средствами? Вооруженная борьба — неужели это неизбежность?
— Ну, разумеется, мы ведем и политическую борьбу против Батисты. Без борьбы политической и речи не может быть о борьбе вооруженной. Мы не хотим путча. Но вместе с народом, взяв в руки оружие, мы поведем бой с диктатурой. Тут огромная разница. Это раз. Теперь, что касается вопроса — необходима ли вооруженная борьба. К этому ведь сводится ваше замечание, Ильда?
— Именно.
— Я только что живописал, каково мне приходилось перед отъездом в Мексику. Но это — участь всех, кто не на словах, а на деле борется с Батистой. Как можно в таких условиях ограничиваться борьбой лишь политическими средствами, да и как она, собственно, должна в таком случае вестись? Видите ли, на Кубе немало тех, кого хлебом не корми, дай только поговорить о возврате к демократии путем всеобщих выборов. Представим, что эти выборы состоялись бы. Какие это были бы выборы? Батиста держал бы все нити в своих руках. Все вылилось бы в беспрецедентный фарс. Есть лишь одно приемлемое решение: выборы без Батисты. И без его аппарата подавления. Чем не альтернатива? Но кто же поверит, что Батиста добровольно бросит гигантскую кормушку, каковой он сделал для себя Кубу? Кто поверит в то, что он спровадит на пенсию всех своих приспешников, этих убийц и душегубов, этих садистов-насильников, составляющих его гвардию? Это все беспочвенные фантазии, наивные представления, которые не выдерживают проверки реальностью. Значит, надо бороться. Справедливости не добьешься мольбами и заклинаниями. Народ должен добыть ее сам — в борьбе!
— Но скольких жертв будет стоить такая борьба?
— Ильда, поймите меня верно: ни меня, ни кого-либо из моих товарищей не обуяла кровожадность, мы не ищем драки ради драки. Я ненавижу насилие, но, так как в отношении кубинского народа длительное время применялось тотальное насилие, я выбираю борьбу.
— Не окончится ли эта революция под градом пуль батистовских солдат?
Ильда задала этот вопрос Фиделю, но Эрнесто почувствовал, что он адресован и ему.
— Пока существует бесправие, всегда найдутся люди, готовые бороться с ним. Нашим предкам пришлось вынести на своих плечах три затяжные, весьма кровопролитные войны против испанцев, прежде чем они наконец победили. А победили они, потому что сражались за достойную цель, за свободу. Хосе Марти пал в бою, но независимость была отвоевана. Эту борьбу суждено продолжить нам!
Ильда выжидательно смотрела на Фиделя.
— Ильда, — продолжил он свою мысль, — эти слова могут показаться довольно жестокими. Но если вы меня спросите, почему я веду борьбу, я отвечу: потому что не могу равнодушно наблюдать, как бродит неприкаянно маленький ребенок с опухшим от голода животом; потому что у меня душа болит при виде нищего; потому что я не могу выносить нечеловеческие условия, в которых вынужден жить человек в моей стране.
— Может, такая судьба уготована Латинской Америке? — в вопросе Ильды чувствовался подвох.
— Подобный фатализм широко распространен, — ответил Фидель, грустно улыбаясь одними глазами. — Но это еще не значит, что так оно и есть на самом деле. Мы победим, затем первым делом после победы проведем аграрную реформу и отдадим землю тем, кто ее обрабатывает. Все упраздненные права трудящихся снова обретут силу, плюс к тому будет введена страховка по безработице. Мы снизим квартплату; ведь это же черт знает что: рабочий вынужден от двадцати до тридцати процентов своих доходов возвращать в виде квартплаты. Далее, мы национализируем энергоснабжение, а также телефонные и газовые компании и приступим к индустриализации. Закону будут возвращены его подлинное содержание и действенность. За это вместе с нами пойдет в бой весь кубинский народ. Если мы погибнем в этой борьбе, наше оружие подхватят другие и продолжат ее. Ведь и мы сами продолжаем освободительную борьбу, которую вел Хосе Марти.
