Страница 3 из 10
— Но этот эффект можно объяснить постулатами теории отражения!
Профессор развел руками:
— Ты прямо как Марта Росс — используя факты из библии, она может объяснить практически всё. Почему бы вам не признать, что могут существовать вещи, ещё не понятные нашему разуму?.. — он замолк и настороженно замер. — Ты что-нибудь слышал?
— Кажется, да.
— Давай проверим. Хотя еще рановато, но, возможно, кто-нибудь из них уже вернулся.
Они торопливо прошли в кабинет, где их ожидало невероятное, внушающее благоговение, зрелище.
Испуская мягкое сияние, в воздухе над камином парила фигура в белом. Они остолбенело замерли в дверях. Фигура величаво повернулась к ним лицом, и они увидели, что это Марта Росс — просветленная и облагороженная до нечеловеческого величия.
— Да пребудет с вами мир, братья, — произнесла она.
Волна умиротворения и любви нахлынула на них, словно материнское благословение. Фигура приблизилась к ним, и они заметили волнистые перья белых крыл классического ангела, свисающие за ее плечами. С трудом переводя дыхание и так и не поняв, какие эмоции сейчас преобладают в нём, Фрост чертыхнулся про себя.
— Не волнуйтесь. Я вернулась, как вы просили. Объяснить и помочь вам.
К профессору вернулся дар речи:
— Ты Марта Росс?
— Я отзываюсь на это имя.
— Что произошло после того, как ты надела наушники?
— Ничего. Я заснула, а когда проснулась, отправилась Домой.
— И всё? Как же ты объясняешь свой теперешний внешний вид?
— Моя внешность такая же, как и у всех детей Земли, получивших награду Божию во искупление страданий. Некоторое время я служила Господу нашему миссионером в Южной Америке. Мне было предначертано отдать свою смертную жизнь во имя Бога. Так я попала в Вечный Город.
— Ты вознеслась на Небо?
— Мне довелось сидеть у подножия Золотого Трона и петь осанну в Его честь.
Дженкинс вмешался в разговор:
— Скажи, Марта — или святая Марта, где Эстелла? Ты видела её?
Крылатая фигура медленно повернулась к нему.
— Не бойся.
— Но скажи мне, где она находится!?
— Это совсем не обязательно знать.
— Ни от кого помощи не дождёшься, — горько отозвался он.
— Я помогу тебе. Слушай. Возлюби Господа своего всем своим сердцем и возлюби ближнего своего, как самого себя. Это все, в чём ты нуждаешься.
Совсем не удовлетворенный полученным ответом и не зная, что ответить, Говард потрясенно молчал. Святая Марта опять заговорила:
— Мне пора идти. Да пребудет с вами Бог.
Ее фигура замерцала и пропала из виду.
Профессор осторожно дотронулся до руки юноши:
— Давай-ка лучше выйдем на свежий воздух.
Он вывел покорного и не сопротивляющегося Дженкинса в сад. Несколько минут они молча ходили взад и вперед по тропинке. Наконец Говард задал вопрос:
— Мы в самом деле видели ангела?
— Думаю, что так оно и есть.
— Но это же безумие!
— На Земле миллионы верующих. Странно, конечно, но это вовсе не значит, что они душевнобольные.
— Это же противоречит всем современным научным воззрениям! Небо — Ад — Бог — Вознесение… Или всё, во что я до сих пор не верил, на поверку оказалось истинным, либо же я просто сошел с ума.
— Совсем не обязательно и скорее маловероятно. К тому же я сильно сомневаюсь, увидишь ли ты когда-нибудь Ад или Рай. Твой путь в альтернативном Времени будет полностью соответствовать характеру твоих воззрений, в которых просто нет места таким вещам.
— Но она нам не приснилась, профессор?
— Она действительно существует в какой-то из реальностей. Подозреваю, что условный потусторонний мир вполне реален для любого, кто всем сердцем верит в него, как, по-видимому, верила Марта Росс. Я подозреваю, что для тебя наиболее вероятна будет возможность попасть в модель жизни, соответствующую воззрениям типичного агностика. И полагаю, что как бы ты ни убеждал себя в абсолютности своей смерти, тем не менее, человеческие чувства и эмоции никогда не позволят тебе до конца поверить в это. Как бы горячо ты ни претендовал на убежденность в обратном. Такой способ самоуничтожения неприемлем самой человеческой природой. Ты очутишься в потустороннем мире, но он будет соответствовать твоим материалистическим убеждениям…
Но Говард не слушал. Скрипнув зубами, он хмуро спросил:
— Скажите, профессор, почему Марта не рассказала мне, что случилось с Эстеллой? Это подло с её стороны.
— Сомневаюсь, что она знает это, мой мальчик. Марта последовала дорогой жизни, лишь слегка отличающейся от нашей. Эстелла выбрала вариант, позволяющий заглянуть в далёкое прошлое или будущее. Практически они не существуют друг для друга.
Из дома донёсся голос, зовущий чистым контральто:
— Профессор! Профессор Фрост!
Дженкинс встрепенулся:
— Это Эстелла!
Они побежали обратно в дом. Профессор прилагал все усилия, чтобы не отстать от Говарда… Но это была не Эстелла.
Посреди гостиной стояла Элен Фишер, в грязном, оборванном свитере. Щеку ее пересекал едва заживший шрам, ноги были голые, без чулок. Фрост остановился и встревоженно оглядел её.
— С тобой всё в порядке, дитя моё? — воскликнул он.
Она по-мальчишески ухмыльнулась:
— Я-то в порядке. Но видели бы вы того малого!
— Рассказывай все по порядку.
— Подождите минутку. Как насчет чашечки кофе для блудной дочери? Не отказалась бы я и от яичницы с парой… нет, побольше, бутербродов. Там, где я была, питание довольно нерегулярное.
— Конечно, конечно… Сейчас! Но где же все-таки ты была?
— Ну, дайте же мне поесть! — взмолилась она. — Я не заставлю вас долго ждать… А отчего Говард такой грустный?
Профессор шёпотом объяснил ей причину. Она бросила сочувственный взгляд на Дженкинса.
— Её еще нет? А я думала, что буду последней, так долго я странствовала. Какой сегодня день?
Фрост посмотрел на часы:
— Ты права, времени действительно уже много — скоро пробьет одиннадцать часов.
— Бросьте заливать! Ох, простите, профессор. «Все любопытнее и любопытнее, — сказала Алиса». Значит, прошло всего два часа. Вот это рекорд! Я прожила там, по крайней мере, несколько недель.
После того, как третья чашка кофе последовала за очередным бутербродом, она приступила к рассказу:
— Я проснулась и почувствовала, что падаю куда-то вверх — сквозь кошмары… множество кошмаров! Не просите меня описать их поподробнее — эта невозможно! Такое продолжалось, наверное, неделю, но потом окружающее постепенно стало приобретать четкие очертания. Не знаю точно, в каком порядке происходили эти перемены, но впервые четко различать окружающий мир я стала тогда, когда ощутила себя на небольшой голой равнине. Было холодно. Воздух казался сухим и резким. Он обжигал горло. На небе светили два солнца: одно большое, красноватое, а другое — поменьше и слишком яркое, чтобы долго рассматривать его.
— Два солнца! — воскликнул Говард. — Не может быть! Двойные звезды не имеют планет.
Она иронически посмотрела на него.
— Наведайся туда сам, а я там уже была. Пока я разбиралась в этих новых впечатлениях, что-то со свистом пронеслось над моей головой, и я побыстрее смылась, не успев толком рассмотреть планету. Следующая остановка произошла в каком-то городе на Земле. По крайней мере, эта планета была очень похожей на Землю.
Это был большой и сложный город. Я стояла на обочине широкой магистрали с множеством скоростных машин, движущихся по ней. Шагнув вперед, я попыталась остановить одну из них — это была длинная, приземистая машина, похожая на гусеницу со множеством колес. Но когда я разглядела того, кто сидел за управлением, то поспешно отступила назад. Это не было ни человеком, ни животным — ничего подобного до этого я не встречала и даже не могла представить, что подобное может существовать. Это была не птица, не рыба и не насекомое. Бог, который создал население этого города, не заслуживает почитания. Не знаю толком, что они из себя представляли, но они должны были передвигаться ползком, а тела их тряслись как желе и воняли. Ух!