Сборник

Быстрые шаги. Хлопнула дверь. Ключ повернулся в замке. Она думает, это его остановит? Просто он сейчас немного отдохнет… где, она говорила, эта еда?

Перекусив сухим печеньем и отпив исторического лимонада мисс Хилл, он вновь откинулся на кушетку. Тихо. У нее что, звукозащитные окна? Он поднапряг память, вспоминая фасад дома. Вряд ли. Тишина начала угнетать. Он прилег и нащупал кнопки приемника. Музыка спустилась на него, заполнила дом слабым эхом. Что тут за пространства? Да ладно, плевать! Он только немного отдохнет… Тут он ощутил легкий толчок кушетки и прикосновение к своему лицу чего-то пушистого и теплого. Громкое бурчание уведомило, что его посетил один из обитателей дома — наконец-то благожелательно настроенный обитатель. Кошка немного потопталась по его груди и свернулась на нем уютным тяжелым клубком. Ее убаюкивающая песня слилась с льющейся из приемника музыкой, превращаясь в удивительную колыбельную. Стив погладил кошку и закрыл глаза. Отдохнет, но недолго…

Стук двери разбудил его, и опять он не понял спросонья, отчего вокруг так темно. Услышал быстрые шаги и голос мисс Хилл.

— Как там подкидыш? — спросила она дом. — Случаем, не помер?

В ее голосе прозвучало столько надежды, что разочаровывать ее было жаль. Стив отозвался сипло:

— К вашему сожалению, нет.

— А, — прокомментировала она. Судя по звукам, поставила на стол тяжелую сумку и начала ее разгружать.

— Что ж вы не ушли? — поинтересовалась через паузу, заполненную шелестом разворачиваемых пакетов, шлепаньем дверцы холодильника и журчанием воды из-под крана.

— Я уснул, — объяснил он и подумал, что это похоже на оправдание. — Да тут еще ваша кошка…

— У меня нет кошки, — твердо сообщила она.

— …приходила и спела мне колыбельную.

— Говорю вам, у меня нет кошки! — повторила она, и Стив услышал мягкий стук, словно кто-то спрыгнул с небольшого возвышения. Пауза. Хозяйка произнесла задумчиво. — Хотя, похоже, уже есть. Хочешь перекусить, чернушка?

— Вы даже не знаете, кто обитает в вашем доме? — поддел ее Стив.

Хилл отозвалась с полной серьезностью:

— Откуда? Здесь же столько комнат!

Он представил, как она пожимает плечами. Откинулся на спинку кушетки и скрестил на груди руки:

— Мисс Хилл! Поговорим, наконец, серьезно?

— Говорите, — отозвалась она.

— Каким образом я оказался в вашем доме?

— Я уже сказала, — она отошла к раковине — зашумела вода. Стив сомкнул веки, точно невидящие глаза мешали ему, и представил, как она передвигается по своей большой кухне. Вот она взяла доску и, деловито стуча ножом, рубит какую-то зелень. — Я нашла вас на крыльце. Вы были без сознания. И с хорошей дулей за ухом.

— Кто доставил меня к вашему крыльцу?

Нож застучал громче.

— Уж явно не я!

— Кто-то из ваших друзей, быть может, оказал вам эту услугу? — предположил он.

— Если так, то он подложил мне ба-альшую свинью!

Он почувствовал, что губы его, против воли, растягиваются в усмешке. Ну да. Этакого кабанчика весом с центнер. Оглушенного и только что не освежеванного.

— Они что думали, я с вами сделаю? — продолжала размышлять женщина вслух. — Запру и буду пытать, пока вы не откажетесь от своих намерений?

Он уселся поудобнее.

— Но ведь именно это вы и делаете!

— Пытаю?!

— Это детали. Не выпускаете меня из дома.

Нож вновь застучал по доске — так яростно, что он пожалел бедную зелень — ее наверняка уже превратили в фарш.

— Не даете мне телефон, не оповещаете моих сотрудников, — продолжал он гнуть свое. — В конце концов, даже не показываете, где у вас выход. Это очень напоминает похищение, мисс Хилл.

— Похищение! — воскликнула она и бросила зелень на зашипевшую сковородку. Запахло так вкусно, что он невольно потянул носом. — Да будь моя воля, вы бы никогда не переступили порога этого дома… ладно, в вашем случае, — не переползли!