Марти сформулировал основные теоретические принципы. Он и никто иной углубил идею Симона Боливара о том, что Латинская Америка суть единая нация. Во-вторых, он указал, что освободительная борьба на Кубе является составной частью освободительной борьбы народов Латинской Америки. И в-третьих, он привлек внимание к опасности, исходящей от США, так как именно США угрожают свободе всех стран Латинской Америки. В духе его заветов мы и ведем нашу борьбу.
Когда Фидель ушел, Эрнесто и Ильда еще долго сидели вместе.
Эрнесто молча кивнул и кончиками пальцев нежно провел по ее лицу.
— Правда, я могу поставить себя на твое место. Но мне все равно трудно это понять. Мы думали поехать в Индию. Вернее, мне очень хотелось в Индию. Ты хотел поехать со мной в Китай. Мы собирались путешествовать по Африке и Европе. Сейчас наши финансовые дела не блестящи, но мы хотели сообща их поправить. Тебе вполне по плечу претендовать на должность профессора. Ты бы ее получил, и мы тогда смогли бы осуществить все эти поездки.
Он ничего не ответил.
— Эрнесто, ты оставляешь беременную женщину. Я ведь останусь одна с ребенком. С нашим ребенком.
— Знаю, Ильда. Поверь, это решение далось мне нелегко. Очень нелегко. Но я не могу иначе.
Ильда встала, повернувшись к нему спиной. Она застыла у окна, за которым уже начинало светать.
Она приложила ладони к округлившемуся животу. Ребенок не шевелился. Подошел Эрнесто. Обнял ее.
— Прошу, пойми меня, если можешь. Я теперь не вправе делать вид, будто ничего в жизни не понял. Я хорошо изучил этот континент. Постиг его немыслимую красоту и отталкивающую, чудовищную эксплуатацию, с которой обязан свести счеты. Неужели ты хочешь, чтобы я занимался самообманом?
Эрнесто сиял.
— Ильда, у меня сюрприз для тебя! Он подвел Ильду, которая была уже на сносях, к стулу, как и все вокруг, заваленному книгами. Эрнесто переложил их на стол. Советские романы, книги по экономике, труды по медицине.
— Присядь, Ильда. Я купил пластинку. Твоего любимого Бетховена. «Девятая».
Она откинулась на спинку и сплела руки на животе.
— Эрнесто, он шевелится. Послушай. Его ладони не ощутили ни малейших толчков: опоздал. До сих пор ему ни разу не удавалось ощутить движения своего первенца.
Он неустанно готовился с отрядом Кастро к партизанской войне. Кроме того, играл в футбол и баскетбол, занимался экономикой. Отряд Фиделя готовился к предстоящим боям на Кубе, совершая походы к Попокатепетлю и упражняясь в скалолазании. Он сознавал, что уделяет недостаточно внимания Ильде. Но целиком был поглощен экспедицией на Кубу.
— Поставь же наконец пластинку! — нетерпеливо сказала Ильда.
Эрнесто подошел к проигрывателю. Он так доставал пластинку из конверта, словно совершал священнодействие. Осторожно поставил иглу. Комнату наполнили громкие звуки джаза. Эрнесто расплылся в улыбке, начал прищелкивать в такт музыке пальцами и даже пытался делать па ногами.
Ильда в недоумении смотрела на него.
— В чем дело? Тебе не нравится музыка? По-моему, этот Бетховен — высший класс.
— По-моему, тоже. Но не будешь ли ты так добр и не присоединишь ли проигрыватель к усилителю, а то мы пока слушаем радио!
Должен был подойти их новый товарищ. Генерал Байо проводил как раз занятие по теории. Новичок молча подсел к группе и стал внимательно слушать объяснения.
Эрнесто еще раз растолковал все сказанное генералом. Байо говорил на профессиональном языке военных, который мало кто понимал. Эрнесто переводил его теоретизирования на язык общедоступный. Приглядевшись к новичку, от неожиданности осекся. Он знал его! Но откуда?
Новоприбывший тоже смотрел на него во все глаза. Однако, не перебивая, дослушал все выкладки до конца. Как только занятие окончилось, они бросились друг к другу.