Страница 27 из 56
Я написал для «Зоологического журнала» статью «О проблеме биологической продуктивности и так называемой динамике численности рыб», перефразировав в обратном смысле заглавие статьи Г. В. Никольского. В статье я пытался доказать первичное и общее значение проблемы продуктивности как важнейшей части гидробиологии.
Вскоре после появления статьи Никольского на очередной фаунистической конференции в Зоологическом институте со специальным заявлением выступил один крупный гидробиолог. От имени гидробиологов он выразил Г. В. Никольскому благодарность за смелое и правильное выступление. Я попросил слова и сказал, что «никакое совещание гидробиологов этот вопрос не рассматривало и никто не давал выступавшему поручения высказывать от имени всех свое личное мнение. Но если это так, то я, придерживаясь иного мнения, с таким же правом буду высказывать его от лица других гидробиологов». Мне аплодировали так же, как перед этим аплодировали упомянутому заявлению.
В дальнейшем в «Зоологическом журнале» появилось много дискуссионных статей по проблеме гидробиологии. И надо сказать, что деятели рыбохозяйственных учреждений выступали энергично, а «академисты» довольно осторожно, причем многие из них вообще постарались остаться в тени и не вступать в дискуссию.
Приближалось открытие Всесоюзной конференции по рыбному хозяйству. Тезисы моего доклада были уже опубликованы, и из них вытекало мое намерение отстаивать на конференции всеобщее биологическое значение проблемы продуктивности. Я тем временем начал готовить большую статью, в которой стремился рассмотреть теоретическое содержание проблемы продуктивности водоемов, изложить состояние этого вопроса на Черном море, критически разобрать дискуссию в «Зоологическом журнале». Решение этих трех задач было очень полезным для меня особенно в плане подготовки к конференции.
Ехали мы с Ниной Васильевной на конференцию совершенно спокойно, не зная и не предвидя, что там произойдет. Но к началу мы опоздали: уже был заслушан вводный доклад заместителя министра рыбной промышленности, и объявлен перерыв. В кулуарах было много парода. Мне объяснили, что в докладе заместителя министра высказаны неприятные слова в адрес теоретической науки и саркастически упомянуты мои «домыслы» о продуктивности Черного моря. Подготовлен ряд выступлений, в которых Л. А. Зенкевича и меня собираются проработать... Сразу после перерыва — мой доклад. По регламенту он рассчитан на полчаса, но можно просить добавочное время: один из назначенных докладов перенесен на завтра.
Е. Н. Павловский из Ленинграда не приехал, но неожиданно появился А. И. Опарин. После я узнал, что его известила Р. Л. Дозорцева. Приезд А. И. Опарина имел, конечно, большое значение: он официально представлял академическую науку и даже выступил с вводной речью. Мне позволили использовать добавочное время, и я решил не только придерживаться текста доклада, но и делать по ходу дополнения наступательного характера.
Большой зал Отделения общественных наук был полон — присутствовало, вероятно, не менее 700 человек. Объявление председателя о моем выступлении встретили неспокойно. Через несколько минут наступила полная тишина. Я осмелел и начал выкладывать все начистоту. Вижу — А. И. Опарин доволен, заместитель министра слушает очень внимательно. Последние фразы доклада затерялись среди большого шума и аплодисментов.
Однако общее впечатление от доклада неясно. Я сразу вышел в кулуары. Вслед за мной устремились несколько человек — работников рыбохозяйственных институтов. «Поздравляем вас, — сказал А. В. Кротов, — вы сделали замечательный доклад и настроение публики, созданное выступлением заместителя министра, явно изменилось». Слышу слова Я. В. Ролла: «Очень хорошо, что Вы все высказали начистоту, но я никак не ожидал, что Вы пойдете ва-банк. Я бы, вероятно, не решился». Из зала вышел А. И. Опарин: «Я очень рад, что слышал Ваш доклад и наблюдал аудиторию. По-видимому, все обойдется благополучно. Кстати, я узнал и кое-что новое для себя, очень небезынтересное для вопроса о происхождении жизни. Но я, к сожалению, должен уехать».
