Страница 23 из 55
За сим следует величественное изображение Божественной Премудрости, как устроительницы Царствия Божия на земле с его благами. (Гл. IX, I — 11).
Гл. IX, 1. Премудрость созда себе дом, и утверди столпов седмь.
Под Премудростию, устроившею дом, разумеется таже ипостасная Премудрость, о которой говорится в предшествующей паримии. Так именно разумеют отцы и учители Церкви: св. Игнатий Богоносец, св. Амвросий Медиоланский, бл. Августин [4]. В предшествующей паримии была речь об участии ипостасной Премудрости в творении и промышлении (Притч. VIII, 27–29). Здесь же ипостасная Премудрость говорит об устроении Царствия Божия или Церкви среди людей для их просвещения и освящения. — Премудрость созда себе дом. Под домом здесь разумеется Церковь Христова. Сим именем она называется и в Новом Завете. Да увеси, пишет Апостол Павел Тимофею, како подобает в дому Божием жити, яже есть Церковь Бога жива, столп и утверждение истины (1 Тим. III, 15). Под домом Премудрости разумеет Церковь св. Афанасий Великий [5]. Почему Церковь Христова называется домом? Потому что в ней Сам Иисус Христос обитает Своею благодатию, согласно непреложному Своему обетованию (Матф. ХХVIII, 20), особенно в таинстве Тела и Крови Своей, и потому что члены Церкви суть тоже в её составе, что камни в вещественном здании (1 Петр. II, 5). Дом Премудрости утвержден на седми столпах. Это значит, что Церковь Христова снабжена всем, что́ только нужно для её благоустройства, процветания и славы. Ибо определенное число 7 в Писании нередко употребляется в смысле неопределенном, как число полноты и совершенства (Псал. XI, 7. Матф. ХVIII, 21–22. Быт. IV, 24). Впрочем, достойно уважения и мнение тех, которые под седмью столпами разумеют или седмь даров Св. Духа (Исаия XI, 12), или седмь таинств, или седмь вселенских Соборов. Все это такие принадлежности Церкви, которые составляют её силу, красоту и славу.
2. Закла своя жертвенная и раствори в чаши своей вино и уготова свою трапезу.
Не столпами только красен дом Премудрости, а гостеприимством хозяина, учредившего в нем обильную для гостей трапезу. На ней предложены в пищу яства из закланных животных, а для пития вино, растворенное водою, без которой оно было бы слишком крепко, и без которой потому не употреблялось на Востоке. Кому незнакома эта таинственная трапеза Премудрости? Кто не догадается, что здесь идет речь о том великом священнодействии в Церкви Христовой, в котором действенно воспоминается крестная смерть Агнца Божия, за нас грешных предавшего Себя на заклание и пролиявшего Свою Кровь, и в котором под видом хлеба предлагается верующим самое Тело Спасителя, а под видом вина, растворенного водою, пречистая Кровь Его? — Впрочем, не одно таинство Евхаристии здесь разумеется, но вообще все блага Церкви Христовой, которые в Новом Завете изображаются под образом трапезы (Лук. ХΧΙΙ, 30) и вечери (Лук. ХIV, 24. Матф. ХΧΙΙ, 1 и д.). Между этими благами особенно должно упомянуть о слове Божием, ибо в Писании ему приписывается питательность хлеба и млека и сладость меда (Матф. ΙV, 4; 1 Коринф. III, 2; Псал. ХVIII, 11).
3. Посла своя рабы, созывающи с высоким проповеданием на чашу, глаголющи:
Кого должно разуметь под рабами, которых Премудрость посылает приглашать гостей на приготовленный пир? Всех проповедников и распространителей Евангельского учения. Устами сих слуг Своих Премудрость созывает гостей с высоким проповеданием. Не тайно, но во всеуслышание, и на местах открытых и для всякого видных раздается голос Премудрости, приглашающей гостей на свою вечерю. Это означает, что проповедь Евангелия долженствовала огласить весь мир, все народы, а не ограничиться тесным кругом немногих слушателей, подобно учению школы. Шедше научите вся языки (Матф. ХXVIII, 19), заповедал Христос Апостолам, и действительно во всю землю изыде вещание их и в концы вселенныя глаголы их (Римлян. X, 18).
Премудрость возглашала следующее:
4–5. Иже есть безумен, да уклонится ко Мне (пусть обратится ко Мне). И требующим ума рече: приидите, ядите Мой хлеб и пийте вино, еже растворих вам.
