Осколки чужой жизни

Во-первых, действия Фелисийских и их родство с Ламентри никто не забудет и не простит.

Во-вторых, вклад князей Аларских не настолько большой, чтобы ожидать каких-то милостей… Хотя если судить по покоям, в которые меня заселили, на кое-какие радости надеяться можно.

Опять же понятно, почему в письме к отцу подписалась, как Дориньяк. Наверняка, снова вернула девичью фамилию и не только вернула, но и дала её сыновьям, чтобы в лишний раз не напоминать о связи с поверженным родом. Только зря всё: не ждёт её и мальчиков ничего хорошего в королевстве Лорских.

М-да, плохо, что я согласилась на встречу: помочь ничем не смогу, а на страданья, унижения, лишения насмотрелась — и никакого удовольствия эти волнующие зрелища мне не доставляли, наоборот, мучиться заставляли, кошмарами страдать. Да, кошмары после призыва Создателя снились всю войну, жуткие, часто настолько реальные и подробные, что, казалось, я боль чувствовала не только душой, но и телом… Даже, не смотря на то, что главным действующим лицом там была не я! И я часто плакала долго, со вкусом и горько, но только когда была одна, абсолютно одна. Княжне Аларской нельзя было демонстрировать слёз, она всегда должна была быть бодрой, спокойной, если ситуация была критической, и улыбчивой, если намечался хоть какой-то просвет.

Эх, отменить бы эту встречу, как есть отменить… Но нельзя, я же слово дала!

Боги, я даже не подозревала настолько сложным для меня станет этот день. Неприятным, возможно, но не полным потрясений, сметающих с ног. Но он стал — и я, как в лихорадке, мечусь по кровати, не в силах заснуть. Мысли не дают покоя. Они бегают, мечутся, скачут, а виной тому всего две встречи, два разговора.

Первая встреча произошла с Лорин Дориньяк. Не знаю, что я от неё ожидала, но точно не того, что произошло.

Нет, начиналось всё цивильно, правильно. В мою гостиную вошёл приставленный Его Величеством слуга. Мужчина учтиво поклонился и известил, что прибыла госпожа Дориньяк. Я кивнула и ответила, что готова принять Лорин. Слуга удалился, а я задумалась, что мне делать… В смысле, вставать или не вставать с насиженного места. Просто, если по этикету, который тот же Дерек заставил меня вызубрить, я вроде как выше по положению и не должна, а если смотреть по возрасту и, как банальное уважение, пусть и не к матери, а как к женщине, подарившей мне жизнь, стоило.

Дверь приоткрылась и я всё же вскочила. Пусть, хоть и внешне, но уважу — у меня не отвалится.

В комнату вошла Лорин, а я замерла: она была практически такой, какой я её помнила. Высокая, стройная, молодая… Нет, не совсем молодая: у глаз, у уголков губ притаились тоненькие сеточки морщинок. Они были ещё плохо заметны, но всё же.

Да, Дориньяк была очень красивой. И её даже не портил скромный вдовий наряд, наоборот, делал её более утонченной, изящной…

Я вздохнула поглубже и посмотрела в её глаза, а она в мои. А дальше, дальше Лорин отшатнулась, закричала:

— Нет, только не это! — закричала и упала в обморок.

И это был действительно обморок, не игра, не имитация — уж я-то в этом разбиралась. Спокойно, даже лениво осмотрела открывшуюся мне картину, а потом стала приводить мадам в вменяемое состояние. Как только она очнулась, помогла добраться до кресла и отдала приказ слуге, чтобы принесли чего-нибудь укрепляющего. Когда передо мной на столике оказался графин и пару бокалов, разлила красное вино — и практически силой заставила принять Лорин благородный напиток.

Надо заметить, что всё это время Дориньяк с паникой, близкой к ужасу смотрела на меня и, лишь отхлебнув, немного успокоилась.

— Подойди ко мне. — слабым голосом попросила она — ослушаться я не осмелилась. Дориньяк подняла свою руку, дотронулась тонкими пальчиками до моей щеки, легонько погладила и вновь посмотрела мне прямо в глаза. Смотрела долго, пристально, взгляд не отрывала, будто вгляделки со мной играла!

— Всё хорошо. — неуверенно улыбнулась она. — Просто показалось.