Нужно возвращаться в зал — там выступал С. В. Карзинкин. Он тоже говорил о проблеме продуктивности, но, конечно, с других исходных позиций. Его доклад также приняли хорошо: по существу своему он, несомненно, оказался ближе интересам большинства аудитории, чем мой. Было подано несколько записок с вопросами ко мне. Первая записка гласила: «Кому на практике помогла ваша теория?» Я ответил: «Тому, кто постарался ее понять. Но, впрочем, это не моя теория». Зал благоприятно реагировал на ответ. Вторая записка несколько озадачила: «Вы, по-видимому, не признаете авторитет деятелей рыбохозяйственной науки». Я спросил: «Что именно имеется в виду?» Мне ответили: «Например, признаете ли вы авторитет Карзинкина?» Я сказал, что полностью признаю авторитет каждого ученого в его прямой специальности. «Например?» — крикнули с места. «Например, я безусловно признаю авторитет профессора Карзинкина в некоторых разделах физиологии рыб и в особенности в методике разведения энхитрея»[3].
Несколько записок касались продуктивности Черного моря. На них я ответил уже серьезно и обстоятельно.
В перерыве ко мне подошли три профессора, о которых говорили, что они составляют тайный «мозговой трест» и в настоящее время фактически руководят политикой в водяных биологических науках. Они пригласили меня потолковать о проекте резолюции. Но оказалось, что действительная тема разговора иная: прекратить полемику и объединиться для борьбы против Л. А. Зенкевича, который, по их словам, «стал тормозом развития биологии». При этом меня уверили, что лично я еще «способен исправиться». Нет нужды повторять, что я им ответил. В проекте резолюции имелось, между прочим, выражение: «ошибки, допущенные Зенкевичем и Водяницким...» Я заявил, что согласен на эту формулировку при условии, что все мои три собеседника будут упомянуты вслед за первыми двумя фамилиями. На этом согласование резолюции прервалось, и мы разошлись с тем, с чего начали.
После перерыва состоялся доклад Л. А. Зенкевича об обеспеченности рыб в морских водоемах кормовыми ресурсами. Затем выступил мой большой приятель директор Мурманской биологической станции В. В. Кузнецов. Он остановился на проблеме рыбопромысловой продуктивности Белого моря. В докладе В. В. Кузнецова содержалась довольно обширная критика по адресу Л. А. Зенкевича, касающаяся не только вопросов, связанных с Белым морем, но и более широких проблем. По сути дела он мог бы зацепить и меня, но он этого не сделал, вероятно, по дружбе.
Довольно скоро (1953) вышла из печати солидная книга — «Труды Всесоюзной конференции по вопросам рыбного хозяйства», где были опубликованы все 22 доклада, протоколы прений и заключительные слова докладчиков. Я считаю эту книгу как некоторый исторический документ очень интересной. Она отражает тогдашние тенденции в рыбохозяйственной науке, ихтиологии и гидробиологии, характеризует живых людей — участников этой большой конференции, где столкнулись различные направления. Думаю, что молодежи следует заглянуть в те «минувшие дни» и узнать, за что «рубились отцы».
Очень существенно разошлись мнения по вопросу о сущности проблемы продуктивности водоемов. Наши оппоненты, рассматривая ее лишь как проблему образования промысловой продукции, утверждали, что изучению подлежат лишь те звенья и процессы, которые непосредственно участвуют в ее образовании, а остальные не представляют интереса. Мы же всегда считали такой подход допустимым лишь для целей первичного ориентировочного изучения непосредственных пищевых связей промысловых объектов и недостаточным для понимания различий в уровне продуктивности разных морей и их отдельных зон. Только фронтальные исследования, включающие изучение круговорота веществ и потока энергии через все основные звенья созидателей и потребителей органического вещества, приведут к пониманию закономерностей продуктивности и возможности управления ею.
3
Энхитрей — белый земляной червь из олигохет, используемый для кормления рыб в аквариумах.— Ред.