У него опять дернулся рот. Отчего ему все время хочется смеяться при разговоре с ней? Ведь в этой дерьмовой ситуации совершенно нет ничего смешного.

— Так докажите это, — настаивал он. — Дайте мне телефон. Вызовите мою машину. Мисс Хилл. Все очень серьезно. В конце концов, речь идет о моем здоровье. О моем зрении.

Тишина. Она задумалась, остановившись посреди кухни.

— Дан… док сказал, что вам ничего не грозит. Сегодня-завтра все восстановится.

Он уцепился за еще одну возможность.

— А ваш приятель-доктор не боится потерять практику? Ведь это подсудное дело — удерживать больного вдалеке от больницы, без оказания квалифицированной медицинской помощи…

Но если у нее и были колебания, они уже исчезли.

— Никто вас не удерживает! — безаппеляционно заявила Хилл. — Во всяком случае, не мы с доком. И вы врете, что вам не была оказана медицинская помощь. Пощупайте повязку на голове. Выпейте микстуру. Она на полке слева от вас. Если док говорит, что вам не грозят никакие осложнения, это так и есть.

— Я привык доверять своим докторам…

— Ну а я — своим! — отрезала она. — И все, что я говорю — чистая правда. Я не знаю, кто дал вам по голове… хотя на его месте я бы приложила вас куда сильнее… и клянусь, ему не поздоровится, когда я узнаю — кто это. И я не удерживаю вас силой. Ищите дверь — и уходите хоть сейчас.

Он напрягся. Он почему-то ни секунды не сомневался, что она говорит правду, но в разрешении был некий подвох — что, так просто уйдет, и она не попытается его остановить? Странное выражение — ищите дверь. Он попробовал встать — и осел на кушетке. Спросил жалобно:

— А что это вы такое вкусное готовите?

— Жаркое.

— А вы угостите меня?

— Неужели вы решитесь съесть что-то в моем доме? А вдруг я вас отравлю?

— Ну ладно, — примирительно заговорил он. — Простите, мисс Хилл, если я неправильно оценил ситуацию. Но вы же обещали — никаких пыток! А у меня уже слюнки бегут от этих запахов…

Она фыркнула, помешивая содержимое сковородки:

— Ладно. А то потом будете обвинять, что я морила вас голодом!

Ужин, к удивлению враждебных сторон, прошел вполне приятно. Они сидели за длинным деревянным столом, предназначенным для большой семьи, ели вкусное жаркое, пили легкий эль. Сделав очередной глоток, он вспомнил Саймака:

— Кто его для вас варит? Гоблины?

— Ну, сейчас еще лето, — в тон ему отозвалась Хилл. — Настоящий сентябрьский эль еще не созрел.

— Угостите, когда будет готов?

— Навряд ли вы настолько у меня задержитесь.

Он провел ладонью по столу, наслаждаясь теплотой и гладкостью дерева. Хотя его слепоте было всего сутки отроду, казалось, все остальные чувства обострились, как это бывает у слепых и слабовидящих. Он остро чувствовал локтем прикосновение ее упругой груди, когда Хилл вела его к столу — удовольствие скорее для озабоченного подростка, но и любой взрослый мужик от него не откажется. Обнаружил, что хозяйка обладает своим собственным запахом, напомнившим аромат нагретой солнцем кожи. Что щеку ему греет тепло от зажженного подсвечника — три свечи, сказала она, я люблю ужинать при свечах… Что ему приятен запах старого дерева и мастики для мебели. Что ему любопытно, как выглядит этот дом изнутри.

— Я не понял, что такое там с вашим именем? — поинтересовался он, сыто откидываясь на высокую спинку стула и вытягивая ноги. — То вы Касси, то вы Гасси…

— Мое первое имя — Кассандра, — сказала она. — Та, что предсказывала всем несчастья, а ей никто не верил. Отец увлекался всеми этими греческими мифами. Мне оно не нравится, потому что это иногда сбывается. Близкие друзья зовут меня Гасси. Это мое второе имя.

— Огаста? Тоже распространенным не назовешь. А вы, случаем, не страдаете раздвоением личности?

— Конечно, — невозмутимо отозвалась она. — Особенно в полнолуние.

— А что значит — «иногда сбывается»? Вы действительно предсказываете неприятности?

— Я их желаю, — сказала она просто. — И они случаются.

— Вроде, — он помахал рукой возле своего лица, — того, что случилось со мной?