Что это за безумные, или невежды, и требующие ума, — т. е. несмысленные, к которым Премудрость обращается с Своим приглашением? Все люди, непросвещенные верою и не вкусившие благодати Христовой. Они могут быть очень умными и многосведущими в делах земных и житейских, но по отношению к тайнам и средствам спасения, которые открыты Иисусом Христом, они должны признать себя полными невеждами. Если в каком, то преимущественно в этом отношении, «мудрость мира сего есть безумие пред Богом» (1 Коринф. III, 19). Ни одному мудрецу не могло придти на мысль, что для нашего спасения и примирения с Богом Самому Сыну Божию надлежало сойти с неба на землю, принять зрак раба, пострадать и умереть, что орудием нашего спасения может послужить орудие позорной казни, что для усвоения заслуг Искупителя каждому из нас надлежит родиться свыше и вступить в теснейшее общение со Христом преимущественно в таинстве Евхаристии. Все это могла измыслить для нашего спасения одна Премудрость Божия. Все это составляет «тайну, сокровенную от веков и от родов, а ныне (и только ныне) явленную святым» (Колос. I, 26), и ничего не имеет общего с «премудростию века сего и князей века сего престающих» (1 Коринф. II, 6); а потому эта последняя премудрость должна смиренно признать себя невежеством в отношении к тому, что́ Божественная Премудрость нашла нужным для нашего спасения, и с доверием к её руководству последовать её внушениям. — Что́ же внушает невеждам Божественная Премудрость? Чего от них требует? Приидите, ядите Мой хлеб и пийте вино, еже растворих вам. Здесь разумеются вообще все блага благодатного Царствия Христова, могущие вполне насытить алчущих и жаждущих правды, т. е. оправдания (Матф. V, 6), как и выше в ст. 2–м, а в частности таинство Евхаристии, к которому Спаситель так призывает: приимите, ядите: сие есть Тело Мое. Пийте от нея (чаши) вси: сия бо есть Кровь Моя (Матф. ХХVI, 26–27). Примечательно, что Кровь Богочеловека в Евхаристии, как и вино на трапезе Премудрости, растворяется водою, в воспоминание того, что во время крестной смерти Спасителя из прободенного ребра Его изыде кровь и вода (Иоан. XIX, 34).
6. Оставите безумие, и живи будете, да во веки воцаритеся, и взыщите разума да поживете, и исправите разум в ведении.
Премудрость, приглашая невежд к Своей трапезе, повелевает им оставить неразумие, т. е. неверие, сомнения и заблуждения касательно того, что́ она внушает им, и вступить на путь разумения, т. е. покорить разум в послушание веры, в ней искать просвещения и руководства ко спасению. Трудно это для человека естественного, склонного судить невежественно. Ему начнут говорить о рождении свыше, как необходимом условии для вступления в Царствие Божие; а он поспешит сделать неуместное возражение: како может человек родитися, стар сый? Еда может второе внити во утробу матере своея и родитися (Иоан. III, 4)? Пред ним станут изображать блаженство общения со Христом чрез вкушение Тела и Крови Его; а он поймет это в грубом смысле и скажет тоже самое, что́ некогда сказали Самому Иисусу Христу слушавшие Его беседу об этом предмете: «какие странные слова! Кто может это слушать» (Иоан. VI, 60)? Пред ним заведут речь об искуплении грешного человека крестными страданиями и смертию Богочеловека; но слово крестное не может вместиться в плотском уме: для Иудеев оно соблазн, для Еллинов безумие (1 Коринф. I, 23). Самые Апостолы, доколе не были просвещены Св. Духом, не вмещали сего слова, разрушавшего их плотские мечты о Царстве Мессии (Матф. ΧVII, 23). Но как ни трудно, а надобно отказаться от плотского образа мыслей о предметах веры, чтобы он не препятствовал нам вступить на путь веры. Что́ же нужно для удаления этого препятствия? Нужно как можно сильнее и глубже восчувствовать в себе потребности духовные, — потребности возрождения, обновления и освящения духовной природы. По мере того, как эти потребности будут усиливаться в нас, по мере того, как будет укореняться и возрастать в нас чувство нашей духовной немощи в борьбе со грехом, скудости наших естественных сил для истинного просвещения и освящения, чувство нужды в благодати Божией, — по мере всего этого сам собою будет в нас падать плотской образ мыслей касательно того, что вера предлагает нам для спасения. Так например проповедь о кресте Христовом уже не будет казаться безумием тому, кто решится беспристрастно оценить нравственное свое состояние пред судом совести и закона Божия, и потом взвесить всю тяжесть вины пред Богом грешника, всю великость ответственности его пред бесконечным правосудием Божиим; он поймет тогда, что для примирения с Богом грешника, бесконечно Его оскорбившего, потребно бесконечно великое удовлетворение, бесконечно великая жертва, и что, следственно, нечему удивляться, если для принесения такой жертвы нужно было Самому Сыну Божию смирить Себя до смерти крестной. А поняв все это, человек с радостию вступит на путь веры в Распятого за нас Сына Божия, ибо только в ней одной он найдет успокоение для своей смущенной грехами совести и просвещение для своего ума, блуждающего во мраке невежества и сомнений.
4
См. указание на них у Дебольского: „Дни Богослужения”. 1849, кн. 1 стр. 124.
5
См. у Дебольского там же.