Страница 32 из 87
Византийский хронист X века Лев Дьякон приводит одну из речей Святослава: «…Проникнемся мужеством, которое завещали нам предки, вспомним о том, что мощь россов до сих пор была несокрушимой, и будем храбро сражаться за свою жизнь! Не пристало нам возвращаться на родину, спасаясь бегством. Мы должны либо победить и остаться в живых, либо умереть со славой, совершив подвиги, достойные доблестных мужей!»
Летописная передача речей Святослава (около 969 года) близка к этой записи участника императорских походов:
«Уже нам некамо ся дети — волею и неволею стати противу.
Да не посрамим земле Русьскые, но лязем костию ту!
Мъртви бо срама не имам; аще ли побегнем, то срам имам.
И не имам убежати, но станем крепъко!
Аз же пред вами пойду;
аще моя глава ляжеть — то промыслите о собе».
И реша вой: «Идеже глава твоя, ту и главы наша съложим!»
Святослав воевал в Волжской Болгарии, в Хазарии у Каспийского моря, в печенежских степях, на территории Болгарии и в Византии.
По самым минимальным подсчетам, Святослав прошел походами за несколько лет 8000–8500 километров. Иногда историки обвиняют Святослава в излишней воинственности, безрассудной драчливости, называя его авантюристом, «предводителем бродячей дружины». При этом обычно ссылаются на события 968 года, когда в отсутствие князя печенеги осадили Киев и Ольга с внуками оказалась в опасности.
«И посълаша кыяне к Святославу, глаголюще: „Ты, къняже, чюжея земли ищеши и блюдеши, а своея ся охабив — малы бо нас не възяша печенези…“»
Легкий, как пардус, князь, находившийся в это время на Дунае, «въбързе въсед на коне с дружиною своею, приде Кыеву и целова матерь свою и дети своя и съжалися о бывъшимь от печенег. И събьре вой и прогъна печенегы в Поле. И бысть мирьно».
Независимо от благополучного исхода эпизода с осадой Киева обвинение в авантюризме и отсутствии государственного мышления осталось на Святославе. Нам надлежит рассмотреть деятельность этого князя более подробно и на широком историческом фоне.
Прежде всего следует сказать, что военная деятельность Святослава при всем ее небывалом размахе подчинена только двум направлениям: волжско-каспийскому (хазарскому) и цареградскому, византийскому. Оба они являются, как мы уже неоднократно видели, основными направлениями торговых экспедиций, организуемых Киевской Русью как государством. Государственный экспорт был формой реализации первичной феодальной ренты, и обеспечение его безопасности являлось важнейшей задачей молодой державы.
К X веку торговля Руси с Востоком приобрела и транзитный характер. В получении разных восточных товаров (шелк, пряности, оружие, украшения, скакуны и многое другое) были заинтересованы многие государства Северной Европы и Франция, не имевшие прямого доступа к ним: Византия слишком строго регламентировала и централизовала свой экспорт; прямая сухопутная дорога в анатолийские восточные земли была закрыта мощным полукольцом кочевых племен от Среднего Дуная до Нижней Волги: мадьяры, тюрко-болгары, печенеги, хазары, кипчаки, гузы.
Крестовыми походами XI–XIII веков западноевропейское рыцарство пробило себе путь на Восток, а до крестовых походов только Киевская Русь была в силах провести свои «бремены тяжкие» через кочевнические заслоны и в Багдад, и в Царьград, и в Раффельштетен или в Регенсбург на Дунае.
Борьба за свободу и безопасность торговых путей из Руси на Восток становилась общеевропейским делом.
Паразитарное государство хазар, жившее за счет таможенных пошлин, держало в своих руках все выходы из Восточной Европы на Восток в страну гузов. Хорезм и остальные владения Халифата. Хазарский каган брал огромные пошлины при проезде и возврате, а в случае благоприятного для него соотношения сил просто грабил возвращавшиеся русские караваны, как это было в 913 году.
Византия начала систематические агрессивные действия против Болгарии (Первого Болгарского царства), устанавливая время от времени свое влияние в тех местах Балканского полуострова, мимо которых проходил давний торговый путь русов в Константинополь.
Оба направления русских заморских экспедиций по-прежнему требовали военной поддержки.
Хронология походов Святослава в источниках не очень точна, но четко выделяются два последовательных комплекса:
1. Поход на Вятичей, на Волгу и на Хазарию (по летописи в 964–966 годах, по Ибн-Хаукалю в 968–969 годах).
2. Поход в Болгарию Дунайскую и война (совместно с болгарами) против Византии (967–971 годы).
Описание Хазарского похода Святослава в летописи с двух сторон обрамлено упоминанием Вятичей, плативших ранее дань (проездную пошлину?) хазарам. Это в какой-то мере определяет маршрут похода, во время которого русские войска воевали в Волжской Болгарии, в земле Буртасов и в Хазарии, где взяли Итиль и древнюю столицу каганата — Семендер на Каспийском море. Затем были покорены народы Северного Кавказа — ясы (осетины) и касоги (адыгские племена). Поход был закончен на Таманском полуострове, который с этого времени стал русской Тмутараканью. Очевидно, на обратном пути был взят Саркел («Белая Вежа») на Дону, и Святослав оттуда пошел не прямо в Киев, а обходным вятическим путем на север (поэтому земля Вятичей упомянута дважды под 964 и под 966 годами) для того, чтобы миновать приднепровские кочевья печенегов.
Протяженность похода — около 6 тысяч километров. На его осуществление потребовалось, надо полагать, не менее трех лет с зимовками где-то на Волге и Северном Кавказе. Какие именно это годы, сказать трудно; комбинируя данные летописи и Ибн-Хаукаля, можно допустить, что грандиозный поход состоялся в промежуток 965–968 годов. Ибн-Хаукаль знает уже о том, что русы после победы над Хазарией отправились в «Рум» (Византию) и «Андалус» (Анатолию, южный берег Черного моря).
Результаты похода были совершенно исключительны: огромная Хазарская империя была разгромлена и навсегда исчезла с политической карты Европы. Пути на Восток были расчищены; Волжская Болгария перестала быть враждебным заслоном и, кроме того, Саркел и Тмутаракань, два важнейших города юга-востока, стали русскими центрами.
Изменилось и соотношение сил в полувизантийском, полухазарском Крыму, где Керчь (Корчев) стала тоже русским городом. Спустя сто лет князь Глеб, праправнук Святослава, измерял замерзший Керченский пролив и оставил знаменитую запись о том, как он «мерял море по льду от Тмутаракани до Корчева», как бы отмечая столетний юбилей русской победы на этой важной магистрали.
Возросшее после побед могущество Киевской Руси, появление русских в Крыму и распродажа полюдья (накопившегося за годы похода) в Византии и ее малоазиатских владениях могли создать неизвестную нам конфликтную ситуацию, которая в очень неясных формах обозначалась в 967–968 годах, а к 969 году приняла характер большой войны русских и болгар с Византийской империей. Оценки этой войны тоже противоречивы, в чем повинна прежде всего неполнота сведений русской летописи и крайняя тенденциозность греческих источников, стремившихся изобразить русских как врагов Болгарии, а византийцев как друзей и освободителей болгар. Но именно по поводу этих событий русский летописец и написал свою знаменитую фразу о лживости греков, часто вспоминаемую историками: «Суть бо грьци льстиви и до сего дьне».
Все началось с того угла Черного моря, где, по предположению, помещался «остров русов», образованный излучиной и дельтой Дуная, морем и огромным «Траяновым валом» с полноводным рвом.
В 943 году, когда Игорь Киевский принимал здесь, на Дунае, откупную дань Византии, эта область принадлежала Болгарии (в надписи 943 года упомянут жупан Димитрий), но по праву заселения русами-уличами на нее могла претендовать и Киевская Русь, владевшая здесь несколькими гаванями. Впрочем, этническая близость жителей «острова русов» к киевским русам еще не определяла политических симпатий — ведь уличи переселились на Дунай в результате трехлетней войны с Киевом.