— Что? — напряглась я. Вся эта ситуация доверия не вызывала абсолютно.

— Я расскажу. Тебе же 16? — спросила Лорин и сама же ответила: — 16, а посвящения в тайны Аларских происходит в 18, ну или при вступлении в семью.

Женщина запрокинула в себя остатки вина, словно для решимости и начала. История получалась мутной, запутанной, сбивчивой, но вполне логичной. И восходила опять же к принцу Алару, первому князю Аларскому.

Дело в том, что мой предок обладал очень редким даром, он мог предвидеть будущее и не только предвидеть, но и почувствовать. Алара долго мучили видения, кошмары, но он терпел, используя свои способности на благо своей страны, но до определённого момента, пока знатные Лорды не решили, что для королевства лучше иметь короля-провидца, чем его менее одарённого старшего брата. Вот эти лорды и стали подбивать короля-отца на смену наследника. В панике Алар сбежал. Принц любил брата и не хотел стать предателем, врагом, к тому же дар приносил только мучения как физические, так и моральные лично для носителя. Как-то принц услышал или увидел про Лесного царя, к нему Алар и направился в надежде лишиться дара или хотя бы заблокировать его. А дальше случилось то, что случилось лесная царевна, влюбленность, договор, правила, принципы… Всё не так просто было, совсем-совсем. Даже детей должны были воспитывать особым образом, чтобы дар в крови блокированным оставался.

— И тебя, и мальчиков твоя бабка сама воспитывала, никого близко не подпускала. Боялась всё, что в одном из вас эта зараза проснётся. Особенно в тебе, Ялина! Особенно в тебе! Ты же девочка, младшая в семье, любимица… И самая беззащитная. Мы с твоим отцом смотреть, дышать на тебя боялись, как бы беды не было. А дар этот, он страшный. Действительно страшный: если он пробуждался в неправильном человеке, до безумия до смерти доводит… А как определить правильный, не правильный? Где критерии взять? — Лорин говорила, сбивалась и по щекам её текли слёзы. — Я как вошла, как посмотрела на тебя, сразу блеск увидела. У моего Грицека, у твоего отца, такой был, но слава богам, слабый, редкий. А у тебя… Я как вошла, так и ослепило, хорошо сейчас присмотрелась: показалось.

Госпожа Дориньяк всхлипывала, сжавшись в кресле, а я сидела, задумавшись. Заставляла себя вспоминать. Вспоминать отца, братьев… Да, князь Аларский всегда всё предвидел, по мелочам, но всё же… Всегда знал, что подарить, что сказать, что сделать. Я всегда считала, что это ум, тактичность, внимательность, оказывается, вот оно как… Я запомнила его сильным, добрым, решительным, ласковым… Но действительно, были и другие времена. Редко, но всё же… Когда он в кабинете или в своих покоях запирался и никого к себе не подпускал на два-три дня… А потом появлялся, снова добрый, умный, решительный, но похудевший, измученный, ослабленный и какой-то потерянный.

— Извините, что вы чувствовали к князю Аларскому? — осторожно спросила я.

— Он был моей первой любовью. — тихо ответила мама. — Он был такой красивый, такой загадочный, такой сильный…

— А вас не смущали разница в возрасте, его дети? — продолжила допрос я.

— А когда молодость что-то смущало? — скинулась Лорин. — Наоборот, всё смущающее только сильнее притягивает и манит. Вот и меня князь манил… Я самой счастливой невестой была! Глупая была, не смогла понять, насколько мы разные. Сложно мне было с ним, с его проклятым даром, со свекровью, с детьми, с вашим чокнутым Лесом! Напряжение постоянно витало, а ещё законы ваши жуткие. Сложно и я сбежать, бросить всё захотела… Грицек не неволил, всё понимал и добровольно отпустил, за тебя, Ялина, благодарил. Он тебя очень любил… — Лорин прервалась на полуслове, вскочила и стрелой вылетела из комнаты. А я ещё долго ждала её возвращения, но она не вернулась.

В растрепанных чувствах, вечером встретилась с Дереком, думала, хоть здесь отдохну или приятную новость получу, но нет.

Да, я рада была его видеть, а он меня. И именно поэтому, практически сразу после приветствия, он, немного смущаясь, заявил: